– А Лёлишна с дедом не придут, – весело сообщила злая девчонка. – Он заболел, спасибо ему за это, и ей нельзя уходить. Она меня послала. Законно. По всем правилам.
– Понятно, – сказал Виктор, – хулигански заняла чужое место.
– Так вот почему тебя с почётом встретили, – сказал Петька.
И тут – третий звонок.
И Петьку от удовольствия и счастья приподняло с сиденья.
И опустило обратно.
На мгновение почти погасли лампы и тут же ярко вспыхнули. Грянул оркестр.
Мальчишки в такт музыке притопывали ногами.
Началось цирковое представление.
А в нашей программе начинается следующий номер. Называется он «Скоростная помощь». Исполняют его наездница Эмма и Григорий Васильевич на лошади АРИЗОНА
Артисты – товарищи Эдуарда Ивановича – решили сделать всё, чтобы Лёлишна сегодня побывала в цирке.
Вызвать такси не удалось. Просьбу могли удовлетворить только часа через два.
И, как назло, шофёров цирковых автобусов отпустили до конца представления.
– Через полчаса девочка будет здесь, – сказала наездница Эмма. – Аризона свободна.
– Седлай Аризону! – приказал Эдуард Иванович. – А я пойду договорюсь с директором.
Аризона – старая цирковая лошадь. Она уже не выступала, была уже обыкновенной лошадью, на ней просто ездили.
И вот из ворот служебного дворика красиво выбежала серая, в тёмных пятнах-яблоках лошадь.
А на ней Григорий Васильевич и Эмма.
Копыта Аризоны звонко зацокали по асфальту в тот самый момент, когда прозвенел третий звонок.
Прохожие останавливались и глазели вслед всадникам.
Милиционеры от удивления брали под козырёк.
Аризона бежала, как привыкла бегать на арене, – быстрым ровным шагом, лебедино выгнув шею.
У дома Лёлишны Эмма натянула поводья.
Аризона остановилась, словно сказочный конь. Казалось, что вот-вот из её трепетных ноздрей вылетит пламя. Она переступала ногами, как бы пробуя асфальт.
Все жильцы смотрели во все глаза изо всех окон.
Григорий Васильевич уже стучался в квартиру на пятом этаже.
Разгорячённая бегом, необычной обстановкой, чувствуя на себе десятки глаз, Аризона, видимо, вспомнила молодость – как она выступала в цирке. Она не могла стоять на месте – пританцовывала.
Изумлённая Лёлишна остановилась на крыльце.
– Садись! – коротко сказал Григорий Васильевич и помог ей взобраться на лошадь.
– Алле! – приказала Эмма. Аризона зацокала копытами. И все жильцы изо всех сил замахали всеми руками.
Григорий Васильевич вернулся к дедушке.
Аризона красиво и гордо бежала по вечернему городу, и не она боялась автомобилей, автобусов, троллейбусов и трамваев, а шофёры, водители и вагоновожатые удивлённо тормозили, увидев маленьких всадниц.
Лёлишна крепко держалась за Эмму.
Было и страшно, и весело, и ещё как-то.
На одном из перекрёстков милиционер пропустил их даже на красный свет.
И, конечно, откозырял.
А когда проезжали мимо большого кинотеатра, выходившие из него зрители зааплодировали.
А старичок один помахал шляпой и крикнул:
– Брависсимо!
А дяденька один крикнул:
– Сила!
А другой дяденька от радости до того растерялся, что потребовал:
– Шай-бу! Шай-бу!
И опять, видимо вспомнив свою молодость, Аризона остановилась и опустилась перед зрителями на одно колено – спасибо вам!
И ни одна машина не объехала её.
Все шофёры затормозили и двинулись вперёд лишь вслед за лошадью.
На цирковом дворике девочек встретил взволнованный Эдуард Иванович. Он помог им слезть и обнял Лёлишну.
– Идём, идём, – позвал он. – А ты, Эмма, сразу после номера – за Григорием Васильевичем.
– Не беспокойтесь, – сказала Эмма.
Все зрители увидели, как в проходе появился седой человек в халате – а потом все узнали в нём укротителя львов, – приставил к первому ряду стул и усадил на него обыкновенную девочку, с обыкновенными косичками, в обыкновенном ситцевом платьице.
И все зрители, конечно, подумали: а кто же она такая, за что ей такой почёт?
И ещё – позавидовали.
А тут начался
ОДИН ИЗ САМЫХ ИНТЕРЕСНЕЙШИХ НОМЕРОВ НАШЕЙ ПРОГРАММЫ! С участием Петьки-Пары, Головешки, Горшкова и Сусанны Кольчиковой
Эх, не зря боялся Горшков цирка, не зря усиливал бдительность, не зря почти на каждом шагу ждал подвоха!
Вот он осторожно вошёл в зрительный зал, чтобы случайно не попасть на глаза товарищу майору с супругой, а самому чтоб взглянуть: нравится им или нет.
Хорошо бы – если бы не нравилось! Тогда бы после представления подошёл бы Горшков и сказал бы:
– Теперь вы меня поймёте, товарищ майор. Каково мне здесь.
– Понял, Горшков, понял, – ответил бы товарищ майор. – Бросай ты этот цирк немедленно и приходи работать ко мне, в уголовный розыск. Ты человек серьёзный, и не к лицу тебе цирковые штучки.
Горшков улыбнулся своим мыслям, окинул взглядом зрительный зал и…
Протёр глаза.
«Задави меня грузовик, – подумал он, – если это не Головешка! Нет, не Головешка. Нет, Голове… нет… но…»
Но тут милиционер увидел Петьку. Того самого, который вчера исчез из дому и которого не могут найти. (Не знал он, что в милицию уже сообщили о возвращении Петьки домой.)
Кончился номер, следующий ещё не объявили.
Оркестр заиграл весёлую польку.
И Горшков шагнул через барьер.
На арену.
А Петька и Владик, вдруг увидев идущего прямо к ним милиционера, как люди, всегда в чём-нибудь виноватые, бросились бежать.
В разные стороны.
Вдоль барьера.
Горшков дунул в свисток так, что чуть не заглушил оркестр.
Публика дружно захохотала, подумав, что это – очередной клоунский номер. (Вы же помните, что Горшков был не меньше двух метров ростом, и его погоня за мальчишками никем всерьёз не воспринималась.)
Бежать между барьером и первым рядом – значит бежать по ногам зрителей.
И мальчишки вспрыгнули на барьер.
Они мчались навстречу друг другу.
А милиционер уже расставил руки, намереваясь схватить обоих враз.
Если бы Петька и Владик стукнулись лбами, лбы у них треснули бы.
