На лице Мэдди отразилось смятение, и она на глазах сгорбилась, мучительно пробиваясь своим детским сознанием к правде. А Роза почему-то вдруг вспомнила, как им обеим постоянно вдалбливали в голову, что Мэдди странная, очень странная девочка, даже немного чудаковатая. И поэтому ее никто не понимает и с ней никто из сверстников не хочет водиться. Словом, дочь – не такая, как все.
– Той ночью, – начала Роза, пытаясь задушить рыдания, – ты уже лежала в своей кроватке. А мы с папой внизу… мы разговаривали. Но потом он полез драться. Я его очень разозлила, и он захотел ударить меня. Я и подумать не могла, что ты, заслышав шум, прибежишь вниз. Я увидела тебя только тогда, когда… – Роза задохнулась, не в силах продолжать. Страшная картина всплыла в ее памяти. Озверевший от своей безнаказанности Ричард хватает за плечи семилетнюю дочь и со всего размаха швыряет ее на дверь. Удар был таким сильным, что дверь захлопнулась сама собой. Потом он поворачивается к Розе, все еще лежащей на полу, и бьет ее по голове. Она вспомнила, как в голове вдруг стало пусто-пусто, и только в ушах – звон. Но Мэдди!
– Мэдди! – взвизгнула она от ужаса, увидев побелевшее лицо дочери. Девочка испугалась так сильно, что даже не заплакала. Кажется, на какое-то мгновение Ричард опомнился и взглянул на дочь. На его всегда невозмутимом лице отразился страх. И в ту же минуту Роза уже точно знала, что будет делать. Она вскочила с полу, схватила Мэдди за руку и пулей пронеслась мимо оцепеневшего мужа, утратившего на время способность реагировать на происходящее. В шкафчике, где она хранила швабры, метлы и прочее, в самом дальнем уголке был припрятан ее заветный узелок с документами. Она достала его, а по пути прихватила прямо из бельевой корзины несколько вещиц еще влажного после стирки белья. Схватила с крючка свою сумочку и ключи от машины.
– Куда ты собралась? – крикнул ей вдогонку Ричард. – Что собираешься делать? Имей в виду! Только посмей рассказать кому-нибудь о том, что было сегодня! Ты же понимаешь… моя работа… моя репутация… Я не хотел!
Но Роза уже не слышала его слов. Она знала, что у нее в запасе всего лишь пару минут. Сейчас Ричард оправится от шока и бросится за ней вдогонку. На улице было уже темно. Она запихала Мэдди на заднее сиденье машины, захлопнула за собой дверцу, усевшись на водительское место, и заблокировалась изнутри. Пока Ричард стоял неподвижно, не делая ни малейшей попытки остановить ее или забрать дочь. Вполне возможно, он просто не мог поверить в то, что его всегда покорная, тихая, как мышка, жена посмела взбунтоваться, пойти против его воли. Вот и решил, что дальше, чем на один квартал, она не рискнет от него отъехать. Роза бросила последний взгляд на мужа, замершего на ступеньках дома, принадлежавшего когда-то ее родителям. Ричард стоял, прислонившись к дверному косяку и скрестив на груди руки. Он уже обрел прежнее самообладание и был абсолютно спокоен.
Он не верит, что я могу уехать, поняла Роза. И не просто уехать, а бросить его навсегда. Она вцепилась в руль с такой силой, что костяшки пальцев стали белыми. А может быть, он и прав, мелькнула у нее мысль. И в тот же момент услышала умоляющий шепот с заднего сиденья. Голос дочери дрожал от страха.
– Мамочка! Поехали! Поехали быстрее!
Роза включила зажигание, и машина сорвалась с места.
– А когда мы снова увидимся с папой? – спросила у нее Мэдди, так и не сумев заглянуть ей в глаза. – Как ты думаешь, он все еще злится на нас?
– Только на меня! Ты тут ни при чем.
