Так и смешная книжка: смех-то смехом, а за ним – всё серьёзно.
Но заметит это только неглупый человек. На него я и рассчитываю.
Недаром говорят: смех – дело очень серьёзное.
А теперь…
Продолжаем нашу программу!
Из цирка Головешка вышел расстроенным. Не радовало его даже приглашение прийти на открытие шапито.
Особенно расстроила мальчишку наездница Эмма, которую он сначала обозвал куколкой.
Посмотрел на неё, и стало ему завидно.
«На лошади скачет, видите ли! – рассуждал Головешка сам с собой. – А мне всю жизнь только в трамваи вскакивать, да? Прыг-скок? Скок-прыг – всю жизнь? Да если бы меня учили, да лошадь бы дали, да от школы освободили, да кормили бы… да я бы тогда…»
И, ещё более раздосадованный, он решил с кем-нибудь подраться, чтобы успокоиться. Он всегда дрался, когда у него было плохое настроение. Надаёт кому-нибудь – и сразу успокоится, будто доброе дело сделает.
Конечно, возникает вопрос: если он нападает на человека, значит, он, Головешка, смелый?
Значит, не боится?
Не смелый, а наглый.
И не боится потому, что наглецам редко дают сдачи. Причём чем наглее наглец, тем меньше у него опасения получить сдачу. Поэтому Головешка, как правило, выбирал жертву длиннее себя.
И чем длиннее жертва, тем быстрее она улепётывала.
Да почему же?
Да потому, что многие уверены: если на тебя нападают, значит, сильнее тебя.
И с такими не связываются.
Улепётывают.
Этому приёму Головешку научили жулики. Так и сказали:
«Сам убежать всегда успеешь. Сначала попробуй, чтоб от тебя убежали. Силы нет – бери нахальством. Нахальства нет – трудной жизнью жить будешь».
Раз попробовал Головешка – получилось.
Два – получилось.
Три.
Четыре.
Пя… и не получилось. Головешка сам получил. (Если вы помните, это был случай с Виктором Мокроусовым, когда он учился побеждать.)
На некоторое время Головешка приутих.
Но вот сейчас, когда на душе было тяжело, он вспомнил, как можно улучшить настроение.
Впереди по скверу шёл мальчик.
Головешка бац ему по спине.
Мальчик обернулся, да не один. А вместе со своим кулаком. И попал Головешке в ухо. И спросил:
– Ещё надо?
– В милицию за такие дела надо, – ответил Головешка и крикнул: – Опять ты, да?
Виктор тоже узнал его, сказал:
– Опять я. А ты всё ещё на людей бросаешься?
– Иногда. С горя.
– А может, с глупости?
– Не-е. У меня мозговая система на полную мощность работает.
– А мощность у неё большая?
– Кто её знает? – Головешка пожал плечами. – А я в цирке был сейчас. Лошадь видел дрессированную. И ещё кое-кого. Меня туда работать берут. Фокусником.
А Виктор рассказал ему о том, как он побывал в цирке и в клетке со львом.
– Врёшь?! – с надеждой спросил Головешка.
– Зачем мне врать? А как ты в цирк попал?
Они присели на скамейку, и Головешка понемногу рассказал о себе всё. Разговорился. А потом даже разжаловался:
– В колонию меня собираются отправить. Как неподдающегося. А чему поддаваться-то? Учёбе? Нужна она мне. Как петуху тросточка. И мать мне бросать нельзя. Я – её единственная надежда.
– Никакая ты не надежда, – сказал Виктор, – а дурак.
– Почему? – искренне удивился Головешка.
– Да такого шампиньона, как ты…
– Шам… шпиона?
– Шампиньона. Гриб такой.
– Поганка?
– Нет. Едят. Маленькие такие грибочки, но на поганки чуть похожи.
– Так я и знал! – возмущённо воскликнул Головешка. – По уху съездят да ещё поганкой обзовут! Ты случайно не отличник?
– Угадал.
– Круглый?
– Абсолютно.
– Значит, ты круглый отличник, а я, выходит, круглый дурак?
– Хватит ругаться, – предложил Виктор. – Не мужское это дело. Пойдём лучше к цирку, посмотрим чего-нибудь.
Но до цирка они не дошли.
Рассказ об этом —
В следующем номере нашей программы ЛЁЛИШНА собирается ремонтировать Головешку!
Друзей у Головешки не было. Поэтому он аж подпрыгивал, идя с Виктором, и без умолку болтал:
– Эммой её зовут. Маленькая. А лошадь большая. Для неё эта девчонка будто муха. Бежит себе. А Эмма штучки разные выделывает. Законно! Мне бы дали такую конягу да из школы бы отпустили, я бы почище скакал да перекувырковывался.
– Девочка эта в школе учится, – сказал Виктор, – и жизнь у неё потяжелее, чем у нас с тобой. Вот у нас с тобой каникулы, а она работает. А зимой ещё и в школу ходить будет.
– Кто это тебе насочинял? – Головешка расхохотался. – Ну зачем ей в школу ходить? Семью семь учить? На лошади скачет, деньги получает, томатный сок хоть каждый день пьёт да ещё…
– Тебя как зовут? Меня Виктор. Мокроусов.
– А меня Головешка.
– А имя?
– Имя? – недоумённо переспросил Головешка, будто забыл. – Владик. Фамилия Краснов.
– Вот что, Владик. Если хочешь дружить, давай не будем на каждом шагу болтать глупости. Не люблю. Видать, мощность у твоей мозговой системы маленькая. А сам ты уже не маленький. Пора бы тебе поумнеть.
– А как?
– Об этом подумаем вместе. Представляю, как матери с тобой трудно. Лежит она, больная, и ждёт, что вот-вот тебя милиция домой доставит.
– Этого она как раз и не боится. Милиция у нас дома часто бывает. Мать даже радуется.
Шли они, как вы помните, в цирк, а пришли в милицию.
Случилось это так. Когда впереди уже показался купол шапито, Виктора окликнули.
Обернувшись, он увидел Лёлишну.
Она бежала к нему через улицу и кричала:
– Петя ночью дома не ночевал! Милиция его ищет! – Она подбежала и спросила Головешку: – А ты чего чумазый такой? Витя, где ты такого подобрал?
– Из мусорной машины выпал, – пробурчал Головешка.
– А ты куда бежала? – спросил Виктор.
– Не знаю. Как услышала о Пете, так с испугу и побежала. Вот ведь какой дурной! Ждали его вчера, ждали, а ночью в милицию заявлять пошли.
– Никуда не денется, – авторитетно сказал Головешка, – найдут. Не таких ловили.
