Агнес оглянулась и побежала наверх. В спальне у постели Чарльза она увидела Маккэна с плевательницей. Сердце ее замерло, когда она заметила в ней кровавые разводы.
— Не беспокойтесь, мэм, — закивал при виде ее Маккэн, — приступ был не сильный.
— Они… тебе рассказали? — прерывающимся голосом проговорил Чарльз.
— Да, дорогой, все рассказали.
— Но он поправится, он только ранен. Я… звонил в госпиталь…
— Тебе не нужно много говорить, полежи спокойно.
— Со мной все… в порядке. — Чарльз нетерпеливо вскинул голову. — Он ранен… тяжело. Я сейчас спущусь вниз.
— Нет, тебе нельзя сейчас никуда ехать. Надо немного подождать. Его, возможно, перевезут в госпиталь поближе.
— Я знал: что-то должно произойти. У меня было дурное предчувствие. Его последнее письмо… было таким странным.
— Не следует много разговаривать, милый. Мы ничего не сможем предпринять, пока не узнаем обо всем подробнее.
В изнеможении он уронил голову на подушку и закрыл глаза. Это был самый сильный рецидив с тех пор, как Чарльз вернулся из санатория. У него и раньше случались приступы кашля, но крови не было никогда. Чарльз сказал, что почувствовал беду, когда получил то письмо. Но те несколько строчек навели Агнес на мысль не о возможном ранении, ее беспокоил рассудок Реджи, поскольку писал он следующее:
«…Все изменилось, и очень сильно. Снова вокруг одна грязь. Знаю, что после этого я вернусь домой, но не в отпуск, а насовсем. Мы заведем быка и будем разводить скот. Скоро, очень скоро я приеду…»
В письме не было никаких шуток, он даже не спросил ничего о Пэнси, Бэзиле и Мюриэл. Это было очень странное письмо.
— Мы должны… сообщить Элейн, — открыв глаза, с трудом произнес Чарльз.
— Хорошо, дорогой, я позвоню ей.
— И Генри.
— Конечно, сообщу и ему.
— Помнишь генерала Доусона, друга отца? Если бы ты с ним связалась, он мог бы известить Генри. О Боже! Ну почему ко мне прицепилась эта дрянь?
— Прошу тебя, не надо волновать себя еще больше. Тебе нужно полежать денек-два.
— День-два! Что ты говоришь, Агнес? Сейчас не время валяться в постели. Я не могу себе этого позволить.
— Нет-нет! Обязательно надо побыть дома несколько дней. Не беспокойся, я обо всем позабочусь и все разузнаю. А теперь полежи спокойнее, я скоро вернусь.
Из спальни Агнес направилась в гостиную и, как и ожидала, нашла там Маккэна.
— Мне кажется, Маккэн, нам надо пригласить врача, — тихо сказала она, плотнее прикрыв дверь. — Нас он не послушается, и нам его в постели не удержать.
— Да, мэм, я с вами согласен. Мистер Чарльз такой решительный и упрямый. Позвонить врачу, мэм?
— Да, пожалуйста.
— Нас всех потрясла телеграмма, — сказал Маккэн, направляясь к двери. — Бедный мистер Реджинальд. И все же хорошо, что он жив и вырвался из этого пекла.
Агнес задумалась. Конечно, Реджинальд жив, но насколько тяжело он ранен? Это ей и предстояло выяснить.
* * *
Доктор решительно заявил, что Чарльзу необходимо отдохнуть не меньше недели. В противном случае ему снова придется отправиться в санаторий. А уж о каких-то дальних поездках и речи быть не могло.
Уходя, врач, как всегда, откровенно высказал Агнес свое мнение.
— Жаль, очень жаль! Годик в Швейцарии ему бы не помешал. — Он неожиданно остановился и прибавил, глядя на нее: — Теперь по поводу мистера Реджинальда. Я бы не торопился ехать к нему в Дувр. Вы можете разминуться, их перевозят на север.
Слова доктора подтвердил и генерал Уокер. Наведя справки, он перезвонил Агнес.
— Как мне удалось узнать, — говорил он, — подполковник Фарье ранен исключительно тяжело. В настоящее время он находится в госпитале на окраине Дувра. Но они надеются, что им удастся увезти его оттуда как можно скорее. Не могу сказать точно, что именно это значит. Запишите телефон госпиталя, там вы сможете узнать все подробно.
Поблагодарив генерала, Агнес немедленно последовала его совету. Ее сразу же спросили, приходится ли она подполковнику женой.
Агнес ответила, что она не жена, а невестка.
У нее поинтересовались, есть ли у подполковника ближайшие родственники.
Она ответила: его родной брат, ее муж.
Тогда ее попросили позвать к телефону его. С ним будет говорить доктор Несбит.
Агнес ответила, что муж болен и подойти не может.
Медсестра попросила ее подождать.
— Вы хотите узнать о состоянии подполковника Фарье? — услышала Агнес тихий, вежливый голос доктора Несбита.
— Да, я его невестка. Как я уже объяснила медсестре, мой муж болен и лежит в постели. Я хотела бы узнать, насколько тяжело ранен мой деверь.
— Мне жаль вас огорчать, миссис Фарье, но состояние его крайне тяжелое. Он лишился руки, ступни, но что еще хуже: очень сильно обгорел.
— Обгорел?
— Да, вы правильно поняли, у него сильнейшие ожоги, и в настоящее время рассудок его ясным не назовешь, сами понимаете.
— Его собираются перевозить?
— Да, его поместят в госпиталь, как можно ближе к дому.
— Когда?
— В данный момент ничего определенного сказать не могу. Все будет зависеть от его состояния и наличия необходимого транспорта.
— Я сообщу его сестре. А можно ей или мне приехать к нему? К слову сказать, его второй брат — священник.
— Насколько я знаю, его брата уже известили. Что же касается вас и его сестры, советую пока не приезжать. Он не узнает вас, и это только усугубит его состояние. Позвоните мне через несколько дней, я скажу вам, как у него идут дела.
— Спасибо.
Агнес повесила трубку и обессиленно прислонилась к стене. Он потерял руку, ступню, да еще и обгорел. Ах, Реджи, милый Реджи. Красавец мужчина, которого так любили женщины.
Она не спросила, где именно у него ожоги, но про себя молилась, чтобы пострадавшим не оказалось лицо. Он сможет пережить увечье, даже смирится с ожогами на теле, но только не на лице.
Как же ей сообщить об этом Чарльзу?
Ответ родился где-то в глубине сознания. В последнее время Агнес замечала, что у нее как будто появилось второе «я», которое и подсказывало ей, что следует говорить, а чего — нет. Она считала, что это второе «я» проснулось в ней после переезда в усадьбу.
Рассказывая последние новости, Агнес намеренно не присела на кровать рядом с мужем, ибо была уверена: разрыдайся он в ее объятиях, не выдержит и она и станет оплакивать Реджи столь неистово, как никто другой.
— Но почему, Агнес, почему это должно было случиться с нашим Реджи?
