Я посмотрел на Реджинальда. Тот уже собирался воспользоваться хозяйским гостеприимством и сесть, но я едва заметно покачал головой.
– Благодарю вас, – сказал я хозяину. – У нас с другом нет намерений долго задерживаться здесь. – Краешком глаза я увидел, как понуро опустились плечи Реджинальда. – Нам от вас нужна не провизия, а сведения.
Казалось, на лицо хозяина набросили темное покрывало.
– Что вам угодно знать? – настороженно спросил он.
– Нам необходимо найти одного человека. Его зовут Дигвид. Джек Дигвид. Вы знакомы с ним?
Немец покачал головой.
– То есть вы его совсем не знаете? – продолжал допытываться я.
И вновь хозяин покачал головой.
Тон моего голоса был таким, что Реджинальд догадался о моем замысле.
– Хэйтем… – предостерегающе произнес он, но я проигнорировал его предостережение и задал хозяину новый вопрос:
– Вы уверены, что не знаете Джека Дигвида?
– Да, господин.
У него нервно подрагивали усы и двигался кадык.
Я сжал зубы, потом молниеносно, не дав опомниться ни Реджинальду, ни хозяину, выхватил меч и приставил его к горлу Кристофа. Мальчишка шумно глотнул воздух и перевел полные страха глаза с отца на лезвие меча. Я же смотрел только на хозяина.
– Хэйтем… – снова произнес Реджинальд.
– Реджинальд, позволь мне самому решить это дело, – перебил его я и снова обратился к хозяину магазина: – Письма для Дигвида приходили на адрес вашего магазина. Я еще раз спрашиваю: где Джек?
– Господин! – взмолился хозяин.
Его глаза тоже метались между мной и сыном. Мальчишка негромко сопел, словно ему было трудно глотать.
– Прошу вас, не причиняйте вреда моему сыну!
Я оставался глух к его мольбам.
– Где нам искать Джека Дигвида?
– Господин… – Немец умоляюще сложил руки. – Я не могу вам этого сказать.
Лезвие меча еще сильнее уперлось в горло Кристофа. Мальчишка всхлипнул. Недовольства Реджинальда, находящегося по другую сторону от меня, я не видел, а лишь чувствовал. Я продолжал безотрывно смотреть на хозяина магазина.
– Пожалуйста, господин, смилуйтесь! – забормотал хозяин. Его руки двигались так, словно он пытался жонглировать невидимыми бокалами. – Я не могу вам сказать!
– Вот оно что! – усмехнулся я. – Это почему же? Вам кто-то угрожал? Может, сам Дигвид? Он? Отвечайте!
– Нет, господин, – замотал головой хозяин. – Мастера Дигвида я не видел уже несколько недель. Это были… другие люди. Но я не могу вам сказать, кто именно. Эти люди… они были настроены очень серьезно.
– Думаю, вы убедились, что я тоже настроен очень серьезно, – сказал я, награждая немца холодной улыбкой. – Единственная разница, что тех людей здесь нет, а я стою перед вами. А теперь отвечайте: сколько их было, кто они такие и о чем они вас спрашивали?
И опять глаза хозяина магазина заметались между мной и Кристофом. Надо отметить, мальчишка вел себя стоически, показывая всю храбрость, на какую был способен в свои десять лет. Таким я хотел бы видеть собственного сына, если мне суждено иметь потомство. Однако напряжение для детской души все-таки было чрезмерным, и мальчишка вновь заскулил. И тут отцовское сердце не выдержало. Широкие усы задрожали, сотрясаясь в такт его словам, которые посыпались из немца как горох.
– Господин, они были здесь… всего час назад… или около того. Два человека в длинных черных плащах поверх красных мундиров британской армии. Как и вы, они вошли в магазин и спросили о местонахождении мастера Дигвида. Я, не подумав, сказал им. Тогда, господин, их лица сделались очень суровыми. Они сказали мне, что если еще кто-то станет разыскивать мастера Дигвида, чтобы я говорил, что впервые слышу о таком, иначе мне не жить. И о том, что они здесь были, я тоже должен молчать.
– Так где он сейчас?
– Километрах в двадцати пяти к северу отсюда, в лесной хижине.
Мы с Реджинальдом понимали: сейчас дорога каждая минута. Без угроз, не попрощавшись и даже не извинившись перед Кристофом за то, что напугали его до полусмерти, мы выбежали из магазина, отвязали лошадей и помчались в указанном направлении.
Более получаса мы неслись во весь опор, покрыв за это время половину расстояния. Наш путь пролегал по зеленым пастбищам. Дорога все время шла в гору. Лошади начали уставать. Завидев деревья, мы устремились туда, но это был не лес, а всего лишь сосновая рощица. Миновав ее, мы снова выехали на открытое пространство. Вокруг поднимались холмы, поросшие лесом. Однако теперь дорога пошла под уклон. Стали попадаться перелески, перемежавшиеся ровными травянистыми лугами и полями.
Проехав еще немного, мы остановились. Я попросил у Реджинальда подзорную трубу. Лошади пофыркивали и устало перебирали ногами. Я направлял трубу то влево, то вправо, сам не зная, что́ рассчитываю увидеть. Страх заглушил во мне способность рассуждать и делать выводы. Спохватившись, я заставил себя успокоиться и некоторое время глубоко дышал, зажмурив глаза. Затем я возобновил наблюдение, но теперь уже медленно перемещал трубу, внимательно оглядывая каждый участок местности. Я мысленно разбил территорию на квадраты и стал обследовать их один за другим. Ко мне вновь вернулась способность действовать систематично, руководствуясь логикой, а не эмоциями.
Слабый ветерок донес до наших ушей птичье щебетание.
– И ты бы это сделал? – вдруг спросил Реджинальд.
– Сделал… что? – в свою очередь спросил я, хотя понял, о чем он: решился бы я на убийство мальчишки?
– Я про хозяйского сына. Ты бы его убил?
– Мало толку угрожать, если ты не в состоянии осуществить угрозу. Тогда отец мальчишки сразу бы распознал мое притворство.
Реджинальд ерзал в седле. Чувствовалось, мой ответ ему не понравился.
– Надо полагать, твой ответ – «да»? То есть ты бы без колебаний убил этого ребенка?
Он замолчал. Я продолжал методично осматривать местность.
– Хэйтем, разве убийство невиновных входило в программу твоего обучения?
– Реджинальд, если ты учил меня убивать, – усмехнулся я, – это не дает тебе окончательного права диктовать мне, кого убивать и с какой целью.
– Я учил тебя всегда помнить о чести. Соблюдать принципы, отличающие тамплиера от разбойника. Быть справедливым.
– Я очень хорошо помню, как однажды ты намеревался восстановить справедливость. Помнишь тот случай на улице возле «Шоколадного дома Уайта»? Ты тогда был милосерден и великодушен?
Неужто мне удалось вогнать Реджинальда в краску? Чувствовалось, ему не по себе от моих слов.
– Тот человек был вором, – буркнул он.
– А люди, которых я разыскиваю, – убийцы, Реджинальд.
