– Пусть, но это будет ее решение. Ты все верно сделал, ты сделал все, что мог. Теперь жизнь расставит все на свои места.
– Я ни на что не годен… я плохой классный…
– Ты хороший классный, просто забыл, что классный руководитель – тоже человек.
Свет фар неожиданно брызнул в глаза Кире, больно обжег, приближаясь.
– Машина, – прошептал он, отодвигая Зарину на обочину. – Куда она идет?
– На край света, – улыбнулась Зарина, – туда, за горизонт.
Киру охватило сумасшедшее желание остановить машину и умчаться с Зариной на край света, за горизонт, далеко-далеко, да куда угодно – лишь бы вместе с ней, лишь бы бесконечно сжимать ее в объятьях и слышать ее голос!..
Машина промчалась мимо.
– Идем домой. – Зарина взяла Киру под руку.
– Идем…
И они пошли обратно, любуясь звездами и снежными блестками под ногами, вдыхая предновогодний свежий воздух.
24
Ангелина сидела в библиотеке, уткнувшись в сложенные на парте руки. В этот час в читальном зале было пусто и тихо. Хотя вокруг Ангелины теперь всегда было пусто и тихо: подругу новую она найти не смогла – помешала излишняя избирательность, придирчивость, да и кто выдержит ее характер; с парнями тоже не клеилось – то ли Витька постарался, то ли она сама была девушкой «на любителя». В общем, жизнь уже не кипела, а превратилась в мелкое, обрастающее камышом болотце. И конечно же, виноват в этом был кто угодно, только не Ангелина. Она обвинила окружающих в непонимании и жестокости и теперь все чаще и чаще посещала библиотеку, делая вид, что прекрасно обходится без их общества.
– Что, наслаждаешься одиночеством? – Барабашкин опустился на стул рядом с ней.
– А тебе чего надо? – не поднимая глаз, буркнула Ангелина. – А, мстить пришел? Ну давай, добивай. Сейчас все только этим и занимаются. – Она выпрямилась и зло поглядела на Барабашкина.
Тот опешил, конечно, он не собирался жестоко истязать Ангелину, но все-таки поговорить как следует не мешало бы. Однако ее утомленное, бледное лицо, дрожащий, полный слез голос и злой, как у загнанного в западню зверя, взгляд остудили его.
– Зачем ты так с Липой?
– Липой? Уже? Помнится, ты ее Белкой звал, – усмехнулась одними губами Ангелина.
– Зачем?
– А скучно стало, понял?! – С вызовом вздернула нос она.
– Но ты ведь все разрушила.
– И что? Велика честь! Красавицу нашел! Да у тебя таких знаешь сколько будет? Знаешь?
– Вижу, ты извиняться не намерена.
– Что? Извиняться? Да вы сами во всем виноваты, понял, – вспыхнула Ангелина.
– Значит, еще не дошло. – Барабашкин поднялся. – Дойдет – поговорим.
– Ой, тоже мне мистер нашелся! – зашипела ему вдогонку Ангелина.
Барабашкин с трудом преодолел сильное желание задушить Гелю и вышел из библиотеки. И тут же нос к носу столкнулся с Кирой.
– Она там? – спросил последний.
– Там, – кивнул Барабашкин.
– Надеюсь, ты…
– И не думал даже, – возмутился Барабашкин.
– Ну-ну, – недоверчиво оглядел его Кира и вошел в библиотеку.
Ангелина сидела на своем месте в той самой позе, в которой ранее застал ее Барабашкин.
– Ангелина, – позвал Кира.
Девушка подняла голову и посмотрела на своего классного руководителя с вызовом, зло, поджав губы.
– Скоро новогодний праздник, – начал издалека Кира.
– Скакать на сцене не буду, – отрезала Геля, – даже не просите.
– Почему скакать? Ты же всегда…
– Раньше – теперь нет. Пусть теперь сами вертятся, предатели.
– Ангелина, тебя никто не предавал. Все – по крайней мере, большинство – относятся к тебе, как и прежде. – Кира сел напротив нее.
– Мне не нужно это большинство, – буркнула она.
– Но ведь ты сама…
– Сама во всем виновата?! Ну уж нет!
– Ты сама себе роешь яму. Вместо того чтобы снова заслужить доверие у дорогих тебе людей, ты соорудила стену и ведешь оборону, не допуская к себе никого.
– Заслужить доверие?! Я не привыкла заслуживать! Я не служебная собачка! – Она уставилась в окно.
– Что ж, поступай как знаешь. Но если эти люди были тебе действительно дороги, а ты им, то стоит попробовать. Повинную голову не секут. – Кира поднялся и уже у выхода добавил: – Думаю, они страдают не меньше тебя.
«Страдают не меньше меня, – подумала Геля, – это еще как посмотреть! Да они и слушать меня не станут! – встала, подошла к окну: внизу в аллее маячила одинокая фигурка Нади. – У, домой идет, никуда не торопится, воздухом дышит!» – попыталась вызвать в себе раздражение на бывшую подругу Геля. Но раздражения не было, только досада и жалость то ли к самой себе, то ли к Наде – такой одинокой казалась она среди холодной зимней аллеи.
Наде действительно торопиться было некуда – раньше все свободное время она проводила с Гелей. А теперь… Теперь – одна. Она еще не привыкла к новой жизни без подруги и не знала, куда потратить время. А потому большую часть дня бродила бесцельно по улицам или гуляла по аллее, любуясь зимними березами и тополями.
– Ну и че ты тут зависла?
Надя оглянулась:
– А?
– Зависла, говорю, че? – насупив брови, повторила Геля. – И пойти-то без меня некуда, да?
– Дура ты, Геля, – буркнула Надя и, отвернувшись, пошла к калитке.
– Нать! Постой, Нать! – дрогнувшим голосом позвала Геля. – Я скучаю без тебя, Нать… – почти прошептала она, заметив, что подруга остановилась и слушает. – Я правда дура, Нать…
Надя оглянулась, губы ее дрожали, казалось, она вот-вот заплачет.
– Прости меня, Нать, – с рыданием вырвалось из груди Гели.
25
Кира, улыбаясь, отошел от окна.
– Дела идут на лад! – пропел он, потирая руки. – Осталась Липа. Что она решит?..
– Она забрала документы, – зло оборвала его незамеченная им Аля.
– Что?
– Это ее решение. Видно, достали девчонку очень.
– Но ведь…
– Не по сценарию пошло? – саркастическая улыбка скользнула по ее губам. – Иди, останови.
Кира внимательно посмотрел на нее:
– Что с тобой, Аля?
– Аля? Я Альбина Васильевна, Кирилл Александрович, если вы помните. И что со мной – вас, да-да, именно вас, не касается, – холодно ответила она и с ядовитой усмешкой добавила: – Тоже мне психолог нашелся! Что делать будешь?
