– Нет, – буркнул Леня, но, перехватив ее взгляд, исправился: – Не знаю…
– И не надо, – перебил его Ник, – я обо всем позаботился. – И три билета веером замелькали перед глазами изумленного Лени. – Мы ведь друзья, верно?
Леня вспыхнул.
– Верно, – ответила за двоих Енка.
XX
Вася открыла глаза – любимые обои в цветочек, сквозь тяжелую штору сочится солнечный свет, падает на пол, на кухне шипит чайник. Вот он щелкнул, звякнула кружка, наверно, ее любимая, с вишенками, зажурчал кипяток, запахло чаем, черным байховым с мятой.
– Доброе утро, – Мишка стоял с подносом, улыбаясь во все свои тридцать два, – кушать подано.
– Боже мой! – Вася зажмурилась, прикрыв обеими ладошками лицо, и засмеялась.
– Хорошее настроение с утра – прекрасное приложение к хорошему завтраку. – Мишка присел на край кровати. – Я сбегал за круассанами – свежие, с шоколадной начинкой.
– С шоколадной начинкой? – Вася посмотрела на него сквозь пальцы.
– С шоколадной начинкой.
– И все мне?
– И все тебе.
Вася села на колени, посмотрела на поднос, потом на Мишку, придвинулась к последнему ближе:
– Спасибо, любимый.
Вгляделась в его лицо:
– Ты опять краснеешь.
– Да нет же. – Мишка отвел взгляд в сторону, заливаясь краской еще сильнее.
– Да да же, – захихикала Вася.
– А я говорю – нет. – Мишка встал и отошел к окну. – Завтракай, а то чай остынет.
– Может, присоединишься? Я не люблю завтракать в одиночестве. Не бойся, вместо круассана я тебя не съем.
Мишка, красный, как рак, вернулся на свое место, схватил первый попавшийся круассан и откусил от него приличный кусок.
– Сегодня воскресенье, может, сходим куда-нибудь? – предложила Вася, запивая ароматным чаем тающую во рту выпечку.
– Угу.
– А давай в торговый центр, там и кинотеатр есть, и развлечения разные, и кафешки, а?
– Давай.
В торговом центре было, как всегда, шумно. Остановились перед кассой кинозала.
– Знаешь, почему я люблю ходить в кино? – спросила Вася, рассматривая табло сеансов.
– Почему? – Мишка стоял позади нее, не слишком близко и не слишком далеко, чтобы различить аромат ее духов.
– Во-первых, можно посидеть в темноте рядом с тобой, я это просто обожаю! Во-вторых, посмотреть хороший фильм. А в-третьих, самое приятное: идти домой пешком после фильма вместе с тобой!
– Значит, ты любишь ходить в кино со мной?
– Выходит, что так.
– А я люблю тебя, – едва слышно вырвалось у Мишки.
– Что? – Она оглянулась, большие влажные глаза впились в его лицо.
– Что?..
– Ты что-то сказал.
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Повтори.
– Такое не повторяют, – сделал важное лицо, будто Вася опоздала безвозвратно на поезд, – надо было слушать.
– Ах ты, жук! – И Вася потрепала его за ухо и нежно поцеловала в уголок губы. – Идем в кино?
– Конечно.
Они купили два билета на самый поздний сеанс и отправились гулять по торговому центру, гостеприимно распахнувшему свои объятья всем желающим отдохнуть и повеселиться. Здесь было почти все, что нужно для удовлетворения человеческих потребностей – и гастрономических, и духовных, и многих-многих других.
– О, Мишенька, здравствуй! Свою сестренку выгуливаешь? – ухоженная женщина в дорогом костюмчике белого цвета постукивала шпилькой, отставив ножку в сторону.
– Афина Радиславовна, здравствуйте. – Мишка вцепился в Васину ладонь. – Нет, это не сестра, это моя девушка.
Женщина рассмотрела Васю, слегка наклонившись в ее сторону, сощурив серые глаза и приложив кончик среднего пальца к виску. Потом, выпрямившись, улыбнулась:
– Хорошая шутка, Мишенька! Она – девушка.
– Я знаю. – Мишка еще сильнее стиснул ладонь Васи. – Она МОЯ девушка.
– Ты не…
– Нет. Это легенда.
– Хорошая легенда. – Женщина цокнула шпилькой. – Значит, отверг меня, а эту… – Она скользнула серым, острым, как нож, взглядом по лицу Васи. – Эту… ты… уволю к чертям!
– Хорошо, я не против.
– Без выходного пособия, – прошипела женщина.
– Согласен.
– Пф! – Дергая большую блестящую пуговицу жакета, женщина развернулась спиной к паре и, тряхнув холеной головой, пошла прочь.
– Вот и все. – Мишка проводил ее взглядом.
– Миш, мне больно. – Ладонь Васи дрогнула.
Мишка разжал пальцы:
– Прости! Как же я…
– Забудь. Так я ТВОЯ девушка? – Вася обхватила его шею обеими руками.
– Моя. – Он обнял ее за талию.
– Твоя?
– Моя…
XXI
Площадь перед цирком была запружена народом. Кто стоял у лотков с разной мелочью, кто у киосков с мороженым, кто у палаток с призывной надписью «ТИР». Леня шел рядом с весело щебечущими Енкой и Ником. Смотрел на них и удивлялся, почему опять поддался на уговоры и согласился погулять вместе. Он не страдал садомазохизмом, но его будто привязали к Енке, он не мог ей ни в чем отказать. Казалось, стоило ей вильнуть розовыми хвостиками, и верный Ленька исполнит все. В этом он находил какое-то болезненно-сладкое утешение, что все-таки что-то еще для нее значит. Ради этого он готов был закрыть глаза на свое отвращение к игре в дружбу, которую Ник продолжал вести, делая вид, что не замечает, как чувства Енки давно переросли в нечто большее. Только дурак этого мог не заметить – она цвела рядом с ним, благоухала, как ирис в каплях дождя, она улыбалась Нику особенной улыбкой, а Леньке доставался только ее отблеск.
Думая так, блуждая взглядом, Ленька незаметно для самого себя замедлил шаг, и совсем остановился у палатки с надписью «ТИР».
– Хотите пострелять, молодой человек? – спросила девушка, поглаживая пневматическую винтовку. – Десять выстрелов – пятьдесят рублей. Десять попаданий – приз. А если собьете все буквы в надписи «ПРИЗ» – получите вон того мягкого кота!
– А что, – вмешался Ник, – может, постреляем, а? Леня, кто кого?!
– А что, давай! – вспыхнул Леня. – Вот, – сунул девушке бумажку, сложенную вчетверо, та протянула ему блюдце с пулями.
– Давайте и мне десять штук. – Ник положил пятьдесят рублей на стойку и, улыбнувшись, подмигнул Леньке: – Я после тебя, друг.
