Лукомский был сразу представлен к ордену Красной Звезды. Но пока он оформлял сдачу трофеев, сержант Литвиненко из его группы практически повторил его результат. В совокупности трофеи, захваченные второй группой, были самыми значительными в роте за первые два года. Одна из палаток была полностью ими забита.
Приближались выпускные экзамены, до этого момента оставалось чуть более шести месяцев, поэтому участились и наши выезды в учебный центр в составе взвода. Теперь для большинства курсантов это было нежелательным делом. Во-первых, потому что многие уже женились и отрываться от жен надолго не хотелось, а во-вторых, зимой удручающе действовала и обстановка. Сборно-щитовые казармы продувались ветрами, было холодно и неуютно. Темными вечерами вековые сосны, казалось, мрачно шумели, снежная пороша вьюжила, заметая учебный центр высокими сугробами. На этот раз в Сельцы с нами выехал и третий взвод. Теперь это уже был второй курс.
Удивительное дело, но память устроена так, что лучше всего запоминаются события, связанные со старшекурсниками, а младшие запоминаются хуже. Из тех, кто выпускался позже меня, в памяти в основном остались те, кто потом стали моими сослуживцами в войсках: Анвар Хамзин, Женя Никонов, Сергей Куба, Сергей Мишарин. Лучше запоминались еще те, кто изучал тот язык, который изучал и ты сам, в моем случае – китайский.
Третий взвод выпуска 1982 года оказался особо плодовит на высоких начальников в том смысле, что многим удалось, как ни странно для спецназа, добиться значительных карьерных высот. Олег Мартьянов, Паша Климешов, Алексей Керсов… Может, так сложилось, что пик их карьеры пришелся на тот момент, когда должность командира бригады стала генеральской. Пожалуй, это единственный взвод, который дал Родине столько высоких начальников. Они и сейчас занимают руководящие посты в нашем государстве.
Слева направо: курсанты Ящишин, Мартьянов, Мяличкин, Логинов
К сожалению и в этом выпуске не обошлось без потерь. 26 января 1986 года погиб Сергей Куба
Поистине героической смертью погиб лейтенант Нафиков. Хамит Нафиков был направлен в Афганистан осенью 1983 года во 2-ю роту 1-го отдельного батальона специального назначения, который дислоцировался в Джелалабаде.
15 августа 1984 года у горы Маркох провинции Нангархар группа лейтенанта Нафикова в составе четырёх человек преградила путь отходящей банде душманов. Когда закончились патроны и гранаты, разведчики вступили в рукопашный бой. Оставшись один, Хамит с ножом в руках несколько раз отбивал атаки озверевших врагов. Все попытки захватить его живым не удались, и он был расстрелян в упор из автоматов.
Подвиг офицера настолько поразил старейшин пуштунского племени, что они просили командование советских войск разрешить захоронить героя в своей земле, чтобы на его примере воспитывать своих воинов. даже получив отказ, афганцы обещали, что в Нангархаре больше не будет нападений душманов на советских солдат, и слово свое сдержали.
Лейтенант Нафиков посмертно был награжден орденом Ленина.
В такую мерзкую погоду случилось заступить нам в караул. Хуже придумать было невозможно. Я заступил караульным второго первого поста, в который входили в основном склады артвооружения и боеприпасов. Это было самое угрюмое место. С трех сторон он был окружен лесом, с северной стороны – уходившим в глухие мещерские чащобы. Этот пост всегда проверялся ответственным офицером и дежурным по учебному центру.
Достоинств и преимуществ, с точки зрения службы часового, у этого поста не было. Даже сморчков здесь можно было собрать меньше всего, а ввиду пожароопасности приходилось почти при каждой проверке едва ли не дважды в сутки бегать с огнетушителем, изображая тушение пожара.
Зимой завывание ветра при низкой облачности, зловещий шум темного леса, жалобный скрип тусклых лампочек слабого освещения вдоль ограждения из колючей проволоки создавали атмосферу сродни той, что испытывает ребенок в темном зале кинотеатра при просмотре кинофильма «Вий». Даже будучи курсантом четвертого курса, мне приходилось преодолевать пусть не страх, но напряженное ожидание внезапных неприятностей.
Лейтенант Нафиков
В центре курсант Куба
Первая смена, второе заступление на пост, глубокая ночь. Даже в те спокойные времена хотелось дальние углы периметра поста проскочить как можно быстрее. Пост был оборудован по всем правилам и наставлениям караульной службы, но чувствовал я себя, как в обезьяннике. Дело в том, что часовой нес службу между двумя заборами из колючей проволоки. Приходилось вышагивать по освещенной тропинке, а к внешнему забору вплотную подступала темень. Таким образом, часовой был как на ладони для всех, сам же не видел вокруг ничего и никого.
Нам, как уже достаточно подготовленным диверсантам, было понятно, что лучшей ситуации, чтобы нейтрализовать часового, и придумать невозможно. Буквально с пяти шагов одного пистолетного выстрела с насадкой бесшумной стрельбы из мрака ночи достаточно, чтобы уничтожить часового, а затем проникнуть на уже никем не охраняемый объект и хозяйничать там до заранее известного времени прибытия караульной смены.
Телефонная связь находилась при входе на пост, на каждом углу периметра был оборудован окоп для стрельбы стоя, но при умелом нападении на охраняемый объект в них не было ни смысла, ни необходимости.
Каждый из нас знал примерное время, которое требовалось для преодоления одного круга по периметру поста, и поэтому обычно считали круги, а не минуты. Так гораздо легче коротать время до смены.
Я старался ходить медленнее, чтобы обмануть себя. Вокруг лежал первозданный снег, что облегчало задачу, с каждым кругом я просто осматривал подступы к забору на предмет появления следов в глубоких сугробах. Таковых, естественно, не было. Шанс получить пулю из кустов, откровенно говоря, был нулевой, но, тем не менее, приходилось бороться с собой, со своими страшными фантазиями.
До смены оставалось менее часа или два круга вокруг складов. Я медленно брел, изредка бросая взгляд в темноту. Пробирал холод, шинель плохо защищала от мороза, но зато была свобода действий и хороший обзор. В тулупе часовой походил на чучело, у которого обзор был ограничен сектором высоко поднятого воротника.
При очередном круге я только-только преодолел участок дороги, миновал телефонную точку и свернул направо, в сторону самого темного участка… Вдруг глухой удар пули о дерево, а затем специфический звук рикошета совсем близко от меня заставили меня вздрогнуть, и в то же мгновение я упал на снег, прополз по тропинке десяток метров и ящерицей свалился в окоп на самом углу забора. То, что это была пуля, я догадался сразу, но кто в меня стрелял? В том, что целили именно в часового, тоже не было сомнений; если бы не молодая сосенка прямо передо мной, то попадание было бы точным.
