В печати доклад еще не был опубликован, а слухи уже проникли в народ, по рукам ходили машинописные распечатки Хрущевского выступления. Москва гудела, но никаких открытых выступлений не последовало.
Вскоре из мест не столь отдаленных после десятилетней отсидки вернулся Павел Иванов – отец нашей героини. Годы, проведенные в неволе, не сломили верного ленинца, и, вернувшись в столицу, он первым делом отправился восстанавливаться в партии, а заодно посетил Большой театр, где донес на собственную дочь, которая посмела утаить отца «врага народа». Должно быть, администрация зоны, где находился Павел Иванов, не заботилась о духовном кормлении своих подопечных, во всяком случае, он не был в курсе относительно положения Вишневской в театре и вообще в Советском союзе. Думал, принципиальный мерзавец, ее сразу выкинут, да куда там, теперь Галина находилась на такой высоте, до которой простому смертному не так просто добраться. Кроме того, она уже начала ездить с гастрольными поездками, за выступления актеров Большого театра заграница платила золотом. Правда, сами исполнители получали из этих денег крохи, а большую часть загребало родное правительство, но как раз это и обеспечивало надежную защиту – каким же нужно быть сумасшедшим, чтобы резать курицу, несущую золотые яйца?
Галина уже была на сносях, когда Мстислав уехал на гастроли в Англию. Перед отъездом муж взял с нее слово: не рожать до его возвращения, иначе он никуда не поедет. Пришлось согласиться. Из Лондона Ростропович звонил каждый день, читал Галине стихи, умолял родных окружать ее всем красивым и отбирать страшные книги. На время Галиной беременности мама Мстислава Софья Николаевна переехала к ним, чтобы приглядывать за невесткой. В результате вечером 17 марта Ростропович вернулся домой, а на следующее утро Галину отвезли в роддом.
Да, вторые роды Галины Вишневской разительно отличались от первых, именитую пациентку, ее дожидалась белоснежная отдельная палата в Пироговской больнице, где улыбающиеся врачи и медсестры были готовы на все ради царицы оперы. «Мне казалось, что ангелы на крыльях несут меня в небесах, и в честь моего торжества вокруг звучат ликующие гимны, наполняя меня чувством неземного восторга и счастья. Моя дочь казалась мне совершенством красоты. И в самом деле – она родилась удивительно красивой, не по-детски пропорционально сложенной, с чистой белой кожей, и уже через пять минут внимательно смотрела на меня не мутными детскими глазками, а ясным, осмысленным взглядом – казалось, она хочет что-то очень важное мне сказать. Видно, Славины ночные чтения мне сонетов Шекспира не прошли даром, и даже акушерка, принимавшая у меня роды, сказала: «Ну, Галина Павловна, сколько я в жизни своей детей приняла, а такой еще не видела». Из больницы их встречали родственники и друзья, все с цветами и улыбками. «Нет, это чудо, это просто чудо! Мама, посмотри, какая она красавица… нет, посмотрите все!!! Ведь правда, она красавица?»»– восторгался взволнованный отец.
Первеницу назвали Ольгой, не Екатериной, как мечтала сама Вишневская: муж не выговаривал букву «р» и опасался, что это будет звучать смешно.
Через две недели Мстислав Ростропович улетел в Америку. Но это было только к лучшему, теперь Галине предстояло научиться жить вместе с ребенком, жить ради ребенка. И в этом деле темпераментный супруг создавал ненужные помехи и суету.
Галина Вишневская с Мстиславом Ростроповичем и дочерьми – Олей и Леной. 1959 г. Фото Б. Азарова
Реальность изменилась до неузнаваемости, теперь наша героиня не заботилась о бытовых проблемах, хождение по магазинам, готовка и уборка были всецело на Римме. Она же старалась ни на минуту не оставлять Оленьку одну. Кормила ее грудью восемь месяцев, пеленала, купала, играла со своей малышкой. Через несколько месяцев, когда график устаканился, Галина добавила к своим материнским занятиям музыку, после перерыва нужно было восстанавливать голос.
Когда Ростропович вернулся из-за границы, Ольге исполнилось три месяца, Галину тогда пригласили в Ленинград на пробы на роль Татьяны в фильме-опере «Евгений Онегин»: всего один рабочий день, но стоит ли он риска, оставлять грудничку на прислугу и только что вернувшегося и еще не успевшего разобраться, как вести себя с дочерью, папашу? Мстислав Леопольдович уверил супругу, что справится с новыми обязанностями, и она может не беспокоиться. Из Америки он привез массу баночек с детским питанием, которым и кормил Ольгу вплоть до возвращения супруги, перед этим благополучно вылив в раковину оставленное матерью сцеженное грудное молоко. Хорошо, что Галина отсутствовала всего сутки, так как животик груднички, ни разу не пробовавший ничего, кроме материнского грудного молока, не мог справиться с неожиданным прикормом. На счастье, доктора вовремя взялись за дело, и через несколько дней здоровье Ольги нормализовалось.
Когда малышке исполнилось четыре месяца, Галина перенесла ее кроватку в детскую, рядом была поставлена кровать Риммы, которая, не признавая никаких нянек, взялась самостоятельно опекать обожаемое чадо. Не было бы Риммы, возможно, зритель еще не скоро услышал бы волшебный голос Галины Вишневской, потому что бытовые проблемы и служба в Большом – вещи почти несовместимые. Мужчина может сочетать карьеру и семью, женщине же приходится куда как сложнее.
В 1958 году семья Вишневской и Ростроповича произведет на свет вторую дочь. Для оперной актрисы двое детей – это даже много. Беременность прошла более чем хорошо, Вишневская пела до последнего и родила здоровенькую девочку. Новорожденную назвали Еленой. И когда она родилась, никто уже и не вспоминал о том, что в самом начале Галина размышляла, а не отказаться ли от ребенка. Шутка ли сказать – перед ней замаячил столько лет уже ускользающий призрак «Аиды», оперы, о которой она мечтала, с которой она поступила в Большой театр, и которую теперь, объяви она о беременности, непременно передали бы другой певице. Вишневская бы такого не пережила.
Находясь на весьма уже приличном сроке, она участвовала в съемке «Евгения Онегина», для которого ранее она проходила пробы. На экране мы, правда, видим другую актрису, Галина Павловна поет за кадром. Но все равно забавно получилась, первая Татьяна у нее была кормящей матерью, а вторая беременной.
Всю беременность Галина затягивалась в корсеты и ушла в декретный отпуск буквально за три месяца до родов. Когда на общем собрании театра сообщили, что Вишневская в декрете, ее любимый дирижер Мелик-Пашаев встал и произнес потрясшую всех фразу: «Товарищи, когда же кончится это безобразие?!».
Собственно, второго ребенка больше хотел муж, но решение, как ни странно это звучит, должна была принять… кто бы вы думали? Домработница Римма. Дом, магазины, готовка, воспитание Оленьки – все несла на себе эта кариатида домашнего хозяйства. Когда хозяева делали попытки нанять для дочки гувернантку, эта деспотица в фартуке кидалась на пришлых, заставляя их убраться подобру-поздорову. Римма не терпела посторонних людей в доме, предпочитая трудиться днем и ночью, не переставая при этом ворчать на жизненные тяготы и эксплуатацию буржуями трудящихся масс. Вишневская очень ценила свою домоправительницу, поэтому, сообщив мужу о беременности и откровенно выложив перед ним все «за» и «против», ей пришлось призвать в качестве высокого арбитра Римму. Своей семьи у домработницы не было, да и скандалила она скорее по привычке, в общем, новость о втором ребенке фея домашнего очага приняла с полным восторгом.
