Бельский снова выругался, отчего Бурдинского затрясло ещё больше, но уже не столь с перепоя, сколько от явного, выплеснувшегося наружу панического страха.
– От руки Ленкова сегодня ночью погиб начальник угрозыска товарищ Фоменко!
У Бурдинского подкосились ноги, он рухнул на стул и закрыл лицо руками.
Бельский не оговорился. У чекистов, да и у самого директора ГПО, не было и тени сомнений, что с чердака дома Гроховского стрелял не один Мишка Самойлов. Бельский был убеждён, что вряд ли бандит-одиночка мог действовать столь отчаянно и нагло. Из показаний уже арестованных ленковцев следовало, что Самойлов приближён к главарю, предан ему. И где гарантия, что в суматохе перестрелки с чердака юркнул в темноту только Мишка? На чердаке поутру, во время обыска дома, чекисты обнаружили стреляные гильзы от маузера. А не Коська Баталов ли говорил Ронскому, что маузер Анохина «снял с продажи» и забрал себе Ленков? И не потому ли так отчаянно вел себя Самойлов, что отвлекал внимание от главаря. Конечно! Ускользнул в суматохе сам Ленков!
И много после, чуть ли не до наших дней, останется немало сомневающихся в том, что ночью в доме Гроховского маузером в одиночку орудовал Самойлов.
– Сейчас вас отведут в камеру, – нарушил гнетущую тишину Бельский. – Хорошенько подумайте, Бурдинский! В такое вы дерьмо вляпались, что трудно сказать, отмоетесь ли. Сегодня или завтра с вас снимет официальный допрос товарищ Колесниченко, следователь по особо важным делам Высшего Кассационного суда… Ну а там поглядим…
– Дайте мне ещё одну возможность! Прошу! – очнулся Бурдинский, умоляюще прижимая скрещенные руки к груди. – Ещё одну! Достану змеюку!..
– Уведите арестованного!
2
С распоряжением Лаврову директор ГПО опоздал. Ещё утром уголовным розыском Коська Баталов был арестован. Сразу же сознался в убийстве на 33-й версте Витимского тракта, назвал своих сообщников – Михаила Самойлова, Якова Бердникова и Михаила Крылова. Удалось быстро взять Бердникова, который тоже в молчанку играть не стал. Всего в течение дня 19 мая угрозыском было арестовано семнадцать бандитов. Конечно, не все они были ленковцами, но попались тоже не за здорово живёшь. Однако Самойлова и Крылова обнаружить пока не удалось.
– Меня только девятнадцатого марта из тюрьмы освободили, – плакался в угрозыске Баталов. – Помыкался, работу ища! Две недели на ломовой бирже в работниках пробыл, но отказали… Потом мы с братом Спиридоном занялись лодочным перевозом людей через Читинку. Проработали эдак недели три, пока в Кузнечных у нас не проложили мостки. Снова пошёл искать работу, но не нашел…
– Ты нам про свою горькую долю тут не чеши! Рассказывай, с кем, когда и как на убийство сговаривался?
– Так, а чо тут… Наводку дал Николай, который живет на сорок седьмой версте Витимского тракта…
– Фамилия наводчика?
– Костиненко-Косточкин. Он и предложил золотых купцов и спекулянтов на тракте штопорить… А энти-то ехали с кучером на тележке. Вот Мишка и сказал нам, мол, это едет какой-то крупный спекулянт…
– Ты не перескакивай, рассказывай все по порядку!
– Я и говорю… Дело дал Николай Косточкин. Пойти на Витимский тракт грабить проезжающих там торговцев. По тракту-де проезжает много как русских, так и китайских купцов, провозящих с приисков золото, так што можно при удаче взять фунтов пять золота. А для того, штоб идти на это дело, сказал, што нужно собраться человекам четырем-пяти. Самойлов согласился… Ну и я… Ещё сказал, мол, могу взять с собою Кешку Крылова, с им мы с детства знаемся. Ну, ещё Яха Бердников… Мишки Самойлова сосед, цыган. Идти на тракт мы собрались, стало быть, девятого мая… Все собрались у меня… Все с оружьем – винтовками военного образца, только вот у Кехи винтовки не было. Он своей не имел, а достать нигде не мог… – монотонно рассказывал Баталов, покашливая и почесываясь.
