Глава 7. Карантин. Прыжки
За месяц службы мы уже привыкли к строгому распорядку, постепенно научились «стойко переносить тяготы и лишения воинской службы». Кроме того, приспособились дремать в любой позе, буквально пять минут сна казались колоссальным временем для отдыха.
Пришло время отрабатывать строевую подготовку в составе взвода, и возникла необходимость в хорошей строевой песне. Мы и до этого пели в строю и делали это неплохо. Кроме наших талантливых запевал братьев-близнецов Саши и Сергея Лавровых, были другие поющие – Витя Грузд очень хорошо пел и играл на гитаре, еще и Андрей Дорохов, Коля Макагонов.
Уж не знаю почему, но нашей визитной карточкой в строю на все четыре года стала песня о Севастополе. «Ты лети, крылатый ветер, над морями, над землей. Расскажи ты всем на свете про любимый город мой», – чистыми тенорами начинали Лавровы, а затем все дружно подхватывали: «Легендарный Севастополь, неприступный для врагов, Севастополь, Севастополь – город русских моряков».
В этой песне не было ни слова ни про разведку, ни про ВДВ, но почему-то она так брала за душу, что до сих пор, особенно в связи с известными событиями в Крыму, слезы наворачиваются на глаза, а душа вновь переживает то необычное и напряженное состояние курсанта 9-й роты РВВДКУ.
Помимо ВДП, была еще и огневая подготовка, но достаточно редко. В основном все ограничивалось чисткой оружия и отработкой нормативов по разборке и сборке автомата. Стрельбы проводились, как мне запомнилось, лишь однажды, и это нас радовало, потому что кроме зарядки и вечернего кросса добавлялся марш-бросок на полигон и обратно.
Однажды на вечерней поверке было объявлена укладка парашютов для первого прыжка. Все радостно загудели, но, уверен, сердце каждого в этот момент екнуло. Впрочем, и в дальнейшем в течение всех четырех лет никто не мог воспринять известие о начале прыжков равнодушно.
Даже не стоит и говорить, что боевая укладка проходила с особой тщательностью и вниманием. Уже после ужина мы заполнили формуляры, расписались в них, уложили парашюты в сумки, которые были тут же опечатаны.
Осенние сумерки окончательно накрыли учебный центр, когда мы возвращались со склада парашютно-десантной службы в расположение. Для вечерней прогулки времени не оставалось, и сразу прозвучала команда «отбой». Несмотря на предстоящее волнительное событие, уснули мы моментально. В ногах, возле кроватей, на табуретах вместо поношенных «хэбчиков» лежали не менее потрепанные комбинезоны, матерчатые шлемы и выкидные ножи-стропорезы, притороченные к ремням метровой стропой.
Без четверти два часа ночи я проснулся от невнятных разговоров. За эти несколько недель, несмотря на постоянную усталость, пришло умение спать чутко и мгновенно просыпаться.
Командир роты старший лейтенант Крикунов отдавал последние распоряжения внутреннему наряду и замкомвзводов. Глухая ночь подсказывала мне, что до подъема оставалось еще несколько часов. Увы, это было не так. Накануне нам довели новый распорядок, и теперь я сожалел о том, что проснулся без команды и тем самым отобрал у себя несколько минут сна.
К слову сказать, спустя несколько дней при подобных обстоятельствах я обрел неописуемое счастье. Тогда шум дождя известил о том, что прыжки отменяются. Командир роты вполголоса, предупреждая внутренний наряд, подтвердил это, и я, не успев толком порадоваться такому известию, с наслаждением опять провалился в сон.
Но это будет чуть позже, а пока я отсчитывал последние секунды до подъема, и команда не замедлила последовать. «Рота, подъем!» – звонко прокричал дневальный, и казарма тут же наполнилась окриками сержантов, скрипением кроватей и грохотом табуретов. Курсанты быстро облачались в комбинезоны, наматывали портянки, надевали сапоги и выскакивали на улицу. Уже через пять минут рота, недружно топая, бежала на склад ПДС. Там при свете тусклых лампочек мы выхватывали объемистые сумки с парашютами со стеллажей и, сталкиваясь друг с другом в узких проходах, тащили их на выход, затем впихивали в кузов машины, где они, тут же подхваченные моими однокашниками, исчезали в глубине.
Все это происходило быстро, а все передвижения совершались бегом. Не более чем через полчаса мы уже сидели в столовой и быстро поглощали незатейливую солдатскую пищу, а еще через пятнадцать минут мчались в темноте к площадке взлета.
Учебный центр Сельцы был обустроен очень продуманно. Здесь было все для обучения и подготовки будущих офицеров-десантников. Уже упомянутые ранее спортгородок, парашютно-десантный городок, а также плац для построений и строевой подготовки. Добротные учебные корпуса для проведения теоретических занятий занимали значительную часть городка. Полигон для проведения стрельб, в том числе из боевых машин, современные по тем временам тренажеры для вождения БМД… Но и это было еще не все.
Неподалеку от стрельбища даже был сделан полевой аэродром, на котором в случае необходимости размещались сразу несколько Ан-2. Взлетно-посадочная полоса и рулежные дрожки были выложены металлическими перфорированными секциями, которые несложным, однако надежным способом скреплялись между собой, при этом трава могла свободно прорастать в отверстия.
Тактический городок в учебном центре Сельцы
Вот сюда и устремился сейчас четвертый батальон. Когда мы туда прибыли, запыхавшись от бега, машины были уже там, а парашютные столы – длинные брезентовые полотнища метровой ширины – растянуты. В свете автомобильных фар по команде курсанты кинулись выгружать тяжелые сумки и повзводно расставлять их в «козлы» на столах. Теперь уже каждый из нас разыскивал свою парашютную систему по складскому номеру, который был выведен на торце сумки черной краской.
После доклада о готовности без паузы поступила команда надеть парашюты, что было немедленно выполнено.
В контролируемой суете и сутолоке четыре часа прошли незаметно. До настоящего момента бояться было некогда, и вот после того, как защелкнулся последний карабин подвесной системы, пришло волнение. Наконец, после первой проверки, раздалась долгожданная команда «садись!». Появилось время подремать. Светало.
Верхушка леса озарилась бордовым светом, затем появился краешек солнца, и его первые лучи пригрели сидевших рядами парашютистов. Отдых не затянулся надолго. Нас стали распределять по «кораблям» или «взлетам», то есть по восемь человек, – правофланговые самые тяжелые, как говорили: «по ранжиру, весу и жиру». После посадки в самолет они должны были его покидать первыми.
Офицеры ПДС деловито проверяли каждый «взлет», отдавали команду «шаг вперед шагом марш» и приступали к следующему. В конце концов, все было готово, и мы вновь уселись по шеренгам. Осталось дождаться самолетов, и первый из них появился в небе совсем скоро. Погода позволяла, ждать ее не пришлось, и дело завертелось.
