– Забуду, – согласился Головешка. – Очень уж я нарядный. Родная мать меня не узнает. Гражданин милиционер дядя Горшков меня не узнает. А я крикну: «Да это же я! Владик! Тот, который Головешкой ещё был!» Теперь мне на людей кидаться нельзя.
– Короче можно сказать так, – предложил Виктор, – прощай, Головешка!
– Прощай, Головешка! – сказала Лёлишна.
– Прощай, Головешка! – сказал Владик. Он подмигнул своему отражению в зеркале и добавил: – Вот теперь можно мне и в цирке работать. Там все такие красивые.
– Ой… – Лёлишна схватилась руками за голову. – Я совсем забыла про дедушку!
И бросилась из комнаты.
Продолжение Петьки-Париного выступления
Проснувшись под забором, Петька потянулся, хрустнул всеми своими косточками.
Сел.
И вместо бабушки увидел – кого?
Эдуарда Ивановича.
Только не живого, а на афише.
А рядом с ним лев.
А пасть у льва оскалена.
А пасть огромная.
– С группой дрессированных львов! – крикнул Петька и захохотал почему-то, словно дома оказался.
Прохохотав, он почесал затылок.
Задумчиво сплюнул.
Откуда в чужом, далёком городе та самая афиша, которую он ещё вчера видел в своём родном городе? Ведь он ехал в поезде целую ночь…
И всё-таки первым делом надо сходить в цирк, а там видно будет, как жить дальше. Может, в цирке на работу возьмут. И квартиру дадут. И поесть, конечно, дадут. Можно у льва кусок мяса отобрать, изжарить и – кусай себе, а не льву, на здоровье.
Петька встал, опять потянулся, опять сладко зевнул, опять хрустнул всеми своими косточками.
И весело сплюнул.
Желудок пока не требовал пищи, и хозяин его мог даже соображать немного.
Он бодро зашагал и остановился.
А где штаны?
Куртка где?
Рубашка?
И побежал обратно.
Бежал, бежал, снова остановился: забыл ведь, где повесил одежду сушиться!
Забыл, забыл – ничего вспомнить не мог.
Он погрозил кому-то кулаками и двинулся вдоль полосы берёзок.
Ни одной приметы не запомнил!
Ни одной!
К тому же раздался испугавший его шёпот:
– Есть хочу…
Шёпот был лёгкий, еле слышный, но Петька струсил и бросился обратно в город.
А люди думали: спортсмен, чемпион какой-нибудь бежит, тренируется.
Две собаченции за ним увязались.
Бежали, бежали, да отстали – вот как он мчался!
Увидел трамвай, прыг в него.
– Билетик приобретём? – спросила кондукторша.
– Какой тут может быть билетик? – ответил Петька. – У человека ни штанов, ни рубахи, ни куртки, а вы – билетик!
– А откуда ты такой взялся и куда ты едешь без штанов, куртки и рубахи?
– В цирк еду, а сам я издалека, из другого города.
Тут все пассажиры рассмеялись.
А Петька начал реветь.
А кондукторша безжалостно подтолкнула его к выходу.
Трамвай ушёл.
Петька побрёл вдоль трамвайной линии, не глядя по сторонам.
В желудке было легко, на душе – тяжело.
Трамвайная линия привела мальчишку в… родной город.
Стоял Петька.
Хлопал глазами.
Ведь он Уехал, а оказалось, что ПРИехал.
Как так?
Почему ПРИ, а не У?
А было так. Вагон, в котором он спал, ночью отцепили от состава, прицепили к другому, и только утром поезд тронулся в путь. А в этот момент Петька и проснулся. И выпрыгнул из вагона на окраине своего родного города. А раз он не бывал на окраине, то и не узнал её.
Но раздумывать сейчас было некогда, и Петька помчался к Лёлишне. Только бы незаметно проскочить в её квартиру!
Стрелой летел он по лестнице вверх. Коленки от страха дрожали. Сердце стучало где-то в затылке.
Лёлишну чуть с ног не сбил – она бежала навстречу.
Ойкнула, спросила:
– Откуда ты?
– Спрячь меня, – прошептал Петька, – быстро-быстренько. Без разговоров.
– Не могу, дедушка куда-то ушёл.
– Ничего с твоим дедушкой не будет. А со мной, знаешь, что будет? Давай я у вас жить стану? Я смирный. Меня кормить побольше, а больше мне ничего не надо.
– Не болтай глупостей, – торопливо и сердито сказала Лёлишна. – Сейчас же немедленно иди домой. Там же волнуются. Всю ночь из-за тебя не спали. Тебя милиция ищет. Вот что ты натворил, Пара несчастная!
– Не обзывайся!
– Первый раз обозвала! Потому что довёл всех!
– Ну и ладно! Я лучше в милицию пойду! Пусть судят. Пусть куда-нибудь садят. Хоть отосплюсь!
– Иди домой!
– Не пойду!
– Иди!
– Не пойду!
– Да ведь попадёт же тебе!
– Вот именно! Поэтому и нету мне смысла хорошие поступки делать. Одно мне в жизни осталось: спрятаться бы куда-нибудь и носа не показывать!
– Петя, – почти ласково сказала Лёлишна, – иди. А вечером в цирк пойдём.
– Сейчас мне такой цирк будет, – прошептал Петька, – тут-то я и погибну. Прощай.
И он пошёл навстречу своей нелёгкой судьбе.
А Лёлишна побежала искать своего дедушку, который чувствовал себя феноменально здоровым.
Пятнадцатый, если не ошибаюсь, номер нашей программы. На арену действия вновь прорывается дедушка. ФЕНОМЕНАЛЬНЫЙ ФУТБОЛЬНЫЙ МАТЧ! Номер заканчивается плачевно
Действительно, дедушка чувствовал себя настолько хорошо, что забыл обо всём, особенно о том, что ему нельзя волноваться и много двигаться.
Он погулял вокруг дома, поразмышлял о том, кто и за что будет его пороть, и пришёл к футбольному полю.
Сначала он следил за игрой довольно спокойно, но игра была настолько азартной, что дедушка незаметно для себя увлёкся, разволновался и вскочил со скамейки, на которой собирался отдохнуть с полчасика.
И – уже размахивал руками.
Подпрыгивал.
Кричал:
– Давай, давай!
Если бы он болел за одну команду, может, ничего бы и не случилось.
Но дедушка болел не только за обе команды сразу, но и за каждого игрока.
За каждый удар.