– …Провизии с собою взял только один Кешка, то есть Крылов, а остальной хлеб, около пуда, мы передали Косточкину. Штоб, стало быть, на горбе не переть. Николай нам его должен был доставить назавтра, стало быть, десятого мая, прямо на тракт…
– …Косточкин, как наводчик, был в курсе наших сговоров и сборов, – уточнил после некоторой паузы Коська и на равнодушной ноте продолжил:
– …Как стемнело, отправились в дорогу. Эта, значит, троица – Крылов, Самойлов и Бердников – ушли вперёд, а я за ними через полчаса. А собрались все вместе уже за поскотиной Караваевской заимки. Здеся отдохнувши, пошли по тракту. Дошли до двадцать шестой версты и на рассвете устроили привал, попили чаю, отдохнули и пошли дальше. На тридцатой версте опять попили чаю и пошли до тридцать первой версты. Там просидели часов до двух дня. Сидели в стороне от дороги в кустах, чаю не пили, потому как хлеба у нас больше не было…
– Горазды вы пожрать да чаю попить! – не удержался присутствующий на допросе старший агент Габидулла Гарифулин, на которого тут же сердито цыкнул Баташёв. Но реплика Коську не смутила и монотонности его страшного рассказа не убавила.
– …Кады мы, стало быть, там в кустах сидели, то увидели проезжающих по тракту крестьян на нескольких подводах. Они по сено ехали. Мы остановили их… Отобрали у них хлеба и картошки.
– Не боялись, что запомнят ваши рожи?
– Хе… Так мы лица-то платками закрыли… Ну и вот… Отпустили потом энтих крестьян, вернулись в кусты и стали закусывать. Закусили и дальше прошли версты две, кады по пути нас обогнал Карболай. Мы, кады ево увидали, враз свернули в сторону. Штобы, стало быть, он нас не узнал…
– Кто такой этот Карболай?
– Карболай-то? Сосед наш. Всех нас знат в лицо. Живет Карболай тоже в Кузнечных, содержит ломовую биржу и баню. И он знаком с Косточкиным, так как Косточкин, кады в город приезжат, то завсегда у Карболая останавливатся, а он, Карболай, проезжая по тракту, останавливатся на постой у Косточкина.
– Увидел вас Карболай?
– Увидеть-то, конечно, увидел, но признал ли – это вряд ли. Мы жа враз свернули в лес. Разве што спины… Ну и вот… Проехал он, стало быть… А за ним, саженях в двустах, ехал следом Косточкин. Кады он поравнялся с нами, мы с Мишкой Самойловым вышли к нему из кустов и спросили: «Где хлеб?» Он сказал, што положил его на тридцатой версте в том месте, где условливались. Мы ещё спросили его, не слышно ли там про нас чего-нибудь. Он сказал, што нет, и рассказал нам, што сейчас сзади его едет китайский обоз с мукой и мануфактурой, подводы две или три. Остановите, говорит, и берите побольше муки. Мука, мол, в пудовых мешочках, брать удобно… Потом сам он ударил по лошади и поехал дальше…
Баталов замолк, обвел глазами кабинет, остановив взгляд на графине. Гарифулин налил ему в кружку воды. Вылакав воду гулко булькающими глотками, Коська, не утирая бороды, повёл свой рассказ дальше, следя исподлобья, как старший агент Васин строчит вслед за ним по бумаге.
– …Косточкин, стало быть, уехал. А мы отошли вновь в кусты, сидим, закусываем. Это уже, стало быть, было на тридцать третьей версте, саженях в пятнадцати – двадцати от дороги. Вот в энто время один из нас заметил, што в город по тракту едет лошадь с тележкой, в которой три человека… Мишка предложил штопорить проезжающих, мы с им согласилися. Тока они с нами поровнялися, как мы выскочили на дорогу и крикнули: «Стой!» И сразу же по нам раздалися выстрелы! Яшка Бердников, как бывший к имя ближе других, с ходу дал по имя выстрел. Мы выстрелили по имя тоже. Насколь припоминаю, двое из едущих сразу свалились в канаву, а кучер соскочил с тележки и пустился бежать в сторону, в лес…
