И неслышно подошёл к дверям в кухню.
Но от напряжения и некоторого количества страха не мог ничего расслышать.
Сквозь стекло он видел затылок Эдуарда Ивановича и лицо внучки, но ничего не слышал.
Но чувствовал, что разговор касается его.
А он ничего не слышит!
И вдруг услышал, что они замолчали.
– Входи, дедушка, – сказала Лёлишна.
– Как ты меня обнаружила? – виновато спросил он, входя.
– Очень просто, – ответила внучка, – в двери стекло, а стекло просвечивает.
– Представляю, как глупо я выглядел, – дедушка вздохнул. – Но это из-за вас. Ваши звери, Эдуард Иванович, испугали и разбудили меня. А ваш разговор с Лёлишной растревожил меня. Прошу, вернее требую, валерьянки.
Лёлишна переглянулась с Эдуардом Ивановичем и ответила:
– Садись, дедушка. Валерьянки ты не получишь.
– Справедливое решение, – сказал Эдуард Иванович. – Выпейте лучше стакан чаю с сахаром.
– Так, так, – продолжая стоять, произнёс дедушка. – Вы против меня. Вдвоём. Понятно. О чём вы шептались? Отвечайте честно.
Опять переглянувшись с Лёлишной, Эдуард Иванович сказал:
– Отвечаю честно. Я убеждал Лёлю стать моей ученицей.
Дедушка сел.
– За несколько дней я хорошо изучил её, – продолжал Эдуард Иванович, – мне нравится…
– Феноменально! – перебил дедушка. – Вы специально приехали сюда на гастроли, чтобы увезти мою внучку! Сломать мою жизнь! Один вопрос: в какую больницу вы собираетесь меня посадить, чтобы я не мешал вам? – Он вскочил. – А может быть, сделать проще? Бросить меня в клетку к вашим долгогривым? Они не будут меня долго мучить. В отличие от вас.
– Спать ты сейчас, конечно, не будешь, – сказала Лёлишна. – Тогда поговорим. Откровенно. Как взрослые люди. Милый дедушка, ты знаешь, как я тебя люблю. Люблю, – повторила она, когда он попытался что-то возразить. – И я никогда тебя не брошу. И это ты знаешь. Но…
– Не надо «но»! – взмолился дедушка. – Давай жить без этого «но»!
– Но я ещё не успела ничего сказать!
– И не надо! – радостно посоветовал дедушка. – Не надо ничего говорить. Идёмте спать… Почему вы оба молчите? Почему вы, Эдуард Иванович, молчите?
– Я собираюсь идти спать, – ответил Эдуард Иванович, – завтра у меня утренняя репетиция. А о нашем разговоре Лёля расскажет вам сама. Спокойной ночи.
И он ушёл.
– Может быть, и мы пойдём спать? – спросила Лёлишна.
– Что ты? – со вздохом отозвался дедушка. – В таком состоянии… Что ты задумала? И почему ушёл Эдуард Иванович? А! – Дедушка хлопнул себя ладонью по лбу. – Ему стыдно смотреть мне в глаза! Да?
– Пожалуйста, не стукай себя так сильно, – сказала Лёлишна. – Голова заболит. Эдуард Иванович ушёл потому, что считает меня взрослой. И ещё самостоятельной. Он говорит, что я сама могу решать сложные жизненные вопросы.
– Понятно, понятно. Ты самоСТОЯТЕЛЬНАЯ, а я, выходит, самоЛЕЖАТЕЛЬНЫЙ?
– Тебе надо сначала успокоиться, дедушка. А потом мы с тобой поговорим.
В конце концов дедушка согласился лечь в постель.
И не успел он снова начать разговор, как Лёлишна тихонько запела:
А в январе – январь,
В феврале – февраль,
В марте – тоже март,
В апреле – апрель…
И где-то в ноябре дедушка заснул.
А Лёлишна ушла на кухню, села у окна.
Уже начинало светать.
Да, Эдуард Иванович сказал, что она уже взрослая, самостоятельная, может решать сложные жизненные вопросы.
И предложил ей стать его ученицей.
Но – дедушка. Он не может переезжать из города в город.
А в ушах Лёлишны звучал цирковой марш, стоило закрыть глаза, как она видела залитую ослепительным светом арену…
И если Лёлишна сейчас заплакала, то никто не видел.
И вот выдающийся фокус Григория Ракитина! ТАКОГО ЕЩЁ НИКОГДА НИГДЕ НЕ БЫЛО! Предпоследний номер нашей программы!
Во дворе дома, где жили Владик с Ксенией Андреевной, с утра появились незнакомые люди.
Они приехали на двух грузовиках.
А в кузовах были всякие диковинные вещи: какие-то мачты, колёса, разноцветные бочки, разноцветные доски…
– Что такое? – спросила Ксения Андреевна.
– Не знаю, – сказал Владик, хотя и знал, в чём тут дело, но обещал до поры до времени ничего не рассказывать маме.
А я вам сразу объясню.
Незнакомые люди протянули через двор огромное полотнище.
На нём было написано:
СЕГОДНЯ
ЦИРК ШАПИТО
ДАЁТ В ЭТОМ ДВОРЕ
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
В ДВУХ ОТДЕЛЕНИЯХ
ДЛЯ КСЕНИИ АНДРЕЕВНЫ КРАСНОВОЙ
Начало в 17 часов
Приглашаются все!
Придумал это, как вы уже догадались, Григорий Васильевич. Он рассказал своим друзьям-артистам о Ксении Андреевне, и они согласились участвовать в представлении.
Сами понимаете, что народу собралось видимо-невидимо.
Сидели даже на крышах. Заполнили все балконы.
И дело не в том, что представление было бесплатным. Дело в том, что оно было необычным.
Конечно, не все номера удалось показать. Например, нельзя было привезти львов. Но всё остальное – как в настоящем цирке.
Вместо звонка – колокол.
Бом! Бом! Бом!
Оркестр заиграл марш.
Вышел ведущий и сказал:
– Сегодня мы выступаем в необычной обстановке. Необычен сегодня и повод для нашего выступления. Представление мы посвящаем Ксении Андреевне Красновой, которую многие из вас, вероятно, знают. Из-за болезни она не смогла прийти в наш цирк. Мы пришли к ней!
Тут вышли все участники программы и хором сказали:
– Здравствуйте, Ксения Андреевна!
– Ура! – закричали все зрители.
Ксения Андреевна сидела в кресле, которое вынесли на балкон.
– Итак, – сказал ведущий, – первым номером нашей программы…
И началось представление.
Почти каждый номер приходилось повторять – так здорово аплодировали зрители.
А после представления устроили танцы.
А мальчишек и девчонок катали на Аризоне.
Весело было! Всегда бы так!
И вот – ПОСЛЕДНИЙ НОМЕР НАШЕЙ ПРОГРАММЫ!
Вечерами, когда Эдуард Иванович был в цирке, ребята собирались у Лёлишны. Они играли в лото и домино, в «морской бой», а больше – спорили.
