Очень редко в учебном центре мы взводом заступали в караул, но такое случалось иногда. В моей памяти остались два таких случая. Первый оказался запоминающимся в результате гастрономических экспериментов.
В конце лета на одном из постов начали расти грибы, но только, как говорят, условно-съедобные, а именно сморчки. Во время смены часовой второго поста собирал сомнительные дары природы, которых было в избытке на его территории, приносил в караулку, и тут из них варили отличный грибной супчик по-домашнему. Только была одна обязательная особенность: варить сморчки надо было непременно дважды в разных водах, и тогда все получалось правильно и безопасно.
В карауле нас сменил четвертый взвод (1979 г.в.). То ли они уяснили неправильно наш рецепт, то ли объясняли им невнятно, но весь их караул постигла сильнейшая диарея. Благо, что все посты располагались в лесу и часовой в любой момент имел возможность скрытно побороть очередной приступ поноса под кустиками.
В целом караульная служба в учебном центре напоминала санаторную жизнь, только без медицинских процедур, не считая момент отравления грибами. Обширный двор, обнесенный высоким забором, этому немало способствовал. Прогулки на свежем воздухе, а суть два часа, проведенные на посту, сменялись вкусным обедом, после этого наступал сон-час, затем воздушные ванны, совмещенные со сладкой дремой на травке во дворе, метание штык-ножей в деревянный забор, игры в карты и прочие развлечения, кроме алкоголя и дам-с.
Азартные игры были еще одним пороком, сразившим часть курсантской братии. В этот круг попал и ваш покорный слуга. Если до третьего курса баловались только игрой в «шестьдесят шесть», то на третьем в обиход вошел так называемый «храп». Очень азартная и опасная игра на деньги. Играли везде, где только можно, с риском «влететь» и получить взыскание, но главная опасность была не в этом, а в том, что на кон выходили огромные по тем временам деньги, сопоставимые с полугодовым денежным довольствием лейтенанта. Не отдать этот долг было нельзя, ибо, как известно, карточный долг – долг чести. Играли днем и ночью, в карауле и на самоподготовке, после отбоя – в каптерке или сушилке, даже на лекциях по партийно-политическим предметам, которые зачастую проходили в составе четвертого, «чуньковского», батальона в большом лекционном зале (БЛЗ) или на занятиях по общей тактике.
Наряду с азартной игрой в «храп» с легкой руки курсанта первого курса Дикарева в наш обиход вошла и интеллектуальная офицерская игра преферанс и тоже на деньги. Здесь ставки были ниже, но зато играть было интересно. Все зависело от количества игроков: если было три человека, играли в «преф», четыре – в «храп».
Через много лет один из наших выпускников после ухода с военной службы окончил юридический факультет и стал работать следователем. Однажды, будучи дежурным, он выехал по срочному вызову. Возле пятиэтажки одного в городе Марьина Горка был обнаружен труп молодого мужчины, по всей вероятности выброшенный из окна. По приезде на место происшествия выяснилось, что это оказался его друг и однокашник Дикарев. Результаты следствия мне неизвестны.
В учебный центр мы обычно приезжали для выполнения стрельб. Этот раз не был исключением. Дневные стрельбы уже были проведены успешно, оставалось третье учебное упражнение по появляющимся мишеням со сменой позиции в темное время суток. Отличие от дневного состояло в том, что время показа каждой мишени увеличивалось на пять секунд. Были и еще отличия, касающиеся мер безопасности, но об этом чуть позже. Огонь должен был вестись из автомата Калашникова.
Стрельба из пистолета ПБ. Курсант Скирта
После ужина, экипировавшись, отправились на стрельбище пешим порядком, без ушедшего в прошлое марш-броска. Таковой оставался первому и второму курсам. Засветло приготовили автоматы, а именно: целики и мушки подмазали специальным светящимся в темноте составом. Разложили дурацкий командирский ящик КЯ, предназначенный для отработки прицеливания. В нашем случае с его помощью имитировали занятия на учебных точках. Преподаватель Костин, не так давно ставший подполковником, сделал вид, что плодотворность занятий его вполне устраивает, и ушел на «вышку» – двухэтажное здание, с которого велось руководство стрельбами.
С наступлением темноты стрельбы начались. Было холодно, и в ожидании своей очереди мы стояли кружком по отделениям, накинув на плечи шинели, и рассказывали друг другу байки.
Наступила моя очередь выполнять упражнение, и Сергей Федосенко, который должен быть моим сопровождающим, поскольку он стрелял сразу после меня, закрепил на моей спине фонарь с красным огнем. Я зажмурил глаза, потом несколько секунд смотрел на красный огонек фонарика, который кто-то из моих товарищей сунул мне в лицо, – так глаза быстрее привыкают к темноте. После этого я старался глядеть только себе под ноги, чтобы не быть ослепленным случайной вспышкой света.
В этом состояло отличие от дневных стрельб – по красному огню категорически запрещалось стрелять, поэтому таким же цветом, кроме стрелка, обозначались крайние правая и левая стороны сектора огня.
Через громкоговоритель прозвала команда «к бою!», я выбежал на рубеж открытия огня, снарядил автомат магазином с патронами, поставил на предохранитель и через плечо бросил взгляд на сопровождающего. Серега, как положено, стоял чуть правее и на пару шагов сзади в полной готовности следовать за мной. В его задачу входило наблюдение за мишенным полем и предупреждать стрелка в случае возникновения нештатных ситуаций. Иногда сопровождающий помогал обнаружить цель и даже давал поправки для более точной стрельбы.
Прозвучала команда «вперед». Я передернул затвор, приложил автомат к плечу, поймал целик и мушку в нужном положении и, стараясь так держать, быстрым шагом двинулся по тропинке. Появилась чуть подсвеченная белым светом мишень, я дал короткую очередь – ни фига. Еще одну, и первая же трассирующая пуля показала, что выстрелы были точны. Свет погас, и это означало, что мишень поражена, но я продолжал смотреть вдаль. Тут и там, на соседних направлениях затрещали выстрелы.
И тут произошло нечто, на тот момент непонятное. Прямо передо мной раздались два шлепка о землю, и в темноте краем глаза совсем близко я заметил фонтанчики пыли. Рефлекторно я сделал два шага назад и тут ровно на том месте, где я только что находился, произошло то же самое. «Ложись!» – заорал Серега, и одновременно я сообразил, что по нам ведется прицельный огонь. Мы рухнули на землю и замерли.
«Отставить огонь, – ледяным голосом по громкоговорящей связи произнес подполковник Костин и затем добавил: – Все на исходную, прекратить стрельбу».
Чуть позже выяснилось, что Игорек Чернов, который стрелял на соседнем направлении, долго высматривал мишень, не увидел ее, но услышав, что остальные уже вовсю ведут огонь, узрел красный огонек у меня на спине и начал бить по нему, аккуратно отсекая, как учили, короткие очереди по два патрона.