– Он раньше никогда на меня не злился, а вот какой синяк я получила! – рассудительно заметила девочка и осторожно коснулась пальчиком ушибленного места.
– Знаю, мое солнышко, знаю! – бросила Роза устало. Она чувствовала себя такой обессиленной, такой опустошенной, что готова была броситься на кровать, закрыть глаза и забыться сном. Но пока она не сказала Мэдди еще самого главного. Коль скоро дочь сама начала этот разговор, она должна знать всю правду без утайки. – Дело в том, Мэдди… я… я больше не смогу жить с твоим отцом.
– Понимаю! – Мэдди согласно кивнула. Видно, она и сама пришла к такому же выводу. – Ничего страшного! Мы можем остаться здесь. Я буду работать с Джоном и стану художницей.
– Но разве ты не будешь скучать по папе, по нашему дому, по школе? – Роза взяла дочь за руку и повела ее в спальню и стала осторожно натягивать на нее ночную пижамку.
Пока дочь испытывает к Ричарду только отвращение и страх, но сколько это может продолжаться? Розе категорически не хотелось лишать дочь отца. Каким бы тяжелым человеком ни был Ричард, он все же ее родной отец. Да, далеко не лучший отец из всех, какие могут быть, но все же… Разрушать родственные узы – никогда! Это совершенно не входило в ее планы. К тому же душевные травмы, связанные с тем, что девочка может лишиться отца, будут потяжелее, чем тот синяк, которым он ее наградил. Синяк-то пройдет, а вот разлука с отцом останется навсегда.
– Нет, не буду! – бодро ответила ей Мэдди. – Ты же знаешь, я не люблю школу. И ты здесь другая. С тобой стало так интересно… Вот и улыбаешься… И добрая… Значит, тебе здесь тоже лучше, чем дома. И мне тоже лучше! Потому что здесь ты меня любишь больше. Да! Потому что здесь ты никого не боишься и редко грустишь.
– Мы с отцом всегда старались не посвящать тебя в наши проблемы, – растерялась Роза от столь неожиданного признания. – Вот уж не думала, что тебе было так неуютно и одиноко дома! – А вдруг, мелькнуло у нее, дочь тоже рада, что они наконец вырвались вдвоем на волю, и ей не нужен никакой отец – если это Ричард – рядом. – Да, порой домашние неурядицы приводили к тому, что я проводила с тобой меньше времени, меньше заботилась о тебе. Но это вовсе не означает, что дома я любила тебя меньше. Я всегда любила тебя, Мэдди, больше всего на свете. Я люблю тебя так сильно, что просто невозможно любить сильнее.
Мэдди поглядела на нее долгим изучающим взглядом, а потом вдруг бросилась ей на грудь и уткнулась головой в плечо – столь редкое для дочери проявление чувств наполнило душу Розы счастьем.
– Я больше не хочу видеть папу! – глухо проговорила Мэдди. – И в школу я больше не пойду.
– Думаю, со временем ты изменишь свое решение относительно папы. А в школу тебе все же придется ходить… Не забывай, есть закон о всеобщем образовании.
– Мамочка! Давай останемся здесь! У нас ведь есть своя комната, и своя ванная, а Дженни будет нам готовить.
– Мы не можем жить в гостинице бесконечно долго, – ответила Роза, хотя в глубине души была совсем не против предложения дочери.
– Тогда поехали к дедушке. Вот только он совсем не умеет готовить. Он мне сам сказал. Зато как готовит Дженни, мне очень нравится.
Роза подавила вздох и изобразила улыбку.
– Забавная ты барышня, мисс Мэдди!
– Пойду пожелаю Шоне и Дженни спокойной ночи! – Мэдди обожала бегать босиком по устланной ковровой дорожкой лестнице.
– Ступай-ступай! – разрешила ей Роза и, взяв расческу, прошлась ею по еще влажным волосам дочери. – Но смотри, не задерживайся! Через десять минут чтобы была уже в кровати.
