— Очень хорошо, — медленно произнес Чжи-Ган. — Но только на одну ночь. Дело в том, что я выполняю срочное поручение императрицы-матери.
— В таком случае позвольте мне как можно скорее сделать необходимые распоряжения, — сказал губернатор, вставая. Он намеренно задержался и окинул Анну таким взглядом, что ей показалось, будто ее облили каким-то липким жиром. — Я сделаю все, чтобы вам было удобно, благородная леди, — пробормотал Бай. — Очень удобно, — добавил он и, поклонившись мандарину, вышел из комнаты.
Именно в этот момент Анна поняла, какого рода сделку заключили мужчины. Она ощутила такую жгучую боль, словно ее грудь пронзила стрела, выпущенная из мощного арбалета. Ее только что продали! Палач получит всю необходимую ему информацию о работорговце и пропавшей девочке. В обмен на это он разрешит гнусному губернатору Баю провести с ней ночь.
Она резко повернулась и посмотрела на мандарина. Нет, это неправда. Он не мог вот так просто взять и продать ее. Ведь он только что убил работорговца, который собирался сделать с ней то же самое. Сердцем она не хотела верить, что это правда, но умом понимала, что не ошиблась в своей догадке. Их брак — сплошная фикция, поэтому палач может поступать с ней так, как ему заблагорассудится. Для многих китайцев белые люди были чем-то вроде животных, которые, на их взгляд, немногим отличались от обычных обезьян. Конечно, он может продать ее, чтобы получить необходимую информацию. И помешать ему она никак не сможет. Она снова попала в ловушку, хотя сейчас ее уже не окружает толпа разъяренных крестьян.
— Нет, — с ужасом прошептала Анна, даже не успев понять, что она попыталась возразить ему.
— Всего одну ночь, — сказал палач и понимающе улыбнулся. — А затем мы подумаем, как помочь тебе уехать из Китая.
Из дневника Анны Марии Томпсон
25 декабря 1881 г.
Он пришел! Сэмюель пришел! И принес мне ПОДАРКИ!!!!! Так много подарков еще никому не приносили. Другим детям он тоже принес подарки, но у меня их было больше, чем у всех остальных. Он принес куклы, платья и огромный окорок — чтобы всем хватило.
Матушка Фрэнсис была не очень-то любезна с ним, потому что она настоящая мегера. Она сказала, что Сэмюель не верит в Бога. Она просто ничего не понимает, ведь он принес нам все, о чем мы только мечтали! Мне он подарил ожерелье — нитку настоящего жемчуга. Я теперь никогда не снимаю его, потому что Сюзанна может украсть его так же, как украла мою куклу.
Но самое главное то, что он сказал, чтобы я называла его отцом. Он объяснил, что они с моим папой были друзьями и мой отец хотел, чтобы он стал моим новым папой. И это просто великолепно! У меня теперь снова есть папа! И он живет в Шанхае! Теперь он может приходить ко мне, когда захочет. Матушка Фрэнсис сказала, что она ни за что бы не разрешила мне жить с этим человеком, потому что он не ходит в церковь.
А мне все равно. Я собираюсь переехать к нему. Он станет мне самым настоящим отцом! А еще он сказал, что в своем новом платье я выгляжу очень красиво! У меня теперь есть ПАПА!!!!!
Глава 8
Пять миль, как лента, извиваясь и петляя,
Через долины и леса священная река течет
К пещерам и гротам, число которых
Сосчитать не в силах человек.
Потом впадает с шумом в безбрежный океан:
И среди шума этого Кубла расслышал
Далеких предков голоса, предвещавших войну!
Сэмюель Тейлор Коулридж. Хан Кубла, или Образ мечты.
Чжи-Ган неспешно попивал чай, удобно устроившись в главной гостиной дома губернатора Бая. Хозяин не лгал. Им действительно подали любимый чай императора. Видимо, губернатор хорошо знаком с Ле-Цзы, и ему, возможно, известно о том, что Чжи-Ган и Цзин-Ли являются лучшими друзьями императора, которым пришлось пуститься в бега во имя спасения своей жизни. Но если Бай знает о том, что Чжи-Ган — палач, то он наверняка дрожит как осиновый лист, боясь расправы. Тем не менее это всего лишь предположение, ибо трудно сказать, о чем сейчас думает губернатор.
Чжи-Ган улыбнулся хозяину дома, делая вид, что наслаждается вкусом этого особенного чая. На самом же деле он только слегка смочил губы. Сейчас ему было не до чая. Ему нужно было разработать план дальнейших действий. Он совершенно ничего не понимал в придворных интригах, предпочитая обсуждать вопросы государственной политики и конфуцианской этики. Однако для того, чтобы выжить в Пекине, ему все же пришлось кое-чему научиться. Он уже насладился вкусным обедом, предварительно удостоверившись в том, что пища не отравлена. Чжи-Ган так до сих пор и не понял, собирается ли губернатор Бай убить его прямо сейчас, а потому наслаждался приятным напитком и обсуждал последние новости. Правда, при этом он старался внимательно осмотреть дом губернатора.
Этот человек был явно не чист на руку, любил роскошь и имел слабость к женскому полу. Чжи-Ган слышал о том, что у него пять жен, и уже сам этот факт свидетельствовал о том, что губернатор берет взятки. Ни один китайский мужчина не в состоянии содержать нескольких женщин только на одно официальное жалованье. Вспомнив о том, как губернатор пожирал глазами Марию, несмотря на то что на ней была эта мерзкая бесформенная туника, Чжи-Ган задумался.
В конце концов он решил, что ему стоит согласиться на сделку. Ведь женщина — это всего лишь вещь, созданная для того, чтобы ублажать мужчину, который может распоряжаться ею по своему усмотрению. Именно такое отношение к женщине ему внушили еще в раннем детстве. Именно так поступали все мужчины из высшего общества. Все, но только не Чжи-Ган. Особенно теперь, когда к нему снова вернулись его ночные кошмары. Он никогда не забывал, что его родную сестру продали в рабство, а потому не мог позволить, чтобы белую жену постигла та же участь.
Тем не менее он все-таки предложил ее Баю. Она послужила приманкой для того, чтобы заинтересовать и слегка поддразнить губернатора. Это дало ему возможность проникнуть в дом Бая и обыскать его. Цзин-Ли уже, наверное, начал свое собственное расследование. Скорее всего, он сейчас расспрашивает прислугу. Вдвоем они обязательно найдут немало компрометирующей информации, чтобы потом шантажировать этого продажного пса. А это значит, что его маленькая жена-наркокурьер будет принадлежать только ему одному.
И Чжи-Ган улыбнулся в предвкушении истинного наслаждения. Тем временем Цзин-Ли начал насвистывать смешную арию из своей любимой оперы. Это был сигнал, означавший, что Цзин-Ли удалось кое-что разведать. Что ж, это прекрасно, но он вряд ли воспользуется добытыми другом сведениями, ибо сам уже достаточно разузнал. Он видел, что Цзин-Ли занял очень удобную позицию: он стоял возле двери, закрыв проход. Итак, пришло время переходить к активным действиям.
Чжи-Ган отпил несколько глотков из своей наполненной до краев чашки и слегка откинулся на диванные подушки. Так ему легче будет достать свои ножи, которые, как всегда, были привязаны к его поясу. Их с хозяином дома разделял только стол, а это достаточно маленькое расстояние, чтобы он прекрасно видел даже без очков и действовал наверняка.
