Он кивнул, его усталый взгляд скользил по комнате.
– Кажется, есть надежда, – медленно произнес он. – Как я уже говорил, я ничего не обещаю. Я лишь делаю, что могу.
Луэлла с изумлением посмотрела на него.
– О чем вы? – возразила она. – Вы же для меня ничего не сделали – абсолютно ничего!
– Да, пока ничего особенного, – тихо сказал он. – Нужно время, миссис Хэмпл.
Он произнес это сухо и монотонно, обижаться было не на что, однако Луэлла сочла, что он зашел слишком далеко. Она встала.
– Таких, как вы, я уже встречала, – холодно сказала она. – По неизвестной причине такие, как вы, всегда уверены, что являются «старыми друзьями семьи». Но я не завожу друзей на скорую руку, и у вас нет никакого права вмешиваться в мои личные дела. – Она хотела добавить: «Так беспардонно», но не стала.
Когда за ним закрылась дверь, Луэлла прошла на кухню убедиться, что новая кухарка все правильно поняла и готовит три разных обеда – для Чарльза, для ребенка и для нее. Трудно обходиться одной служанкой в такой тяжелой ситуации. Надо бы позвонить в другое агентство по найму – в этом, кажется, к ней уже относятся нехорошо.
К своему удивлению, она обнаружила кухарку в шляпе и пальто, читающей газету за кухонным столом.
– Эй, – Луэлла забыла имя, – послушайте, в чем дело, миссис…?
– Миссис Даньски меня зовут.
– Так в чем дело?
– Боюсь, что не смогу у вас работать, – ответила миссис Даньски. – Видите ли, я обычная кухарка и не умею готовить для больных.
– Но я на вас рассчитывала!
– Мне очень жаль. – Она упрямо покачала головой. – Надо и о своем здоровье думать! Меня даже не предупредили, что это не обычная работа. А когда вы попросили меня убраться в комнате вашего мужа, я сразу поняла, что это мне не по силам.
– Я больше не буду просить вас убираться, – в отчаянии предложила Луэлла. – Пожалуйста, только останьтесь, ну хотя бы до завтра… Я же не смогу подыскать вам замену за один вечер!
Миссис Даньски вежливо улыбнулась:
– Как и у вас, у меня тоже есть дети, о которых тоже надо думать.
Луэлла хотела было предложить повысить плату, но не смогла сдержаться и вышла из себя.
– Никогда даже не слышала о подобном эгоизме! – воскликнула она. – Бросить меня одну в такой момент! Старая дура!
– Заплатите мне за полдня, и я ухожу, – спокойно сказала миссис Даньски.
– Не заплачу ни цента, если не останетесь!
Ей сразу же стало стыдно, но гордость не позволила взять угрозу назад.
– Никуда не денетесь, заплатите!
– Дверь там!
– Уйду, когда заплатите, – не отступала возмущенная миссис Даньски. – Мне тоже надо думать о своих детях!
Луэлла резко вдохнула и сделала шаг вперед. Испугавшись ее решимости, миссис Даньски развернулась и бросилась, бормоча угрозы, на улицу.
Луэлла подошла к телефону, набрала номер агентства и объяснила, что служанка ее покинула.
– Можете кого-нибудь прислать прямо сейчас? Муж болен, и еще ребенок заболел…
– Простите, миссис Хэмпл. Уже никого нет. Четыре часа, конец дня.
Луэлла стала спорить. В результате ей пообещали, что попробуют позвонить одной женщине и, может быть, перезвонят позже. Это было все, что они могли для нее сделать до завтрашнего утра.
Она обзвонила еще несколько агентств, но сегодня в сфере услуг явно произошел сбой. Дав Чарльзу лекарство, она на цыпочках вошла в детскую.
– Как малыш? – отрешенно спросила она.
– Девяносто девять и один, – прошептала няня, держа термометр на свету. – Только что померила.
– Это много? – нахмурившись, спросила Луэлла.
– На три пятых выше нормы. Для вечера не так уж много. Но при простуде температура может резко подняться.
Луэлла подошла к кроватке и потрогала рукой пылающую щечку сына, подумав, несмотря на всю свою тревогу, о том, как же он похож на ангелочка в рекламе мыла «Люкс» на автобусах!
Она повернулась к няне:
– Умеете готовить?
– Да, но плохо.
– А сможете приготовить еду ребенку? Эта старая дура ушла, я никого не могу найти, и даже не знаю, что теперь делать.
– Ну конечно, ребенку я приготовить смогу.
– Тогда все в порядке. А я попробую что-нибудь сотворить для мистера Хэмпла. Пожалуйста, оставьте дверь открытой, а то не услышите звонок, когда придет доктор. Откройте ему и позовите меня.
Сколько же докторов… За целый день не было и часа, чтобы в доме не находился хотя бы один врач! Специалист и семейный терапевт приходили каждое утро, затем появлялся педиатр, а сегодня вечером в малой гостиной был и доктор Мун, спокойный, настойчивый и незваный. Луэлла пошла на кухню. Себе она могла пожарить яичницу – раньше она часто так ужинала, придя из театра. Но овощи для Чарльза были совсем другое дело – их надо было варить или тушить или что-то там еще, а в плите, оказывается, было так много каких-то дверок, ручек и конфорок, и она никак не могла выбрать подходящую. Она взяла голубую кастрюлю, которая выглядела поновее, нарезала в нее морковь и налила немного воды. Поставив все на плиту, она попыталась вспомнить, что же делать дальше. И тут зазвонил телефон. Звонили из агентства.
– Да, миссис Хэмпл слушает.
– Вы знаете, женщина, которую мы к вам сегодня посылали, вернулась и предъявила претензию. Вы отказались оплачивать ее работу.
– Я же вам объясняла, что она отказалась остаться! – разгорячилась Луэлла. – Она не выполнила своих обязательств, поэтому я сочла, что также свободна от…
– Мы обязаны следить за тем, чтобы нашим людям платили, – проинформировало ее агентство, – иначе как мы вообще сможем работать, вы согласны? Мне очень жаль, миссис Хэмпл, но мы не сможем прислать к вам никого до тех пор, пока вы не уладите это недоразумение.
– Я заплачу, заплачу! – взмолилась она.
– Безусловно, мы всегда стараемся поддерживать хорошие отношения с нашими клиентами…
– Да, да!
– Отлично. Тогда завтра просто пришлите сюда ее деньги, договорились? Ее ставка – семьдесят пять центов в час.
– Но как насчет сегодня? – воскликнула она. – Мне нужен кто-нибудь прямо сегодня!
– Знаете, уже довольно поздно. Я сама уже шла домой…
– Мое имя миссис Хэмпл! Это вам что, ни о чем не говорит? Если я обещала, то так и сделаю. Я жена Чарльза Хэмпла, мы живем на Бродвее, 14…
Она неожиданно осознала, что Чарльз Хэмпл, живущий на Бродвее, 14, был просто беспомощным инвалидом – это имя больше не могло служить ни рекомендацией, ни угрозой. Придя в отчаяние от неожиданного бессердечия мира, она бросила трубку.
