– Нет, мэм… я хочу сказать, кузина, он был очень заботлив, – сказала Белла.
Генриетта обняла Беллу и повела наверх по лестнице.
– Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату, а когда вы отдохнете и переоденетесь, мы за ужином поболтаем, и вы расскажете мне, каким образом моему сыну-непоседе удалось хоть на минуту задержаться на месте и сделать вам предложение. – Она повернулась к ошеломленному Роберту. – Распорядись, чтобы вещи отнесли наверх, Роберт. Ужин будет через час.
Оказавшись без поддержки Роберта, Белла потеряла дар речи. Она смогла выдавить из себя лишь слова благодарности за приглашение.
– Господи, дитя мое, не надо меня все время благодарить. Совершенно естественно, что я вас пригласила. Надо же нам получше познакомиться. Конечно, я знаю вас с рождения, но ведь мы не часто виделись, правда? А теперь вы уже молодая леди и оказали моему шалопаю сыну честь стать его женой, так что нам есть о чем поразмышлять. – Она открыла дверь на галерею, которая тянулась вдоль верхнего этажа. – Вот ваша комната. Надеюсь, вам будет в ней удобно.
– О, я в этом уверена. – Белла дрожала от волнения и чувства вины. Она от всей души желала, чтобы Роберт поведал матери правду. Как только она останется с ним наедине, то настоит на том, чтобы он это сделал.
– А вот и ваша горничная и Питер с сундуком. Я челела принести горячей воды для умывания и чашку шоколада. Это вас подбодрит. Спускайтесь вниз, когда будете готовы, но не торопитесь. Сегодня вечером особых деликатесов на ужин не будет – только суп, жареная утка и фруктовое мороженое. Я нахожу, что тяжелая пища на ночь глядя плохо влияет на пищеварение. Правда?
– Да, конечно.
– Вы застенчивы. – Генриетта с улыбкой смотрела на свою юную гостью. – Роберт говорил, что это не так, но что он, мужчина, в этом понимает?
– Я немного смущена вашей добротой, мэм.
– Хорошо, не будем больше об этом. Я так рада, что вы составите мне компанию в Лондоне. Мы будем ходить по магазинам и посещать разные интересные места. А когда начнется светский сезон, то появятся приглашения на музыкальные и литературные вечера, не говоря уже о разных раутах и балах, от которых очень устаешь.
Постучав в дверь, вошла служанка с большим кувшином воды и поставила его на умывальник.
– А теперь я вас оставляю. Будьте как дома.
Когда Генриетта ушла, Белла огляделась. Комната была выдержана в розово-кремовых тонах, начиная от спинки кровати и дверец большого шкафа и кончая кувшинами и тазиком на умывальнике. Ступая по розовому ковру, Белла подошла к окну – оно выходило в сад, за которым тянулся парк с озером, а посередине озера был остров. Потом она обязательно все осмотрит, а сейчас ей надо переодеться и спуститься вниз, где ее ждет хозяйка. Белла повернулась к горничной.
– Помоги мне снять это платье, Дейзи. Вынь розовое муслиновое и алую шаль.
Выбрать наряд было нетрудно, так как помимо этого платья оставалось только белое шелковое с накидкой, подходящее для вечера. Белла улыбнулась. Дедушка дал ей пятьсот фунтов, чтобы она могла купить все необходимое, когда они с миссис Хантли поедут по магазинам, и ей не терпелось этим заняться. Хотя на кого она собирается произвести впечатление? На Роберта? Или на неизвестного ухажера, который ждет своего часа, чтобы заявить о себе?
Выполнив указания матери и поручив лакею отнести наверх сундук Беллы, а также отправив Дейзи к хозяйке, Роберт ушел в библиотеку, где налил себе из графина полный бокал бренди и удобно устроился в кресле, перекинув длинные ноги через подлокотник.
