Я подался вперед и затаил дыхание. Ни о чем подобном Зинаида мне не говорила.
− Знаете, кто эти люди? Сергей Волков и Максим Трофимов!
Я кинул быстрый взгляд на обоих. Лицо Сережи осталось непроницаемым, только уголки губ немножко опустились, как бы в полуулыбке. Длинное лицо Максима еще больше вытянулось.
− Для тех, кто не знает: с Сережей я знакома с детства. И точно знаю, что он не мог совершить два таких убийства. Но я постаралась на время абстрагироваться от нашей детской дружбы, взглянуть на дело незамутненным взглядом. Кто такой Волков? Бывший молодой человек Трофимовой. А кто такой Абрамов? Так сказать, действующий молодой человек. При этом, в ходе личных бесед с Сережей я убедилась, что Настю он по-прежнему любит. Разве же не мог он желать смерти ее бой-френду?… Но я тут же вспомнила о двух обстоятельствах. Во-первых, у Сережи есть железное алиби, он в тот вечер находился в квартире Светланы Семченко. Во-вторых, Настя с Сергеем расстались вовсе не из-за Абрамова. Не буду сейчас вдаваться во все сложности, но скажу точно: мой друг детства не считал Николая своим конкурентом, тем более, не считал его причиной разрыва с Анастасией.
− Есть и третье, − подал голос Волков. − Я же тебе вчера говорил, Зина: я вообще не знал о том, что они собираются на Радужное. Из всех подруг Насти я поддерживал контакты только с Катей, да и то по Интернету. А Катя мне ничего не говорила про их планы на вечер семнадцатого мая.
− Не говорила, − кивнула Песоцкая. − Я знала, что они намереваются поехать на базу, но сама ехать не хотела. Точнее, не хотела проводить время в компании Коли…
− Вот-вот, именно, − продолжала Зина, − и я с облегчением оставила кандидатуру Сережи… Теперь − Максим. Родной брат Насти. Я видела, что он нисколько не сожалеет о смерти ее ухажера. Знала, что он и при жизни его терпеть не мог. Почему, интересно? Я нашла только одну причину: обида за сестру. Абрамов поступил с ней гадко и низко. Двести лет назад братья вызывали обидчика на дуэль в таких случаях… А Максим у нас − человек немного несовременный, у меня вообще сложилось впечатление, что он духовно живет в ином мире. Вы уж не обижайтесь за прямоту, Максим, − она слабо улыбнулась, глядя в лицо Трофимову. − Если бы вы действительно убили подонка, столь мерзко обошедшегося с вашей сестрой, вас было бы трудно осудить.
− А мне в любом случае наплевать на чье-то осуждение, − со злостью произнес Максим. − Да, я ненавидел этого козла. Нисколько не жалею, что его замочили. Но я его не трогал.
− Да вы и не могли его убить, верно? − кивнула Зина. − Как и у Сергея, у вас тоже есть алиби. Когда вы пришли из гостевого домика с вином, Абрамов только уходил. Вы с ним встретились и перекинулись парой слов. И потом уже вы никуда с берега не уходили. Так ведь было?
− Да.
− Отлично, − сказала Зинаида, и я вдруг почувствовал скользнувшие в ее голосе металлические нотки. − Аркадий Борисович, я вас хочу спросить кое о чем.
− Пожалуйста, − улыбнулся Завитаев.
− У вас, кажется, очень хороший слух. Вы один услышали крик Насти, донесшийся из гостевого домика. Вот и скажите: а вы слышали, какие конкретно слова сказал Максим Трофимов Коле Абрамову?
− Сейчас, одну секундочку, − призадумался будущий врач. − Вроде бы он просто спросил: «Эй, ты куда, зачем уходишь?…»
− А что ответил ему Коля?
На этот раз Аркадий думал чуть дольше. Я чувствовал, что именно сейчас происходит нечто важное.
− Не помню.
− Но вы слышали его голос?
− Знаете, вот вы сейчас спросили, и я понял, что голоса его я не слышал…
− А куда вы смотрели, когда сидели на берегу?
− Я сидел на складном стульчике лицом к воде. На воду и смотрел, наверное.
− И как встретились Максим с Колей, вы не видели?
− Нет.
− Я не поняла, вы к чему клоните? − нахмурился старший Трофимов. − Хотите сказать, что убийство совершил мой сын?!
− Александр Винсентович, я пока только обратила ваше внимание на то, что ваш сын имел такую возможность. Представьте: он идет в дом за вином, почти сразу вслед за ним убегает распсиховавшийся Коля, и ваш сын его убивает. Потом идет на берег с двумя бутылками вина, на ходу произносит фразу «Эй, ты куда…», сидящие на берегу студенты слышат эту фразу. Срабатывает психология: все они решают, что, раз Максим обратился к Коле, значит, тот был еще жив…
− Вы говорите ерунду! − вскипел Максим. − Они все и не могли видеть, как я встретился с Абрамовым, потому что смотрели в другую сторону!
− Максим, мне еще раз нужно повторить, что я просто оцениваю физическую возможность совершить преступление? Поймите, никто никому не обязан верить на слово. Я просто хотела продемонстрировать, что ВСЕ участники пикника могли уничтожить Николая Абрамова! И Григорьев с Назаровой, которым я сейчас позволила уйти. И вы, Аркадий. И вы, Максим…
− Но по вашей логике получается, что только у одного из них был и мотив, и возможность, − опять вмешался следователь, − то есть у гражданина Трофимова? Так?
− Да, но я же говорю, это какой-то очень натянутый мотив. Верно, Максим втайне ненавидел молодого человека своей сестры. Но в чем причина этой ненависти? И достаточно ли она весома, чтобы убивать? К тому же, мы ведь знаем, что у Максима не складывались отношения вообще ни с кем из ухажеров Насти… Короче, я думала-думала, и постоянно возвращалась мыслями к той странности, которую с самого начала заметила в списке участников пикника.
− Что за странность? − напрягся Харченко.
− Шесть молодых людей. Среди них − две парочки. И еще двое парней − без пар.
− Ну и что?
− Мне кажется, на подобные мероприятия молодые мужчины обычно стараются ездить со своими девушками. Это ведь не отдых на южном курорте, где легко можно завести короткий романчик. Это посиделка в ограниченном кругу людей, где свободных девушек нет… В тот вечер без пары остались двое: Аркадий Завитаев и Максим Трофимов. Мне стало интересно: а почему так получилось? С Аркадием ситуация прояснилась быстро: его девушка в те дни находилась в больнице, за день до пикника ей сделали полостную операцию. Ее отсутствие на берегу Радужного понятно и объяснимо. А вот с вами, Максим, все оказалось не так просто…
Зина сделала короткую паузу. Я перевел взгляд с нее на следователя и по выражению его лица понял, что он о чем-то догадался. А я-то почему не догадываюсь?
− Максим, вы можете назвать имя вашей подруги?
− Нет, не могу, − твердо ответил Трофимов, настороженно глядя на мою дочь. − Вернее, не хочу.
