Вася улыбнулась:
– Знаешь, я рада, что ты пришел….
XIX
– Пгивет…
– А, это ты, – криво усмехнулся Леня.
Картавый, виновато улыбаясь, засеменил рядом:
– Ты знаешь, сегодня философию будет вести какой-то пгактикант.
– Удивил…
– Говогят, у него гоман со студенткой.
– Удивил…
– Да нет, ты послушай, их даже однажды в кабинете застукали, пгикинь, пгикол, да? А еще говогят, у него с этой, из методка-бинета шугы-мугы, ага, вот, пгикинь, он к ней, такой…
– Слушай, – Леня резко остановился.
– А?
– Хочешь повторить то, что было в библиотеке? По кулаку соскучился?
Картавый опешил:
– Я-то… нет… Я-то что? Это говогят…
– Пшел отсюда, сплетник! – шикнул на него Ленька, посмотрел в сторону и заметил у расписания Енку, ринулся было к ней, но путь ему преградила Кристина, та самая недосягаемая Кристина:
– О, Ленечка, привет.
– Кристина?..
– Не замечаешь теперь…
– Э…
– Быстро забыл, – усмехнулась, придирчиво разглядывая его с ног до головы.
– Ты же сама… мы же…
– «Ты же», «мы же», – передразнила она его. – Все вы одинаковые, какая даст – с той и будете, – покосилась на Енку.
Леня проследил направление ее взгляда.
– Знаешь, Кристина, – подошел к ней ближе, – я рад, что между нами ничего не было, – и, обойдя ее, махнул Енке, которая уже собиралась уходить:
– Привет!
– Привет, Ленич!
– Что у нас сегодня – лекция спаренная?
– Ага.
– Сядем вместе?
– Ладно. – Енка обеспокоенно посмотрела за его спину.
Леня оглянулся:
– Что?
– Похоже, первая красавица чем-то недовольна, что ты ей сказал?
– Не важно, я у нее ничего не занимал, ничего ей не должен.
– Смотри, не пожалеть бы потом…
– Не пожалею, идем.
Вошли в аудиторию, огромные окна которой дрожали от ветра. Ряды столов амфитеатром поднимались вверх, откуда кафедра казалась совсем мизерной.
– Люблю эту аудиторию, – прошептала Енка, поднимаясь все выше и выше.
Леня терпеливо следовал за ней.
– Воздух тут особенный, – остановилась, с восторгом огляделась, глубоко вдохнула. – Сядем здесь.
– Гебята, лектог-то задегживается. – Картавый размахивал руками, стоя за кафедрой.
– Его, наверно, в методическом задержали! – засмеялся кто-то.
– Вы вообще его видели?
– Да-да, какой он?
– Говорят, ничего себе…
– А я слышал, он лекции читает и ходит по аудитории туда-сюда.
– Ну, это что! Говогят, – картавый облизнул губы в азарте, и хотел было продолжить, но хлопнула дверь.
– Говорят, быков доят, – раздалось за спиной картавого, тот, съежившись, бормоча извинения, бросился на место, не оглядываясь.
В аудитории воцарилось молчание. Лектор прошел к кафедре, поставил увесистый портфель, окинул цепким взглядом амфитеатр. Усмехнулся уголком губы.
– Здравствуйте, меня зовут Николай Петрович. Я смотрю, здесь две группы?
– Да, – ответил кто-то.
– Ну что ж, начнем, – постучал указательным пальцем по крышке кафедры, посмотрел на огромное дребезжащее окно, прищурился и начал лекцию.
– Ник… – прошептала одними губами Енка. – Другой Ник… – Ручка ее застыла над тетрадным листом, она восхищенно ловила каждое его слово, каждый его жест.
– Другой, – буркнул Ленька, – ничего он не другой, такой, как обычно. Просто в костюме.
В этот момент Ник посмотрел в их сторону, и Леньке показалось, даже подмигнул. Хотя это длилось лишь секунду. Ник сновал по аудитории, как заведенный, и читал лекцию так вдохновенно и увлеченно, что слушать его было одно удовольствие. Однако манера «вещающего маятника» многих раздражала, кто-то фыркал, кто-то зло посмеивался.
– Нет, вы видели это? – спросила где-то после лекций трех Кристина. – Где он вообще учился? Когда мы нормальную философию будем изучать, как все? Что он нас своими байками кормит!
– Да, – согласился кто-то, – все подробно изучают биографии философов, их вклад в философию, а мы…
– А мы слушаем байки пго вгемя, пго оггомных людей из камня, – перебил картавый.
– А самое интересное, про то, что солнца нет, – усмехнулся парень в очках с круглыми тонкими линзами. – Абсурд! – поправил очки.
– Абсугд! – облизнул пухлые губы картавый.
И только Енка, а с нею и Леня были в стороне от этих возмущений. Енка во время совместных прогулок с ним пересказывала лекции Ника вновь и вновь, едва дыша и слово в слово.
– Как ты все это запомнила? – удивлялся Леня.
– Когда мне интересно, я быстро запоминаю, а его лекции самые интересные в мире! – И она кружилась на месте, раскинув руки и запрокинув лицо к небу.
Леня смотрел на нее и почему-то улыбался, сам не знал почему. Ему было тепло на сердце и горько одновременно.
– Знаешь, – сказала она однажды, разглядывая носок своего ботинка, – мне кажется, что он больше не будет общаться со мной как прежде.
– С чего ты это решила?
– Ну, он же учитель, а мы кто? Простые студенты…
– А раньше, по-моему, ему это не мешало.
– А?
– Ну, он ведь всегда был учителем и когда познакомился с тобой тоже. По-моему это ничего не меняет.
– Верно.
– Тем более он такой же студент, как и мы, просто практикант.
– Верно.
– Поэтому ничего удивительного не будет, если он позвонит и пригласит тебя в кино.
– Верно.
– Привет. – Ник вынырнул из-за угла, сияя неотразимой улыбкой.
– Привет. – Енка залилась краской.
Ленька слегка кивнул, едва причесанной шевелюрой.
Ник скользнул по его лицу взглядом и, подмигнув Енке, спросил:
– «Титаник» в 3D видела?
– Нет пока…
– Как? Лучший друг не сводил еще? – покосился на Леньку.
– Нет, мы еще не ходили, – процедил сквозь зубы тот.
– Может, исправим эту роковую ошибку вместе? – предложил Ник. – Согласны?
– Да! – хлопнула в ладоши Енка.
