– Санта Мадонна! – воскликнул один из неаполитанских матросов, потрясенный такой неожиданной силой ярости.
Жоан быстро вскочил и развернулся, чтобы добить того, кого он свалил с ног, прежде чем тот придет в себя, но остановился, увидев его стоящим в прострации на коленях в луже вина и крови. В голове поверженного наглеца зияла глубокая рана. Угрожающим жестом Жоан поднял табурет, но женщины умолили его не делать этого.
– Пусть говорит! – прорычал Жоан. – Пусть попросит у меня прощения!
Тип, который, похоже, еще не полностью пришел в себя, все же понял, что Жоан вот-вот добьет его окончательно.
– Простите меня, сеньор, – выдавил он.
Жоан увидел, что его дружок поднимется не скоро, и в ярости швырнул табурет в сторону пустого стола. Его гнев не утих, и он с радостью нанес бы завершающий удар по этой швали. Набрав в легкие побольше воздуха, он крикнул так, чтобы все его слышали:
– Научитесь уважать солдата – ветерана итальянских войн!
И вышел из заведения, не обращая внимания на угрозы трактирщика, который пообещал заявить на него альгвасилу.
Той ночью он записал в своем дневнике: «Иннико был прав. Испания превратится в мировую империю, но ее внутренности гложет рак – инквизиция. Сможет ли слабый свет, который мы несем, победить всепоглощающую тьму?»
101
– Очень часто насилие само по себе является проявлением собственного страха, – заметил Абдулла, когда Жоан рассказал ему о том, что произошло в таверне. – Ты думаешь, что проявил силу, а на самом деле это была твоя слабость. Почему ты не попытался прибегнуть к убеждению?
И старик посмотрел на Жоана своими голубыми глазами, уже чуть потускневшими в силу возраста. Он понимающе улыбался, и в его тоне не было упрека. Жоан опустил голову; когда он выходил из таверны, то чувствовал себя храбрым и сильным, а сейчас этих ощущений не было и в помине. Он как будто вернулся во времена своего ученичества, когда Абдулла ударял его палочкой по левой руке, если каллиграфия Жоана при переписывании оказывалась не лучшей. Этот удар никогда не был болезненным, но действовал на Жоана достаточно сильно. Старый учитель оказывал на него очень сильное влияние: умел обезоруживать, заставлял проникнуть в самые потаенные уголки собственной души. От Абдуллы нельзя было ничего скрыть, не получалось и оправдаться – перед ним хотелось распахнуть свое сердце.
– Да, вы правы, учитель. Мне страшно. И теперь я еще больше боюсь за свою семью. – Жоан помолчал. – Но я имею в виду не забияк из таверны. Этим подонкам я снова преподал бы тот же самый урок. Я страшусь того обязательства, которое принял на себя, и инквизиции. Я здесь, чтобы подготовить приезд моей семьи и продолжить дело, которому в свое время посвятили себя семья Корро, Бартомеу и вы сами. Я ничего не хотел знать о Фелипе Гиргосе в течение многих лет, я старался забыть его, а сейчас вижу его облеченным властью и уверенным в своей безнаказанности. Он – это сама инквизиция. Схватка с этим убийцей неминуема. Возможно, мне следует отказаться от своей миссии и вернуться в Италию, бежать?
– Бегство – это достойный выход. Как в случае, если ты захочешь спасти свою жизнь, так и в случае спасения твоей семьи. Однако таким образом ты сможешь спастись от Фелипа, и никогда не убежишь от себя. Беги, если ты сможешь жить дальше с этой мыслью.
Жоан молчал, обдумывая слова Абдуллы.
– Мой отец просил меня стать свободным, и я выбрал путь, связанный с книгами, чтобы достичь этого. Если я оставлю этот путь, если сбегу – это будет означать предательство по отношению к семье Корро, моему отцу и ко мне самому. Я предам даже Анну, которая подтолкнула меня к возвращению. Я не смогу этого сделать, Абдулла, не смогу.
