Но Анна молчала, уткнувшись лицом ему в грудь. Он чувствовал на своей коже горячее дыхание женщины и едва сдерживал охватившее его волнение.
— Скажи это вслух! — потребовал он. — Ты хочешь жить?
Она снова содрогнулась всем телом, но он крепко держал ее в своих руках. Еще сильнее сжав ее плечи и слегка откинув назад голову, чтобы посмотреть ей в глаза, Чжи-Ган настойчиво повторил свой вопрос:
— Ты хочешь жить? Скажи это!
— Да! — яростно закричала она. — Да, я хочу жить!
— Значит, ты будешь мне помогать? — не отставал от нее он.
Анна настороженно посмотрела на мандарина. Лампа светила уже не так ярко, и ее лицо было наполовину в тени. Однако они находились так близко друг к другу, что Чжи-Ган мог разглядеть каждую черточку ее лица. Она была напугана, причем страшно напугана, но он по-прежнему не отпускал ее.
— Я хочу найти тех, кто поставляет опиум и продает крестьянских девочек, — сказал Чжи-Ган. — Я хочу пройти по всей этой цепочке от работорговца до губернатора и обратно, к самому источнику.
— И куда же ведет этот след?
— В Шанхай. В этом признался губернатор Бай перед тем, как я его убил. Он сказал, что тех девочек продали в Шанхай.
Он почувствовал, что Анна снова напряглась, и прижал ее к себе еще крепче.
— Твой поставщик тоже из Шанхая?
Она неуверенно кивнула.
— Даже не пытайся лгать мне.
— Я тебе не лгу, — прошептала она. — Мой поставщик… он живет в Шанхае.
— Твой выдуманный отец? — уточнил Чжи-Ган. Он достаточно внимательно слушал ту историю, которую она придумала для жен губернатора.
Она вновь кивнула.
— Значит, мы сможем пройти по этому следу до самого Шанхая. Мы найдем этих девочек и твоего мнимого отца. Ты поможешь мне в этом?
На этот раз Анна кивнула более уверенно.
— Если ты поможешь мне выявить всю эту порочную цепь от начала до самого конца, то я клянусь, что посажу тебя на корабль, плывущий в Англию или в Австралию. Ты отправишься туда, куда захочешь, подальше от презренных берегов моей родины, и я навсегда забуду о тебе.
В ее глазах засветились огоньки надежды.
— Ты клянешься? Клянешься своими предками и… и своими яйцами?
Он усмехнулся.
— Клянусь своими молодыми, здоровыми яйцами, — сказал он и потянулся губами к ее губам. К тому моменту его дракон успел стать тяжелым и твердым, а женщина так плотно прижалась к нему своими бедрами, что он ощутил тепло, пульсирующее у нее между ногами. Он посмотрел ей в глаза и увидел в них неприкрытое желание. Он все еще лежал на ней, придавив ее своим телом, и она затаила дыхание, а потом… Неужели она тоже слегка сдавила его своими бедрами?..
— Я расскажу тебе о своем так называемом отце, — сказала Анна. Хотя она говорила довольно быстро, ее слова звучали как клятва. — Я расскажу тебе все о Сэмюеле Фитцпатрике.
— Прекрасно. — Чжи-Ган довольно улыбнулся. Он даже не сдвинулся с места, продолжая лежать между ее бедрами и пристально смотреть ей прямо в глаза. Он чувствовал, как в узком пространстве между их телами начал нарастать жар. — Ты хочешь опиум? — спросил он низким завораживающим голосом.
Анна, пораженная услышанным, уставилась на него.
— Да, — прошептала она. — О да.
Он быстро вскочил на ноги, легко увлекая ее за собой.
— Тогда пойдем.
— Куда? — Растерявшись, она отступила на шаг назад.
Он улыбнулся, глядя на ее заплаканное лицо. При каждом вздохе ее груди соблазнительно поднимались. Вид у нее был ужасный, но, тем не менее, Чжи-Ган с удовольствием представлял, как раздвигает ее бедра и кладет свою голову на ее пышную грудь. Мысль эта была довольно порочной, однако его всегда называли порочным.
— Я — императорский палач, поэтому не могу дать тебе опиум. Если ты все время будешь курить опиум в моем присутствии, то мне придется убить тебя.
Она кивнула, похолодев от страха.
— Ты больше никогда не прикоснешься к трубке. Ты понимаешь меня?
— Да, я понимаю, — твердо произнесла Анна. — Опиум убивает человека. Я осознала это еще много лет назад.
Он больше не наседал на нее. Похоже, она действительно понимает, что играет с огнем. Не многие наркоманы способны на такое.
— Прекрасно. Теперь, когда мы поняли друг друга, самое время сделать следующий шаг: нужно подумать, как нам поступить с этой сжигающей нас страстью.
Она удивленно заморгала, даже не догадываясь, что он имеет в виду.
— Я не заставляю тебя, — сказал Чжи-Ган, — но ведь это тебе взбрело в голову придумать красивую сказку.
— Какую сказку? О чем ты говоришь?
— О том, что мы страстно любим друг друга, — напомнил Чжи-Ган, гордо вскинув подбородок. — Ты рассказывала об этом женам губернатора. Или это я все выдумал?
— Да, но…
— Не беспокойся, — сказал он, предупреждая все ее возражения. — Я знаю, что нужно делать. — Чуть наклонившись вперед, он хотел нежно поцеловать ее, но вместо этого прижал свои губы к ее губам и начал ласкать языком ее рот. Он нежно поглаживал ее губы до тех пор, пока она слегка не приоткрыла их. А потом он отстранился он нее.
— Со мной, прекрасная Анна, тебе никогда не захочется курить опиум.
Фыркнув, она недоверчиво посмотрела на него.
— Это невозможно.
Чжи-Ган усмехнулся.
— Я принимаю твой вызов. А теперь пойдем, моя возлюбленная жена. Пришло время показать всем, как сильно мы любим друг друга.
* * *
Анна похолодела от страха.
— Это всего лишь выдумка, — мягко произнесла она. — Мы не любим друг друга, — пробормотала она и почувствовала, как сжалось ее сердце. — Жены будут оплакивать губернатора Бая всю ночь. Нет никакой необходимости…
— Неужели тебе сейчас не хочется опиума?
О да. Казалось, что это слово, подобно гулкому эху, прокатилось по ее телу и душе. Но она не захотела открыто признаваться в этом.
— Почему? — не унимался Чжи-Ган.
— Что почему?
— Почему ты хочешь опиум? Когда мы увидели тебя возле Великого канала, ты не была в состоянии наркотического ступора. Ты пронесла опиум через полстраны. Признайся, ты иногда покуривала?
— Нет, — заявила Анна. Она постоянно думала об этом, поглаживая мешок с опиумом, но не курила. Один раз ей представился случай, однако… — Опиум — это моя плата за билет на корабль.
Он кивнул, как будто заранее знал ее ответ.
— Тогда почему сейчас тебе так хочется покурить?
Анна просто задохнулась от злости.
