− Когда я узнала, что Михаила Григорьева и Юлию Назарову связывают близкие отношения, то поняла, что верить их словам нельзя. Алиби, которое они составили друг другу, ничего не стоит. У них обоих была возможность совершить убийство. Но такая возможность имелась и у еще одного человека. У вас, Аркадий.
Завитаев невозмутимо посмотрел на мою дочь. Не меняя положения тела, абсолютно ровным голосом спросил:
− Каким образом? Я никуда не уходил с берега.
− Нет, вы ушли с берега! Вы услышали крик Насти Трофимовой, встревожились и побежали в домик. За вами устремились другие. Вы забежали в домик на несколько секунд раньше, чем они. Я предположила: а что, если никакого крика вы не слышали? Просто вид сделали? Даже если вы влетели в дом на пять секунд раньше ваших друзей, то этого времени бы уже хватило для того, чтобы убить… А орудие убийства, то есть топор, вы могли заранее перенести в прихожую, чтобы не хватать его на глазах у бегущих за вами людей.
− Но ведь в это время в домике находилась Настя, − возразил Завитаев. − Вы серьезно верите, что я в ее присутствии убил ее бой-френда, потом ее арестовали, а она упорно молчит о том, что видела?… Вы бредите, Зинаида Валерьевна?
− Нет. Я здорова. И возражение вы сейчас выдвинули совершенно разумное. Если у вас есть личные дела, вы можете заняться ими, вне стен этого здания.
Аркадий подумал и остался. Я бы тоже на его месте остался. Из любопытства.
− Следующий персонаж − вы, Антон. Подозрения в ваш адрес у меня просто обязаны были появиться. Вы могли сколько угодно бродить по базе, якобы с обходами, и выглядело бы это совершенно естественно. Тем не менее, никто из наших студентов вас не видел, до момента обнаружения трупа. Случайно ли?
− Нет, не случайно, − грубовато ответил Антон. − Когда ваш отец приехал на базу и стал обвинять меня с дедом в даче ложных показаний, мы все честно рассказали. Никаких обходов мы в тот вечер не совершали.
− Помню, слушала я ваши честные показания в аудиозаписи. Но у меня не было уверенности, что они действительно честные… А вот когда я узнала про отравление Бисмарка, я решила, что вы здесь ни причем. Убрать собаку с базы мог желать посторонний человек, который рассчитывал незаметно подобраться к гостевому домику и так же незаметно скрыться. Но не вы.
− Спасибо вам на добром слове, − сквозь зубы процедил парень.
− Знаете, молодой человек, мое мнение по поводу вашего участия в преступлении менялось не один раз. Из Башкирии я приехала, будучи почти уверенной, что вы и есть искомый Человек в плаще. Шесть лет назад вы пересеклись в одном месте с Настей и Максимом Трофимовыми и со Светланой Семченко. Я не могла поверить, что это простое совпадение. Да еще и темная история с вашим кузеном…
− Что там темного-то, Леха сам утонул!
− А если не утонул? Вдруг вы с ним поссорились, и убили его, и бросили в воду?
− Своего двоюродного брата?
− Вот уж родственные чувства здесь точно ни при чем. Сами же говорили, что у вас с Алексеем Фабриковым отношения были прохладные… Я выстроила такую версию: вы с ним повздорили из-за той девушки, от которой он собирался добиваться взаимности в тот вечер. Вы же могли предположить, какими именно методами насильник-уркаган будет добиваться взаимности? А девушкой этой, по моей версии, была Света. Возможно, она вам тоже нравилась, и вы решили обезопасить ее от страшненького родственника. А спустя шесть лет она об этом узнала, каким-то образом, и вы обезопасили уже себя… Получалось так, что убийства Абрамова и Семченко вообще не связаны по замыслу. Они сделаны похожими специально, для того чтобы продемонстрировать связь между ними. Которой на самом деле нет.
− Зинаида Валерьевна, вы серьезно говорите сейчас?
− Да, Антон, я совершенно серьезно излагаю вам свою версию, выдвинутую два дня назад. Но она рассыпалась, когда я узнала, что в то утро вы не могли убить Семченко. Названные вами люди подтверждают, что вы находились в других местах, на большом удалении от ее дома.
Лычагов расхохотался.
− Странная у вас манера изложения материала, Зинаида Валерьевна! Зачем же вы все это рассказываете, если поняли, что я − не преступник? Хотите, чтобы вашими дедуктивными способностями восхищались все присутствующие? Для этого и кучу народу собрали?
Моя дочь немного смутилась, как мне показалось. Осторожно взглянула на меня, как будто надеясь на поддержку. Но чем я мог ее поддержать? Я ведь сам не понимал истинный смысл затеянного ею представления.
− Лично вас, Антон, я пригласила по двум причинам. Во-первых, вы невольно сыграли большую роль в нашем расследовании. Мне было нелегко поверить, что ваше пребывание в санатории «Изумруд», одновременно с пребыванием Насти и Максима, это просто совпадение. И никак я не могла проигнорировать вашу тихую влюбленность в Анастасию Трофимову… Да, Антон, я знаю об этом. Вы не решались подойти к ней и заговорить, вы просто смотрели на нее, с расстояния. Ничего постыдного здесь нет. Такое поведение характеризует вас как робкого и нерешительного человека, но не как убийцу.
Лычагов несколько раз глубоко вздохнул.
− Да, Настя мне нравилась. Она очень красивая. А подойти к ней я не решался не из-за робости, а из-за того, что чувствовал пропасть между нами. Она слишком уж идеальная. Не только в смысле красоты… Она из нормальной семьи, у нее в жизни все ладно и складно, и будущее у нее тоже наверняка безоблачное… А мне придется строить жизнь с нуля. Зачем я ей?
− Ваша жизнь, Антон, это уже не ноль. Вы живете правильно. Живите так и дальше, и все у вас будет хорошо… Сейчас-то я знаю, что вы никого не убивали. Но еще три дня назад я подозревала вас больше, чем кого-либо другого. Ведь у вас была не только возможность убить Абрамова. У вас был еще и мотив. Очень весомый мотив.
− Какой? − с удивлением спросил парень.
− Ну как же? Стремление избавиться от соперника. Вы считали, что, пока жив Николай Абрамов, вам о Насте и мечтать нельзя. Во все времена мужчины убивали своих соперников ради женщин. Вроде бы, ни у кого из фигурантов нашего дела не было столь серьезной заинтересованности в смерти Коли…
− Ну наконец-то вы заговорили о мотивах, − вмешался следователь. − Вы извините, Зинаида Валерьевна, что я вас перебиваю, я же обещал не мешать, но вы слишком большое внимание уделяете второстепенным деталям, и при этом забываете о самом главном. Вы ставите вопрос: кто мог убить потерпевшего? И оставляете в тени другой вопрос: а кто мог желать ему смерти?
− Нет, Федор Михайлович. Этот вопрос я поставила перед собой в первую очередь. Мы с Валерием Павловичем перебрали всех фигурантов и ни у кого из них не нашли достаточного мотива для ликвидации Абрамова. Но потом я подумала, и выделила сразу двоих мужчин, каждый из которых имел слабый-слабый, притянутый за уши и высосанный из пальца, но все же мотив.
