– Значит, на Мартас-Винъярде ты его не узнал? – спросил я Бенджамина.
Тот покачал головой и пожал плечами:
– Как узнаешь? Прошло столько лет. Индейцы все на одно лицо, а уж в детстве – тем более.
– А что ты делал на Мартас-Винъярде?
– Отдыхал, – с заметным раздражением ответил Бенджамин.
«Или строил планы, как набить себе карманы», – подумал я и решил его поддеть:
– Да неужели?
Бенджамин обиженно скривил губы, но быстро преодолел себя и сказал:
– Если события будут развиваться так, как мы предполагаем, мятежники создадут армию. Я примкну к ним, став их главным врачом. Да, мастер Кенуэй, – уже с гордостью произнес он. – Это один из высших постов в армии. Думаю, вместо расспросов о том, что я делал на Мартас-Винъярде, ты мог бы меня поздравить.
Он оглядел собравшихся, ища поддержки. Томас и Уильям осторожно кивнули, одновременно искоса поглядывая в мою сторону.
– Прости, Бенджамин, – пошел я на попятную. – Я совсем позабыл о хороших манерах. В тот день, когда ты займешь этот пост, орден значительно укрепит свои позиции.
Чарльз громко кашлянул:
– Этим наши надежды не исчерпываются. Если подобная армия действительно будет создана, ваш покорный слуга Чарльз будет назначен главнокомандующим.
Освещение в зале таверны было никудышным, однако я видел покрасневшие щеки Чарльза.
– Мы делаем больше, нежели просто надеемся, – добавил он, думая, что я начну возражать. – Моя кандидатура наиболее подходяща, а мой боевой опыт далеко превосходит опыт Джорджа Вашингтона.
– Чарльз, но вы же англичанин, – вздохнул я.
– Я родился в Англии, но в сердце я ощущаю себя колонистом, – прошипел он.
– Этого может оказаться недостаточно, – сказал я.
– Посмотрим, – дерзко ответил Чарльз.
«Посмотрим», – устало подумал я и сосредоточил свое внимание на Уильяме. Пока мы говорили, он держался достаточно скрытно, если не сказать отрешенно. Я догадывался о причинах. Уильям пострадал от последствий «Бостонского чаепития», как никто другой.
– Уильям, а какие назначения ожидают вас? Как ваши планы по скупке индейских земель?
Мы все и так знали ответ, но хотели услышать его от самого Уильяма, даже если сам Уильям был не очень-то настроен говорить на эту тему.
– Конфедерация благословила это дело… – начал он.
– Но?..
Он глубоко вздохнул:
– Вы же знаете, мастер Кенуэй, о наших планах по сбору денег…
– Они не осуществились?
– И вы, конечно же, знаете во всех подробностях о «Бостонском чаепитии», – добавил Уильям, не отвечая на мой вопрос.
Я поднял руки:
– Отзвуки этого события ощущались повсюду. Вначале закон о гербовом сборе. Теперь «чаепитие». Разве наши колонисты могут быть довольны таким положением вещей?
Уильям с укоризной посмотрел на меня:
– Мастер Кенуэй, я рад, что случившееся вас забавляет.
Я пожал плечами:
– Великолепие нашего подхода в том, что мы смотрим на события со всех точек зрения. Даже за этим столом у нас есть и представители колонистов, – (я указал на Бенджамина), – и представители британской армии, – (я указал на Джона), – и, разумеется, наш мастер на все руки Томас Хики, незаменимый при выполнении самых трудных поручений. Во внешнем мире вы вряд ли примкнете к подобной разношерстной компании. Но в сердце каждого из вас – идеалы ордена. И потому, Уильям, вы должны меня извинить за то, что я пребываю в хорошем настроении, несмотря на ваши затруднения. И причина не в моем равнодушии. Просто я считаю это обыкновенным затруднением и вдобавок не таким уж серьезным.
– Надеюсь, вы правы, мастер Кенуэй, хотя в данный момент прежний путь сбора средств для нас закрыт.
– Из-за действий мятежников…
– Совершенно верно. Есть и еще одно обстоятельство.
– Какое? – спросил я, чувствуя на себе взгляды всех собравшихся.
– Парень, о котором мы здесь говорили, был на «чаепитии». Он был одним из зачинщиков и собственноручно бросал ящики с чаем в воду. Мы все его видели. Я, Джон, Чарльз…
– И вы уверены, что это действительно был парень, встретившийся Бенджамину на Мартас-Винъярде?
– Почти уверены, – ответил Уильям. – Ожерелье на его шее вполне соответствовало описаниям Бенджамина.
– Ожерелье? – переспросил я. – Какое именно?
Я старался сохранять бесстрастное выражение лица и даже не глотал скопившуюся слюну, слушая, как Бенджамин описывает ожерелье Дзио.
«Это еще ничего не значит», – мысленно сказал я себе, когда Бенджамин закончил говорить. Кто-то снял ожерелье с шеи мертвой Дзио. Такие вещи у индейцев были обычным делом. Да, ее ожерелье вполне могло оказаться на шее этого индейского мятежника.
– Мне кажется, вас насторожило не только ожерелье, но и кое-что еще, – сказал я, прочитав это по их лицам.
Все молча кивнули, предоставив говорить Чарльзу.
– Когда Бенджамин столкнулся с ним на Мартас-Винъярде, это был обычный индейский парень. А вот во время «Бостонского чаепития» он уже был в костюме, – многозначительно произнес Чарльз.
– В костюме? – переспросил я.
– В костюме ассасина.
27 июня 1776 г. (два года спустя)
1
Ровно год назад мои предположения подтвердились. Джордж Вашингтон действительно был назначен главнокомандующим только что созданной Континентальной армии. Чарльз стал генерал-майором.
И хотя я был далеко не в восторге от услышанных новостей, Чарльза такое решение настолько взбесило, что он до сих пор не может успокоиться. Представляю, какой огонь негодования пылает у него внутри. Нет, Чарльз не отказался от предложенной должности, однако при каждой возможности он напоминает мне и окружающим, что Джорджу Вашингтону нельзя доверить даже командование караульным отрядом, что уж говорить про целую армию. Как бывает в подобных случаях, утверждения Чарльза не являются истиной в последней инстанции, хотя и откровенной ложью назвать их тоже нельзя. С одной стороны, командование, осуществляемое Вашингтоном, поражает своей наивностью. Но с другой – под командованием этого человека Континентальная армия одержала ряд значительных побед, самой важной из которых было освобождение Бостона в марте нынешнего года. У солдат он пользуется доверием и поддержкой. Надо отдать ему должное: у него есть положительные качества.
Однако Джордж Вашингтон не был тамплиером, а нам хотелось, чтобы революцию возглавил один из наших. Мы намеревались не только держать под своим контролем побеждающую сторону; мы считали, что под командованием Чарльза у армии больше шансов победить. И потому мы составили заговор с целью убить Вашингтона. Это было самым простым решением. Наш заговор великолепно удался бы, если бы не одно препятствие в лице молодого ассасина. Мой ли он сын или нет, но он продолжает оставаться занозой в нашем боку.
