Но ведь, охотясь за листами, неизвестные убийцы не пощадили прабабушки Сони, грозили убить и деда. Ленотрам пришлось бежать и прятаться в далекой России. Но и здесь кто-то не прекращает искать записки Помпадур!
Надо бы прочесть и остальные листы. Но голова уже раскалывается! В конце концов, Соня читала все это раньше. Но не увидела никакого намека на тайну, как и в тех трех листах, что она уже прочла.
Ладно – завтра! Остальное – завтра…
Соня быстро засунула листы в шляпу и упала на постель. Спать!
7
АЛЫЙ БАЛДАХИН
Версаль, декабрь 1875
Алый балдахин кровати скрывал фигуру спящего. Через бархатную завесу в мир, наружу, не долетали ни стоны из-за артритных суставов, ни судороги из-за скрученных вен, ни вздохи из-за прострела в позвоночнике. Лежать бы в тепле и покое при таких-то болячках!
Но вставать и выходить все равно придется. Нельзя же пролежать весь день! Слуги начнут беспокоиться. Сплетни разойдутся по всему Версалю. Их подхватят приятели, коим нет числа. Все станут говорить: «Нечего было хвалится здоровьем!» – и судачить о том, что у бедняги недомогание от любого ветерка.
Надо встать! Надо одеться. Привести себя в порядок, начать принимать визиты с улыбкой во все лицо. Потом отправиться к кому-нибудь на суаре или вечером – на бал. Да будь прокляты эти балы! Никакого покоя. Опять шаркать по паркету, говорить любезности, отпускать и выслушивать комплименты. Сил нет!
Идиотский Версаль живет, как будто застыл в прошлом веке при Людовиках! Розовые и голубые особнячки всегда сияют свежевыкрашенными стенами. Обитатели их по-прежнему живут всласть и в удовольствие, словно и не было ни кровавой Парижской коммуны в 1871 году, ни кошмарной войны с бошами. А ведь прошло-то всего ничего – четыре года!
Казалось бы, разорение Парижа, а с ним и прилегающего Версаля, должно было оставить неизгладимые следы. Так нет же – все возродилось, быстрее птицы Феникс. Париж буйствует в новомодных весельях: в безумных театрах оперетты и варьете безнравственные красотки вскидывают ноги выше головы, оголяя все свои прелести в нечестивом канкане. Рестораны растут на бульварах, как на дрожжах, ювелирные лавки открываются чуть ли не на каждом углу. Откуда только у парижан столько денег на золото? И ведь не собственным почтенным женам скупаются все эти браслеты и кольца – нет! Все перетекает в хищные пальцы новоявленных любовниц. Ну а те стараются жадно урвать все, что возможно.
Видит Бог, в Версале, конечно, потише и поспокойнее. Старинные особняки, уцелевшие после Великой революции 1789 года, хотя все еще крепко стоят на ногах, но предлагают своим обитателям уже устаревшие удовольствия – балы, суаре, концерты да маскарады. Все, кому приспичило буйное веселье, едут в Париж. Недаром же построили новые дороги.
Дорожный дилижанс домчит до столицы, и оглянуться не успеешь. Ну а уж совсем нетерпеливым предлагается личный выезд на прокат. И чего теперь только не берут напрокат – и драгоценности, и любовниц! Ювелиры и сводники в полном восторге – за все же придется оплатить. Но нынче отсутствие денег никого не смущает. Франция торопится жить и наверстать упущенное в дни войны и революции.
Кретины! Что тут наверстывать? Людской век так короток!
Надо откинуть полог и дернуть сонетку. Вбежит юная горничная в белой наколке на голове – эдакий розанчик, образец деревенского счастья. Когда-то, во времена маркизы де Помпадур, все грезили «сельскими праздниками на природе», потом императрица Мария-Антуанетта возродила моду на пастушков и пастушек. Даже завела собственную ферму и собственноручно пыталась доить коров, щеголяя шелковым фартучком и серебряным подойником.
Но эта «близость к народу» ее не спасла – голова несчастной глупышки все равно слетела с плеч. Да как могла удержать власть эта дурочка, на полном серьезе уговаривавшая народ:
– Ну, если у вас нету хлеба, ешьте пирожные!
А ее муженек, Людовик XVI, толстый, грузный, неповоротливый ни телом, ни умом?! Он только и умел делать амбарные замки. Представляете, как стали выглядеть все прелестные секретеры времен рококо (те самые – с точеными ножками, округлыми стенками, тонкими украшениями, резными и инкрустированными панелями, которые появились в Версальском дворце еще во времена его деда – Людовика XVI), когда он навешал на их изящные ящички по грубому толстому замку?
Рококо с амбарным замком – как это возможно?! Тут уж действительно революции не миновать…
Мало того, что этот увалень изуродовал всю мебель, он еще и вытащил на свет все секреты старинных секретеров. Ну, какие же секретеры без потайных ящичков? Чего там только не нашлось! Впрочем, то, что король Людовик XVI искал в тайне от королевы, там не было. Зато в ящиках секретеров разных комнат обнаружились старые любовные письма, платочки с монограммами, все еще источающие слабые ароматы, перчатки и кольца. Нашлось даже несколько вышитых батистовых платков, испачканных давно уже засохшей кровью.
Слуги, конечно, сразу начали вспоминать недобрым словом фаворитку прежнего короля – маркизу де Помпадур. Это мол, она набросала своих окровавленных платков – болела чем-то вроде чахотки. Болезнь скрывала от короля, вот и совала свои платки в тайные ящики секретера.
Слуг, естественно, никто слушать не стал. И так ясно: они выгораживали своих предшественников. Ведь всем известно, что чистотой Версальский дворец никогда не блистал: смахнут пыль, что на виду, а в угол никто и не посмотрит. Впрочем, что смотреть?! Сами придворные – отменные пакостники. Они даже ухитрялись шторы использовать не по назначению – не выходили на дальнюю лестницу, а справляли нужду прямо за тяжелыми портьерами, – там тебя никто не видит.
А чего стоит дурацкая история с пыльной кроватью, которую рассказывают как анекдот!
Королева Мария, жена Людовика XV, как-то заметила пыль на громадной супружеской кровати. Посетовала на то своей придворной даме герцогине де Люинь. Герцогиня послала за камердинером-обойщиком – постели Версаля были в его ведомстве. Но обойщик ответил: поскольку пыль на парадной кровати, которой давно не пользуются, это дело не его, а чиновников мебельной кладовой. Ну а там один мелкий чиновник принялся спихивать дело на другого. А пыль-то на постели росла!
В конце концов Мария спросила герцогиню Люинь:
– А не можем ли мы сами стереть эту пыль?
Герцогиня, ревнительница этикета, поджала губы:
– Стирать пыль – не герцогское дело. К тому же чем это делать? У меня нет никаких тряпок…
Пришлось Марии самой взять свой перьевой веер и им смести пыль, а потом платочком вытереть.
Вот так и жили – с патриархальными нравами. Пока к власти не пришел новый король и не принялся собственноручно отпиливать старые замки и навешивать новые.
Все удивлялись: зачем Людовику XVI перерывать все ящики старинных секретеров? Даже начали перешептываться: обедневший монарх ищет сокровища – золото или драгоценности, которые спрятал его дед – Людовик XV. Как бы не так! Этот увалень искал секретный настой, которым, как гласила старая молва, пользовался его дед. Дурачок! Да его деду, покойному жеребцу Луи, никаких настоев не надо было. Его копье поднималось в миг – хоть сто раз за сутки!
