Глава двадцать пятая
Теперь надо вернуться к тому, что произошло несколько минут назад у взрослых.
Расставшись с Надеждой Сергеевной, по-прежнему держа комочки «Слип камли» в руках, Яков Дмитриевич торопливо спускался по лестнице. Лицо у него было испуганное. Снизу поднимался Тигровский. Они встретились на площадке между этажами.
– Альфред Павлович, я вас ищу, – быстро сказал директор. – А вы предупредили учёных, что встреча отменяется?
Теперь у Тигровского сделалось испуганное лицо.
– Не… не предупредил, – ответил он очень тихо.
Оба долго молча смотрели друг на друга. На сегодня в «Разведчике» была назначена встреча учеников девятых и десятых классов с двумя крупными учёными – доктором исторических наук Кукушкиным и профессором психологии Троеградовым.
Яков Дмитриевич взглянул на часы:
– Альфред Павлович! Ведь они же с минуты на минуту… Альфред Павлович, ну как же это так – взять и не предупредить!
– Моя вина. Ничего не говорю. Замотался с этой суматохой…
– Альфред Павлович, но вы поймите, что это для них оскорбление! Они отложили другие дела, собирались, тратили время на дорогу, а мы им что скажем? «Встреча отменяется, только вас забыли предупредить. Поворачивайте оглобли назад!» Это же… это же скандал, это же хуже пощёчины!
Маленький Тигровский молчал, опустив голову и поджав губы. Вдруг он резко вскинул голову.
– Выход один, – сказал он коротко.
– Какой выход? Ну какой ещё выход?
– Объяснить им, что встречу не отменили сознательно, что мы просим их побеседовать с детьми более младшего возраста, но с детьми очень развитыми и одарёнными.
– Да они нас пошлют к чёрту с нашими «развитыми и одарёнными»!
– Пусть посылают, это будет для них не так оскорбительно, чем если мы скажем, что просто забыли их предупредить.
Яков Дмитриевич подумал и понял, что это и правда единственный выход. В этот момент сквозь окно на лестничной клетке он увидел, как к воротам дворца подкатила чёрная машина.
– Пойдёмте! Это, кажется, они. Пойдёмте их встретим! – быстро проговорил он.
Оба спустились в вестибюль и остановились напротив входной двери.
В вестибюле было пусто. Только возле раздевалки стояла Круглая Отличница, ожидая, когда гардеробщица даст ей пальто. Яков Дмитриевич машинально сунул комочки «Слип камли» в карман пиджака. И тут в вестибюль спустилась Зоя. Она спустилась, громко стуча туфлями по ступенькам лестницы, спустилась, громко сопя от возбуждения и злости, но ни директор, ни Тигровский не заметили её появления, потому что в этот момент дверь открылась и вошли два профессора.
Увидев Лялю, надевавшую пальто, Зоя подошла к ней.
– Слушай, Круглая, – сказала она негромко, но властно, – вернись наверх, отыщи своего Родечку и дай ему кулаком по носу!
– Ладошина, ты что с ума сходишь? – спокойно спросила Ляля, но та уже отвернулась от неё.
Круглая Отличница постояла, подумала и, не сняв пальто, пошла наверх. А Зоя, одеваясь, стала прислушиваться к разговору взрослых.
Троеградов был рослый, представительный мужчина с чёрными, зачёсанными назад волосами, с чёрными усиками, в хорошо сшитом чёрном пальто. Кукушкин выглядел намного старше. У него под синим плащом выпирало брюшко, он был курнос, и седые волосы его походили на пух, сквозь который просвечивала розовая лысина. Увидев их, директор и руководитель «Разведчика» заулыбались изо всех сил.
– Здравствуйте, Виктор Евгеньевич, уважаемый! – заговорили они быстро и одновременно. – Здравствуйте, Пантелей Карпович, дорогой! Здравствуйте, уважаемый Пантелей Карпович! Здравствуйте, дорогой Виктор Евгеньевич! Мы чрезвычайно вам благодарны за приезд! Да-да! Очень признательны!..
Затем долго и крепко пожимали руки, а потом наступила некоторая пауза, после которой Яков Дмитриевич сказал:
– Только… вот какое дело, товарищи уважаемые… гм! Не удивляйтесь, что возрастной состав сегодняшней аудитории будет несколько иным, чем вы предполагали.
– Это в каком смысле иным? – спросил Кукушкин.
– Видите ли, Пантелей Карпович… сегодня здесь собрались юные, так сказать, исследователи, изобретатели, но не из старших классов, а… а более младшего возраста.
– Позвольте! – пробасил Троеградов. – А что вы подразумеваете под более младшим возрастом?
– Н-ну… шестые классы… кое-кто из пятых…
На некоторое время воцарилось молчание. Потом Кукушкин развёл руками:
– Товарищи! Ну… ну, а почему же вы не предупредили?
Директор посмотрел на Тигровского:
– Альфред Павлович, может, вы объясните…
Альфред Павлович покашлял и заговорил о том, что маститых учёных будут слушать дети исключительно одарённые, способные разобраться в очень сложных вопросах современной науки.
– И поверьте, товарищи, – добавил Яков Дмитриевич, – они будут очень огорчены, если вы откажетесь. Чрезвычайно огорчены!
– Короче говоря, вы хотите сказать, чтобы я выступал перед вот такими клопами! – сказал на весь вестибюль Троеградов и указал на Зою, стоявшую возле гардероба. – По-моему, это издевательство! Идёмте, Пантелей Карпович! – И он направился к двери.
– Ну, Виктор Евгеньевич, зачем уж так резко? – пробормотал Кукушкин и обратился к директору с Тигровским: – И вместе с тем я тоже… я не смогу выступать перед детьми такого возраста. Я просто не найду с ними общего языка. Так что извините, но… Всего хорошего!
И он вышел вслед за Троеградовым, а за ним бесшумными шагами проследовала Зоя. Альфред Павлович и Яков Дмитриевич продолжали стоять неподвижно. Директор был так огорчён, что даже, увидев Зою, не вспомнил о «Слип камли».
Оба учёных были соседями по дому, и Троеградов привёз Пантелея Карповича на своей «Волге». Выйдя с Кукушкиным на тротуар перед дворцом, он достал из кармана ключи от машины, и в этот момент перед ним возникла Зоя.
– Это я клоп, да? – спросила она с расстановкой. – Это, значит, я клоп?
Троеградов сдвинул брови:
– В чём дело? Что тебе надо?
Зоя упёрлась кулаками в бока и повысила голос:
– А вот мне то надо, чтобы вы сейчас пошли и выступили перед ребятами. Идите и выступайте! – Она повернулась к Кукушкину: – И вы идите выступайте! Всё! – И, заложив руки за спину, даже не оглянувшись на учёных, она зашагала прочь.
Троеградов и Кукушкин помолчали, посмотрели ей вслед.
– Пантелей Карпович! А ведь в самом деле, – вдруг проговорил Троеградов, – ну чего ради мы с вами в бутылку полезли? Почему бы нам с вами действительно не выступить?
– Н-нда… можно… можно и выступить, – как-то очень уж вяло ответил Кукушкин.
