– Мы с тобой потом обо всём поговорим. – Ксения Андреевна достала из-под подушки книгу, протянула сыну. – Вот здесь наши с тобой деньги, квитанции всякие. Положи на комод. Надо будет – бери.
– Можно подумать, – оскорблённо пробормотала тётя Нюра, – что я не пользу, а вред делала.
– Тебе куда-то надо, Владик? Так ты иди, иди. Часикам к двум возвращайся, сбегаешь в столовую за обедом. Были бы у меня ноги живые, я бы на месте не сидела.
Когда Владик ушел, так и оставив сандалии, тётя Нюра заговорила громко и пронзительно:
– Чего это вы? На кого надеетесь? Думаете, ещё такую дуру, как я, найдёте? Ты поверила, что Головешка твой образумился? Да накатило просто на него. Хлебнёшь ты с ним ещё горя! Тыщу раз ещё меня вспомнишь!
– Добра твоего я никогда, Нюра, не забуду. А какая мать без горя прожила? – тихо спросила Ксения Андреевна. – За помощь, говорю, великое тебе спасибо. Только в одной руке ты, оказалось, помощь протягиваешь, а другой – по сердцу бьёшь.
– Да чего вы без меня делать будете? Да ты знаешь, что люди про меня говорят? Святая ты, Нюра, говорят! Куда вы без меня?
– Жить будем. Свет не без добрых людей. К осени меня в больницу, а Владика – в детдом. Может, и вылечат меня. На юг куда-то увезут. К морю.
Мне придётся прервать на этом их разговор. Думаю, что суть его вы уже поняли.
А перед началом следующего номера автор просит уважаемых читателей разрешить ему сказать несколько слов, которые он считает очень необходимыми
Вот мы и приближаемся к окончанию нашей программы.
Начались уже заключительные выступления.
И жалко мне расставаться с моими героями – моими друзьями-приятелями, ведь расстаюсь я с ними навсегда.
И в то же время радостно, потому что работа близится к завершению.
И с вами мне расставаться жалко. Пока вы читали книгу, мы с вами как будто беседовали по душам.
Конечно, я надеюсь, что мы с вами встретимся ещё не один раз, но всякое в жизни бывает. Недаром каждый писатель старается каждую книгу писать так, словно она – последняя. И старается вложить в неё всё, что ему хочется сказать людям.
Но какой бы ни была книга толстой, у неё обязательно есть конец.
Решил я ещё раз – последний! – ненадолго остановить действие повести, чтобы сказать вам несколько слов, которые кажутся мне очень необходимыми.
Решил я сказать их именно в этой книжке, не откладывая до следующей.
Потому что когда я напишу следующую книжку, вы уже станете совсем большими, вам будет не до детских книжек.
Если вы закроете «Лёлишну» и быстро забудете о том, что в ней написано, то – полбеды. Значит, либо я плохо написал, либо вы прочитали невнимательно.
Но вот вопрос: неужели вы умеете глотать книги?! Ам – и прочитали?
И забыли.
Тогда – для чего читать? Чтобы только провести время до начала, предположим, телевизионной постановки о шпионах?
Авторы пишут, стараются, переписывают рукописи по нескольку раз; в типографии огромные машины печатают, переплетают книги – для чего?
Если бы вы не боялись слова «учебник», я бы сказал, что книги – это учебники.
Да, да, учебники! По ним можно учиться жить.
Если, конечно, есть желание.
Говорят:
– Скажи мне, ЧТО ты читаешь, и я скажу, КТО ты.
Но есть ещё одна, по-моему, более важная поговорка:
– Скажи мне, КАК ты читаешь, и я скажу КТО ты.
Вы – люди понятливые, и я не буду вам всё растолковывать до конца. Сами поймёте.
Продолжаем нашу программу. Сейчас номер разговорного жанра. Выступают Лёлишна, дедушка и Владик
Когда Владик рассказал Лёлишне о том, что случилось с ним утром, – об истории с тарелками и тётей Нюрой, то, к радости, своей, услышал в ответ:
– Ты поступил правильно. Как настоящий мужчина.
