– С тех пор ты много раз влюблялась, – ответил Эд.
– Вовсе нет! – с негодованием возразила она. – Обо мне много разных глупостей рассказывают, но в них нет ни слова правды. Обычно это просто завистливые девчонки.
– Чему же они завидуют?
– Не дерзи! – язвительным тоном сказала она. – Ну-ка, давай двигаться к Лилиан.
Дадли Ноулетон только что «перехватил» Лилиан. Жозефина что-то сказала подруге; затем, выждав, пока они в танце не окажутся лицом друг к другу, она улыбнулась Ноулетону. И на этот раз постаралась встретиться с ним взглядом, чтобы он увидел ее улыбку, чтобы попал в радиус действия ее чарующего аромата. Если бы эти духи выпустили во Франции несколько позже, их название наверняка переводилось бы как «Прошу тебя!». Он поклонился и улыбнулся в ответ; спустя минуту он ее «перехватил».
Произошло это в вихре в углу зала, и она стала танцевать медленнее, чтобы он смог приноровиться к такту, и мгновение спустя они медленно закружились по залу.
– Вы так красиво смотрелись, когда вместе с Адель открывали бал, – сказала она ему. – Вы были такой серьезный и добрый, и все вокруг выглядели словно дети малые! И Адель тоже очень хорошо смотрелась. – И, в порыве вдохновения, она добавила: – Я ведь выбрала ее для себя идеалом в школе!
– Неужели? – Она увидела, что он пытается скрыть внезапное удивление; затем он сказал: – Я не могу ей об этом не рассказать!
Он был красивее, чем она думала, а за его доброжелательной манерой скрывалась некая властность. Хотя он вел себя по отношению к ней с подобающим вниманием, она заметила, как его взгляд быстро обежал зал, чтобы убедиться, что все идет хорошо; проходя в танце рядом с оркестром, он тихо обратился к дирижеру, который почтительно подошел к краю своего возвышения. Последний избранный в «Череп и кости»! Жозефина знала, что это значило – ее отец был членом этого братства. Риджвей Саундерс и все остальные «Любящие братья» точно не попадут в «Череп и кости». Она задумалась, существовало ли такое же, как «Череп и кости», братство для девушек – туда могли бы избрать и ее… Или же Адель Кроу с ее коленками, которые были символом ее солидности!
Скорее приходите к нам,
Хотим, чтобы вы были с нами;
Идите же скорее к нам,
И чувствуйте себя, как дома!
– Интересно, сколько здесь парней, которые выбрали вас своим идеалом? – спросила она. – Если бы я была парнем, то я захотела бы стать именно таким, как вы! Правда, мне бы ужасно надоедало, что в меня все время влюбляются девушки.
– Не влюбляются, – просто ответил он. – И никогда не влюблялись.
– Конечно, влюбляются, но они это скрывают, потому что вы производите на них впечатление, и еще потому, что они боятся Адели.
– Адель вряд ли будет возражать. – И торопливо добавил: – Если когда-нибудь такое случится. Кажется, Адель такие вещи всерьез не воспринимает.
– Вы с ней помолвлены?
Он слегка вздрогнул:
– Я считаю, что всему свое время, в том числе и помолвке.
– И я тоже так думаю, – с готовностью согласилась Жозефина. – Лучше иметь одного настоящего друга, чем сотню поклонников, все время увивающихся вокруг тебя с сюсюканьями.
– Так вот чем занимается вся эта толпа, бегающая за вами весь вечер!
– Какая еще толпа? – наивно спросила она.
– За вами бегает половина второкурсников!
– Ах, это всего лишь кучка щеголей! – неблагодарно отозвалась она.
Жозефина лучилась счастьем, красиво кружась в танце среди ставшего вдруг чарующим бала, в объятиях самого председателя бального комитета. Лишь трепет, который он вызывал у членов ее «свиты», стал причиной того, что ее так долго никто не «перехватывал»; но через некоторое время все же нашелся смельчак, и ее чувство гордости вдруг исчезло. Юноша был впечатлен тем, что с ней танцевал сам Дадли Ноулетон; он стал вести себя очень почтительно, и это сдержанное обожание скоро ей наскучило. Пройдет совсем немного времени, надеялась она, и Дадли Ноулетон опять ее «перехватит», но наступила полночь, затем прошел еще один скучный час, и она стала задумываться, а не было ли все это лишь любезностью по отношению к девушке из школы Адели? Адель уже, наверное, успела нарисовать ему хорошенькую картину прошлых подвигов Жозефины! Когда он, наконец, к ней приблизился, она напряглась и насторожилась – в таком состоянии она всегда выглядела податливой, слабой и тихой. Но вместо того, чтобы пригласить ее танцевать, он потянул ее за собой туда, где оканчивался ряд лож.
– С Адель произошла неприятность на лестнице из гардеробной. Она немного подвернула коленку и порвала чулок. Она просит вас одолжить ей чулки, потому что вы остановились тут недалеко, а до нашего клуба «Лаун» отсюда неблизко.
– Конечно!
– Я вас отвезу, моя машина на улице.
– Но вы ведь так заняты – прошу вас, не беспокойтесь!
– Ничего, я вас отвезу.
На улице была оттепель; казалось, будто слабая и прозрачная весна нависла над вязами и карнизами зданий, обнаженность и холод которых так не понравились ей неделю назад. Ночь казалась аскетичной, словно дух мужской борьбы за существование пронизывал весь этот городок, где три столетия подряд мужчины посвящали науке всю свою энергию и помыслы. Все это символизировал сидевший с ней рядом энергичный и могучий Дадли Ноулетон. Ей казалось, что она никогда еще не встречала таких мужчин.
– Прошу вас, входите, – сказала она, когда он поднялся по ступенькам к двери дома. – У нас тут очень уютно.
В неосвещенной гостиной горел камин. Спустившись сверху с чулками, она вошла в гостиную и встала с ним рядом, ничего не говоря и глядя вместе с ним на огонь. Затем она посмотрела на него, все еще молча, опустила глаза, а затем опять посмотрела на него.
Он пошевелился и спросил:
– Вы нашли чулки?
– Да, – ответила она, затаив дыхание. – Правда, я быстро? За это с вас поцелуй!
Он рассмеялся, словно она пошутила, и двинулся к двери. Она улыбнулась и глубоко упрятала свое разочарование. Они сели в машину.
– Чудесно, что мы с вами познакомились, – сказала она ему. – Передать вам не могу, как много новых мыслей я почерпнула из нашей беседы!
– Но разве я вам что-нибудь сказал?
– Конечно сказали! О том, что и помолвке нужно свое время! Мне раньше не доводилось разговаривать с мужчинами вроде вас. Иначе я бы, наверное, думала совсем по-другому. Я только что поняла, что во многом заблуждалась. Мне вот всегда хотелось вызывать волнение. А теперь я хочу помогать людям.
– Да, – согласился он, – это очень хорошо.
Когда они прибыли в учебный манеж, ей показалось, что он хочет сказать ей что-то еще. В их отсутствие начался ужин; идя рядом с ним через большой зал, чувствуя, что на них смотрит множество глаз, Жозефина спрашивала себя – думают ли все эти люди о том, что между ними что-то было?