– Подумай о том, что страх тоже порабощает, Жоан. Будь готов к этому, ведь здесь, в Барселоне, тебе придется испытать его не раз.
– Так что же делать?
– Думаю, ты и сам знаешь. – Старик снова улыбнулся. – Единственная возможность победить твой страх – это…
– Осознать его и бросить ему вызов! – воскликнул Жоан, прерывая старика. – Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Речь идет о старой истине, которую так легко забыть и которой так сложно следовать.
Абдулла пожал плечами.
– Ну тогда беги.
– Вы же знаете, что я не смогу…
Они замолчали, глядя друг на друга. Затем Жоан взял руки старика в свои и погладил их. Кожа его рук была почти прозрачной, и сквозь нее просвечивали голубые вены, которые ощущались даже при легком прикосновении.
– Помогите мне, учитель, как вы делали это во времена моего юношества. Тогда благодаря вам я победил Фелипа, хотя он был старше и сильнее меня. Я прекрасно помню ваш совет: воля к победе, слаженные действия и фактор неожиданности.
– Лучшая из войн – это та, которая не была начата, сын мой. Возможно, Фелип забыл о тебе, а может, у него есть дела поважнее. Будь начеку и постарайся избежать ненужного тебе конфликта.
– Рано или поздно мы все равно столкнемся друг с другом, – убежденно произнес Жоан. – Я должен быть готов к этому.
– Что ж, подготовься, однако имей в виду, что он всегда будет готов гораздо лучше, чем ты. Потому что на его стороне власть и он великолепно контролирует свое окружение. Постарайся изучить его, и если Фелип окажется сильнее тебя, то советую избегать прямого столкновения столько, сколько сможешь, даже если он будет провоцировать тебя. И наступит момент, когда уже ты сможешь застать его врасплох, как тогда, в детстве. А если такой момент не наступит, лучше не лезь на рожон.
Жоан размышлял несколько мгновений под внимательным взглядом Абдуллы.
– Все, что вы сказали, не может реально помочь мне, – заявил он через некоторое время.
– Мне очень жаль. У меня нет никакой магической формулы, которую я мог бы предложить тебе.
– Я знаю, – мягко ответил книготорговец. – Я знаю это.
– Тем не менее не отказывайся ни от своего стремления победить, ни от необходимости тщательно подготовиться к возможным действиям. Даже если тебе никогда не выпадет шанс застать его врасплох. Твой враг очень силен, но и его власть небезгранична. Последнее слово за главным инквизитором, а нынешние инквизиторы не так кровожадны и спесивы, как раньше. Иногда они даже прислушиваются к мнению других. Я советую тебе представиться губернатору и епископу, предъявив рекомендательные письма, которые ты привез из Италии, и поделиться с ними твоими мыслями относительно деятельности книжной лавки. Постарайся, чтобы они оказались на твоей стороне. Кто знает, может быть, когда-нибудь они смогут помочь тебе.
В последующие дни, следуя советам своего учителя, Жоан нанес визит Жауме де Луне, губернатору Каталонии, чтобы выразить ему свое почтение и предъявить письма за подписью испанского посла и Великого Капитана, в которых превозносились его заслуги в неаполитанской войне. Губернатор подробно расспросил его о битве при Сериньоле, о которой Жоан поведал с энтузиазмом, рассказав также о тех удивительных личностях, с которыми судьба свела его в Италии. Похоже, рассказ Жоана произвел на чиновника большое впечатление, и он пообещал ему свою поддержку, добавив при этом, что с удовольствием посетит книжную лавку, когда она откроется. Епископу Жоан предъявил соответствующие документы, подписанные двумя кардиналами клана каталонцев, в которых подтверждался безупречный христианский образ жизни семьи Серра, и церковнослужитель тоже заверил его, что обязательно нанесет визит в книжную лавку. Совершив эти два визита, Жоан почувствовал себя гораздо увереннее, потому что ему удалось добиться расположения двух человек, представлявших собой верховную власть в городе.