– Да ну? – удивился Владик. – Я – единственный мужчина в семье, и ещё оказалось, что я – настоящий мужчина. Два мужчины во мне получилось?
– Один мужчина – хорошо, а два – лучше, – сказал дедушка. – Я, правда, всего-навсего единственный дедушка в семье, толку от меня не очень уж и много.
– До чего вы мне все надоели, – весело сказала Лёлишна, – честное слово. Ну, хватит, дедушка.
– Я вот о чём думаю, – сказал Владик. – А дальше? Я ведь ничего не умею делать. Две тарелки всего осталось. Вымою их – черепки соберу. А суп из чего есть? Из стаканов? Так я их тоже поломаю. В другой раз.
– Надо учиться, – сказал дедушка. – Вот я из пяти тарелок разбиваю лишь одну. Потому что у меня есть опыт. А у тебя его нет.
– Я уж когда к вам шёл, пожалел, – сказал Владик, – зря, может, сандальки не взял? А потом включил мозговую систему: нет, не зря. Сами подумайте. Во мне двое мужчин. Сообразим мы вдвоём что-нибудь путное или не сообразим?
– Всё может быть, – как-то очень серьёзно сказал дедушка. – К счастью, я умею советовать. Если бы не плохое здоровье, я бы мог работать и в горСОВЕТЕ. И вот сейчас я дам вам совет. Если что не поймёте, спрашивайте. Я охотно объясню. Даю совет: Владику нужно помочь.
– А как? – спросила Лёлишна.
– Как – я не знаю. Моё дело – дать совет.
– За совет спасибо, – сказала Лёлишна. – Будем ему помогать. Только ты, Владик, должен дать слово, что не отступишь.
– Куда?
– Назад.
– Куда – назад?
– Раз ты решил стать главой семьи…
– Головой? – испугался Владик. – Это как? Это что?
– Главным в семье, – объяснил дедушка. – Вот как в нашей семье моя внучка.
– Ты должен делать всё без тёти Нюры, – сказала Лёлишна.
– Ничего у меня не получится! – Владик махнул рукой. – Какая я голова семьи? Я рот семьи!
– Вот ты уже и отступаешь.
Владик вскочил, пробежал по комнате, затараторил:
– Зачем я вас только встретил? Жил бы себе как жил! А тут мысли всякие в голове крутятся! Мозговая система скрипит, пыхтит!
Тарелки бить начал! Водой весь облился! Сандальки отдал! Трудно ведь всё это? На что мне это надо? Ещё одним мужчиной быть – ладно, а двумя-то зачем?
– А ну сядь! – приказала Лёлишна, и Владик сел. – Распрыгался! Зачем? Зачем? – передразнила она. – Затем! Затем! Если ты не отступишь, знаешь, что будет? Мама твоя выздоровеет!
– Да ну?
– А как ты думал? Конечно, выздоровеет. Не чужие руки будут ей пищу подавать, а твои. Не чужие люди ей будут помогать, а ты, сын.
– Честное слово! – воскликнул дедушка. – Я давно бы умер, если бы не она, – он погладил внучку по голове. – Я ведь рано просыпаюсь. Только вид делаю, что сплю. Иначе она тоже будет совсем рано вставать. Проснусь и каждое утро несколько часов думаю. Лежу и думаю. Думаю и лежу. Грустно мне этим заниматься. И тяжело. Не получилось из меня пенсионера. Какой я пенсионер? Больной, дома сижу. А настоящие пенсионеры – как милиционеры! Они следят за порядком, борются с его нарушителями – от младенцев до своего брата – пенсионера. Пенсионеры – как пионеры! Всегда готовы! А я… – дедушка протяжно вздохнул. – Нет, никакой я не пенсионер? Не будь Лёли, я бы совсем…