Ему необходимо выпить, поскольку предстоящие несколько часов обещали быть самыми трудными во всей этой смелой проделке. Ему придется действовать очень осторожно, чтобы, с одной стороны, убедить мать в его намерении жениться, а с другой – не усложнить отношения с Беллой.
К объяснению с братом он не был готов, поэтому, когда в комнату вошел Эдуард, Роберт был застигнут врасплох. Он спустил ноги вниз и сказал:
– Тедди, вот уж не ожидал тебя увидеть.
– Почему я не могу сюда прийти? Это мой дом.
– Да, конечно, но я полагал, что ты вернулся в Лондон.
– Я не обязан отчитываться перед тобой в своих поступках, брат, но уж если ты спрашиваешь, то я приехал узнать, не надо ли помочь маме перебраться на Холлес-стрит. Дом готов, и я нанял прислугу, но могут быть и другие поручения.
– Прости, Эдуард. Конечно же, мы оба должны помогать маме.
– Особенно когда ты навязал ей гостью.
– Белла для нее необременительна. Она составит маме компанию, и в любом случае она – член семьи.
– Троюродная сестра. – Эдуард улыбнулся. – Но вскоре, я полагаю, ее родство станет более близким. Должен сказать, что я с трудом поверил тому, как изменились твои чувства. До нашей поездки в Уэстмер ты не обращал на Беллу особенного внимания. Ты всегда утверждал, что брак не для тебя. Мы с тобой договорились не участвовать в играх его светлости. И что происходит, как только ты остаешься с Беллой наедине? Делаешь ей предложение.
– Которое было принято. Об этом не забудь.
– Уверен, что она приняла его как меньшее из всех зол, поскольку я не сделал ей предложения.
Роберт понимал, что брат прав, но не признался в этом, так как обещал Белле, что ничего не скажет Эдуарду.
– Ничего подобного. Мы договорились с ней заранее.
– Когда же?
На этот вопрос Роберт подготовил ответ.
– Когда я в последний раз был в Уэстмере. Я нанес им визит, вернувшись с войны.
– Его светлость знал об этом?
– Нет, конечно. Тогда не знал. Она была слишком юна.
– Она и сейчас слишком юна, чтобы противостоять графу Уэстмеру и нищему бывшему солдату, если они оба сговорились против нее. Но учти, брат, если ты ее обманешь, то тебе придется держать ответ передо мной.
Дело пахло ссорой, а они не ссорились с детства, да и тогда это были лишь перебранки из-за игрушек. Но Белла не игрушка. Он должен помнить, что этот «маскарад» кончится вместе со светским сезоном и она уступит желанию деда. У Роберта не было сомнений на этот счет – желание деда не предполагало брака с «нищим бывшим солдатом», как выразился Эдуард.
– Не волнуйся. Мы оба сознаем, что к чему. А теперь извини, мне надо переодеться к ужину. Ты останешься?
– Да. Не пропущу его ни за что на свете. Этого-то Роберт и опасался. Он ушел в свою комнату, стянул с себя грязную одежду, в которой путешествовал, и вымылся горячей водой, принесенной камердинером Адамом Гоутобедом, который служил у него со времен военной кампании. Слуга он был посредственный, но преданный, изучивший все нюансы в настроении хозяина и не боявшийся высказывать свое мнение.
– Что вы наденете, капитан?
Роберт задумался. Одеться так, чтобы произвести впечатление, или продемонстрировать безразличие к своей внешности? Он решил избрать что-то среднее и остановился на черных брюках, белой льняной рубашке, парчовом жилете с серебряными пуговицами и бледно-голубом шелковом галстуке. Затем надел черные ботинки с пряжками и темно-синий бархатный фрак. Наряд дополнили кружевной платок, кончик которого выглядывал из рукава фрака, и лорнет, свисающий на ленте с шеи. На ден-ди он не похож, но выглядит достаточно щегольски. Напевая себе под нос, Роберт неторопливо спустился в гостиную, где уже были Эдуард с матерью, оживленно обсуждавшие новый дом.
