После получения информации Е.П. Пешковой 27 мая 1923 г. Дзержинский поставил вопрос перед Уншлихтом о высылках без всякого предупреждения, отказа в свидании с родными, так, что «увозили без вещей. «Кто у нас этим делом ведает и какая практика? — спрашивал он — Я думаю, что надо запретить высылать (без какой-либо экстренности) без предупреждения родных и высылаемых заблаговременно и без дачи им перед отправкой свидания и передач иве случаях отступления от этого без Вашего согласия — наказывать.»
[310].
29 декабря 1925 г. Н.Ф. Владимирова просила ОГПУ, ввиду заболевания мужа брюшные тифом, заменить ему место ссылки: Туруханск на Минусинск. 22 января 1926 г. Ф.Э.Дзержинский пишет В.Л. Герсону: «Если нет данных, опровергающих это заявление, то удовлетворить немедленно»
[311].
Многие приказы и распоряжения Дзержинского относятся к режиму содержания под стражей арестованных и осужденных.
О карательной политике органов ВЧК-ОГПУ написаны целые тома, но в большей мере не бывшими в заключение, а со слов других. Вот что, например, отмечал, основываясь на слухах, П.Н. Милюков: «У каждого провинциального отдела ЧК были свои излюбленные способы пыток. В Харькове скальпировали череп и снимали с кистей рук «перчатки». В Воронеже сажали пытаемых голыми в бочки, утыканные гвоздями и катали, выжигали на лбу пятиконечную звезду, а священникам надевали венок из колючей проволоки. В Царицыне и Камышине пилили кости пилой.
В Полтаве и Кременчуге сажали на кол. В Екатеринославе распинали и побивали камнями. В Одессе офицеров жарили в печи и разрывали пополам. В Киеве клали в гроб с разлагающимся трупом, хоронили заживо, потом через полчаса откапывали»
[312].
Эти слухи собраны воедино скорее от «любви» к советской власти вообще и к чекистам, в частности. И даже такой политик, как Милюков, занимался сбором и публикацией нелепостей (сам-то он в советской тюрьме не сидел).
Любопытную мысль высказал, далекий от симпатий к большевикам один из деятелей эмиграции Я.Е. Шапирштейн-Лерс. Он писал, что мученичество эсеров, меньшевиков и анархистов смешно, а «политические страдания за то, чтобы жизнь сделала несколько шагов назад, могут вызвать в широких кругах только усмешку, в худшем случае — индивидуальное сожаление»
[313].
Сложно писать о содержании арестованных и отбывавших наказание в годы становления новой системе, жесточайшего классового противоборства. В тюрьмах и лагерях находились тысячи людей не за совершенные преступления, а в качестве заложников, лишь за то, что они не были рабочими и крестьянами. Да и последних советская власть не жаловала, направляя в концлагеря участников крестьянских восстаний и в тюрьмы за принадлежность к «антисоветским» партиям. Поэтому тюрьмы и лагеря были переполнены. И даже Дзержинский вынужден был подыскивать новые места для строительства новых лагерей и тюрем. Так, 20 сентября 1921 г. он телеграфирует в Ростов-на-Дону полномочному представителю ВЧК Г.А.Трушину и в Астрахань предгубЧК Степному: «По первому требованию члена Коллегии ВЧК Кедрова из Баку предлагается Вам выслать его распоряжение в организуемый им острове Челекене лагерь ВЧК требуемое им количество заключенных лагерей»
[314]. Через шесть дней обязал ростовских чекистов оказывать М.С. Кедрову содействие в организации лагеря на острове Челекене
[315]. А 7 июня 1925 г. писал Г. Ягоде: «Т. Чуцкаев указал мне, что на Урале, вблизи Нижней Туры, имеется «прекрасная» тюрьма б. Николаевской роты в пустынном месте, хорошо до сих пор сохранилась. Имеется 30 одиночек. Туда подходит железная дорога. Надо обследовать. После ликвидации Соловков может пригодиться»
[316].
Знаменитую Внутреннюю тюрьму ВЧК в доме № 2 устроили в 1920 г. Разместилась она на двух этажах внутренней части здания. При реконструкции тюрьму надстроили еще на четыре этажа.
Размеры камер Внутренней тюрьмы составляли в основном семь шагов в длину и три в ширину. В них стояло по четыре железные кровати. Устроить прогулочные дворики во дворе — колодце как старой, так и новой тюрьмы было невозможно: не было места. Поэтому шесть прогулочных двориков с высокими стенами располагались на крыше нового здания. Никаких «расстрельных» подвалов и собственного крематория, как настаивает многолетняя легенда, во Внутренней тюрьме не имелось. Строго говоря, Внутренняя тюрьма не была собственно тюрьмой, а являлась следственным изолятором. Арестованных содержали здесь недолго, лишь для допросов, и только по серьезным делам. Затем их переводили в другие тюрьмы, главным образом, в Лефортовскую и Бутырскую.
Что же касается тюремного и лагерного режима, то хорошо известно, что Ф.Э.Дзержинский выступал против чрезмерной строгости содержания под стражей, посещал тюрьмы, по просьбе арестованных беседовал с ними в камерах
[317]. Он требовал от подчиненных знания инструкций, чтобы «не превратиться в преступников против советской власти, интересы коей мы призваны блюсти»
[318].
В ВЧК еще в годы Гражданской войны стали вырабатываться четкие правила содержания арестованных. Им разрешалось «иметь спальные принадлежности, одежду, белье, принадлежности для умывания, для чистки зубов, головную щетку, посуду для еды. Не разрешалось иметь при себе ножей и вилок. Пища, белье, книги для арестованных принимались раз в неделю в установленные часы. Но у лиц, приехавших из деревень, передача принималась ежедневно. Чтобы избежать злоупотреблений со стороны охранников, было введено правило, согласно которому «на принятую передачу составляется записка: кому и что передается. Передача вместе с запиской направляется в арестное помещение для вручения арестованному, который и расписывается в получении. Записка возвращается коменданту для вручения лицу, принесшему передачу».
Безусловно, режим содержания заключенных в тюрьмах и лагерях во многом зависел от администрации и от категории арестованных или отбывавших наказание. Снисходительными лагерные работники были к тем, кто находился там за хозяйственные преступления. В обход установленного законом режима многие пользовались различными привилегиями, проживая в больницах под видом больных, устраивали себе командировки, отпуска и др. Но к политическим заключенным тюремная администрация относилась иначе. 30 декабря 1920 г. Дзержинский подписал приказ о режиме содержания арестованных членов политических партий, в котором отмечалось: «Поступающие в ВЧК сведения устанавливают, что арестованные по политическим делам члены разных антисоветских партий часто содержатся в весьма плохих условиях, отношение к ним администрации мест заключения некорректное и зачастую даже грубое». Поэтому ВЧК указывает, что эти категории лиц должны рассматриваться не как наказуемые, а как временно, в интересах революции изолируемые от общества, и условия их содержания не должны иметь карательного характера
[319].
