Александр улыбнулся, очень довольный, что застал Клодину одну. Несмотря на громадные размеры Рэдклифф-Холла, точное количество комнат которого она даже не знала, им редко удавалось остаться наедине. Оливия, как чопорный призрак, могла бесшумно появиться в любом конце дома в любое время. Порой создавалось впечатление, что в поместье живут сразу несколько сотен Оливий вместо одной главной леди. Александр быстро пересек гостиную и сел спиной к огню напротив Клодины, продолжая улыбаться. Пламя камина отбрасывало янтарные блики на его фрак.
– Разве дамская игра в карты закончилась так рано? – поинтересовался он, устремив на нее мягкий взгляд.
Ее вид всегда очаровывал Александра, даже околдовывал. Девушка пленила его сразу, как только он впервые увидел ее спускающейся по сходням в Дувре, куда она прибыла на почтовом судне из Франции. После он с удивлением вспоминал, насколько неохотно согласился встретить ее, не желая пропускать первую охоту сезона. Но Оливия лежала больная после выкидыша, и он не посмел расстраивать ее. Он решил сам поехать на пристань вместо слуги, отдав тем самым дань гостеприимства молоденькой свояченице, которую никогда не видел. И в тот момент она навсегда вошла в его жизнь с развевающимися перьями на шляпке, очаровав его своей свежестью, мерцающими гипнотическим блеском глазами, легкой шалостью, таящейся в соблазнительном изгибе ее розовых губ. Оливия, по отношению к которой все его желания давно угасли, казалась бледной тенью рядом с этим жизнерадостным колдовским созданием, которое поселилось в его доме.
Поначалу он старался не думать о ней слишком часто, но где бы они ни встречались: за завтраком ли, на лестнице или на светских вечеринках – она всегда представала его восторженному взору в магическом свете, постепенно покоряя и порабощая его. Не он один становился ее преданным рабом. Его мучили жестокие приступы ревности, каких он не знал со времен юности, когда другие мужчины смотрели на нее, преследовали ее, спрашивали его позволения ухаживать за ней с самыми серьезными и благородными намерениями и даже ссорились из-за нее. А эта кокетка прекрасно осознавала свою силу и пользовалась ею.
В конце концов Александр перестал сдерживаться и начал использовать любую возможность, чтобы обнять ее за тонкую талию, пользуясь своим правом зятя, удержать ее пальцы в своих дольше, чем требовалось, помогая ей выйти из экипажа, или крепко прижать ее к себе в моменты, когда за ними не наблюдали. Она не отталкивала его категорично, а играла с ним в древнюю игру, давно известную его искушенному, опытному в аморальных вопросах уму: то искушала его, то одергивала, то флиртовала, то негодовала, возмущенная его дерзостью. Она прочно поймала его на крючок, как неопытного юнца, страдающего от первой неразделенной любви.
Как часто происходит в подобных случаях, он не только терзал себя мыслями о ее неминуемом замужестве, но и пылал негодованием по отношению к своей супруге, как будто она являлась виновницей непреодолимого барьера между ним и его новой любовью. Порой он желал смерти Оливии, хотя это не разрешило бы ситуации, поскольку церковь запрещала брак со свояченицей. Он с облегчением заметил, что Клодина не спешила замуж. У них вошло в привычку обмениваться шутками о неудачливых поклонниках, которым он, по ее желанию, указывал на дверь. Тех, кого она всерьез рассматривала в качестве кандидатов в мужья, кому позволяла целовать себя или обнимать в густой тени оранжереи или в саду, залитом лунным светом, он ненавидел всеми фибрами души, страдая от ужасающих мук ревности, о которых она даже не подозревала.
Все три года, что Клодина жила под его крышей, она держала его в постоянном напряжении. В конце концов он вообще потерял способность контролировать себя, демонстрируя лютую ненависть к каждому, кто проявлял по отношению к свояченице повышенное внимание. И только к своему давнему другу Лионелу Атвуду он не испытывал враждебности, не представляя никаких серьезных отношений между ним и Клодиной. Они весело проводили время вчетвером в Брайтоне, а впоследствии и в поместье Атвуд. Невозможно было не любить Лионела, который, несмотря на свои немужские увлечения поэзией и другими странными занятиями, являлся прекрасным знатоком лошадей. Его замечательные конюшни, которые он пополнил после своего возвращения из-за границы, славились на всю округу. В довершение к этому он никогда не терял самообладания за игровым столом, весело проигрывал, скромно выигрывал, в ссорах никогда не бывал вздорным и задиристым, сохраняя благородное достоинство, ему свойственное. Несмотря на свою симпатию к другу, Александр испытал смешанные чувства, когда Лионел сообщил ему о своем намерении просить руки Клодины. Это произошло после ужина, на котором присутствовали только Оливия и Клодина, потом дамы удалились, оставив мужчин наедине.
– Я приложу все силы, чтобы сделать ее счастливой, – продолжал Лионел, приняв ошеломленное молчание Александра за одобрение. – За время своего пребывания в Италии я избавился от болезни легких, доктора заверили меня, что при постоянном уходе и внимании рецидивы более не повторятся, и я смогу жить спокойно. Все состояние Клодины останется в ее полном распоряжении, я на него не претендую. Поскольку у нас с ней множество общих интересов, то уверен, что смогу обеспечить ей достойную жизнь в поместье Атвуд.
Александр не сразу смог ответить другу. Облокотившись на стол, он потер пальцами лоб, чтобы выиграть время. Клодина никогда не будет счастлива с Лионелом. Ей нужен другой человек. Совсем, совсем другой! Ей нужен мужчина, который овладеет ею неистово, сможет воспламенить это эротическое, великолепное тело, удовлетворить все его страстные желания. Такой мужчина, как сам Александр. И тут в его голове медленно, как змея, выползающая из темной норы, начала зарождаться мысль, какую выгоду он сможет извлечь, если Клодина почувствует себя в поместье Атвуд тревожной, несчастливой и расстроенной. Он судорожно глотнул и заставил себя дружелюбно посмотреть на Лионела.
– У тебя есть основания думать, что она примет твое предложение?
– Совсем недавно она явно дала понять, что высоко меня ценит, – спокойно ответил тот. – Я совершенно уверен, что она даст положительный ответ.
Если бы кто-то другой заявил, что Клодина выбрала его себе в мужья, Александра охватили бы ревность и гнев, но перед ним сидел старый друг. Он протянул Лионелу свою руку Иуды и поощрительно улыбнулся.
– В таком случае желаю удачи в разговоре с ней. Уверяю тебя, что со своей стороны я окажу всяческую поддержку. Ты для нее лучшая партия.
Они пожали друг другу руки и закрыли тему, присоединившись к дамам, к счастью для Александра, поскольку он был не в состоянии обмениваться любезными репликами о семейном счастье и наследниках, обычными в таких случаях. На этот раз подобные слова не вызывали в нем ничего, кроме отвращения и ярости.
Ответ Клодины на его вопрос о дамской карточной игре пробудил его от воспоминаний.
– Головная боль вынудила тебя остаться дома? – уточнил Александр. – Именно по этой причине ты сидишь здесь одна в столь поздний час?
– Я чувствую себя лучше. Немного вздремнула на софе, и головная боль утихла. Пока мне не хочется спать.
