– Она жена дедушки.
– То есть она моя бабушка? – Мэдди широко распахнула глаза от изумления.
– Нет! Дедушка женился на ней во второй раз. Она нам не родственница.
Кулинарная интуиция, плюс немного везения, плюс творческое участие Мэдди – все это вкупе принесло плоды, и Роза умудрилась состряпать нечто отдаленно напоминающее по форме пастуший пирог. Мэдди с удовольствием чистила картофель. Впрочем, Розе даже пришлось умерить ее пыл и рвение, ибо Мэдди стала добиваться от каждой картофелины почти идеально круглой формы, снимая с нее слой за слоем, пока та не уменьшалась до размера бильярдного шара. Сама же Роза между тем правильно сообразила, как распорядиться рубленой бараниной. Мясо было таким нежным и сочным, что грех было бы пустить его не по назначению. Словом, пирог получился почти таким, каким и должен был быть.
Любимые блюда Ричарда Роза умела готовить в совершенстве, начиная от мясного пирога на пиве и кончая кальмарами. Но пастуший пирог не значился в числе любимых блюд Ричарда, а потому Роза и не научилась его печь. И вот выдался неожиданный случай восполнить этот пробел. Еще один непредвиденный поворот в ее жизни, улыбнулась она про себя, в то время как Мэдди делала вид, что моет руки, а на самом деле просто забавлялась с теплой мыльной водой. Ну, если она научится готовить такие сложные блюда, как пастуший пирог или сосиски в йоркширском пудинге, то самое время переключаться на восточную экзотику. Почему бы не приготовить что-нибудь из японской кухни? Или итальянскую лазанью? Оглядываясь в прошлое, Роза снова – уже в который раз! – подумала, какой ограниченной, какой безрадостной была ее жизнь, как глупо, до смешного глупо она себя вела. Зато сейчас ее переполняла эта самая радость жизни, и ей все время хотелось громко смеяться. А ведь при Ричарде она и помыслить не смела, чтобы весело рассмеяться. Мужу, видите ли, категорически не нравился ее смех.
– Все у нас хорошо! – убежденно проговорила Мэдди, наполнив бутылку из-под молока водой, а потом начав медленно выливать ее на свои руки. – Да, дедушка заболел. Это, конечно, не очень хорошо. Но он не умрет. И не собирается умирать. Значит, хорошо! А мы с тобой стряпаем ему обед. Мне это нравится.
– Мне тоже! – согласилась с ней Роза. – Сама удивляюсь, почему мы с тобой не сделали это раньше?
– Мамочка! Я хочу здесь жить! – внезапно выпалила Мэдди и, отвернувшись от раковины, посмотрела на Розу. На ее запястьях повисли целые гирлянды мыльных пузырьков. – Как я уже говорила этой леди, я хочу жить здесь, рядом с дедушкой, готовить вместе с тобой нам еду. И я смогу рисовать каждый день.
Роза поставила готовый к запеканию пирог в старую дребезжащую духовку. Только бы она не подвела и нагрелась до нужной температуры! А потом погрузилась в размышления.
– Если мы станем жить здесь или где-то рядом, то нужно будет решить много разных вещей.
– Каких?
– Прежде всего школа! Не успеешь оглянуться, как начнется новый учебный год. Тебе нужно будет ходить в школу.
– Зачем?! – с несчастным видом воскликнула Мэдди. – Я терпеть не могу школу! Учителя меня не любят, дети тоже. И я не люблю их. Я ведь ребенок, не приспособленный к школе. Мне лучше сидеть дома, и тогда я вырасту настоящим гением. Вот увидишь!
Розу затопила волна жалости к этому хрупкому созданию, ее маленькой дочери, успевшей, несмотря на свой возраст, уже на собственном опыте прочувствовать, что это такое – быть изгоем. Она подошла к дочери и заключила ее в объятия.
– Ты не права! – проговорила она ласково. – Ты нравишься людям. Просто ты – немного не такая, как остальные дети. А те пока еще просто не могут понять этого и потому не желают с тобой водиться. Скажи мне, многие ли семилетние дети знают столько всего о Древнем Египте? И многие ли девочки будут с таким упоением рисовать, вместо того чтобы играть в куклы или смотреть телевизор? Но все равно тебе нужны друзья-сверстники, а для этого надо ходить в школу. На сей раз я и сама постараюсь вести себя умнее. Объясню учителям и твоим одноклассникам, какая ты у меня славная и умная девочка. Уверена, они полюбят тебя, когда познакомятся с тобой поближе.
Впервые Мэдди теплым котенком обмякла в материнских объятиях, давая ей возможность приласкать себя.
– Хорошо! Если мы останемся здесь, то я пойду в школу.
– А как насчет папы? – забросила пробный шар Роза. – Ведь если мы поселимся в Милтуэйте, то папа окажется очень далеко от нас.
– Ну и пусть! – Мэдди неожиданно отстранилась от матери. – Наш папа – плохой человек! Разве не так? Он меня ударил, и тебя тоже! И всегда заставлял тебя плакать.
Роза в страхе смотрела на дочь. Она говорила так решительно, так уверенно, словно все сказанное было обдумано ею много раз. Розе захотелось заплакать.
– Не знаю, – начала она едва слышно. – Не знаю, плохой ли человек твой отец. Когда-то я была уверена, что твой дедушка тоже плохой человек. Он и правда совершил кучу ошибок. Но сегодня мы с ним снова стали друзьями, хорошими друзьями. И я уже ни за что на свете не рискну назвать его плохим человеком. Мы с твоим папой слишком разные люди. И потому сделали друг друга несчастными. Но я никогда – слышишь, Мэдди? – никогда не хотела забирать тебя у отца. Даже после того, как он обошелся с нами в последний раз.
Роза почувствовала неприятную сухость во рту. Как же тяжело далось ей сказать вслух все то, о чем она и думать боялась.
– Папа всегда был добрым ко мне, – задумчиво проронила Мэдди. – Улыбался, разрешал мне читать ему вслух, возил на всякие интересные экскурсии. Но сейчас он стал совсем другим. Он превратился в самого настоящего тролля! – Лицо Мэдди исказила гримаса отвращения и страха. Видно, она снова вспомнила все события той ужасной ночи. – Он ударил меня! Он перестал быть моим папой. Разве папы обижают своих детей?
– Понимаю! – ласково сказала Роза, пытаясь найти такие слова, с помощью которых можно объяснить дочери все то, что она не вполне понимает сама. Пусть неосознанно, пусть неожиданно для самого себя, но всю накопившуюся в нем ярость Ричард выплеснул на ребенка, и это потрясло Розу до глубины души. Она боялась, что единожды нарушив это нравственное табу, муж с легкостью решится на такой же поступок и во второй раз, и в третий. Долгие годы она мечтала уйти от мужа, порвать с ним навсегда, но при этом никогда не строила никаких планов, чтобы отлучить его от Мэдди, запретить ей общаться с отцом, раз и навсегда вычеркнуть его из ее жизни. – Но я уверена, что папа очень сожалеет о случившемся. Очень сожалеет! Быть может, когда-нибудь вы сможете поговорить с ним о том, что произошло и, – Роза умолкла на полуслове и закончила после короткой паузы, – если ты, конечно, сама захочешь говорить на эту тему.
– Я подумаю! – пообещала Мэдди. – Пока мы будем жить здесь.
– Едва ли мы сможем задержаться в доме дедушки надолго. Сама посуди! Дом небольшой. Всего лишь одна спальня. Твоя комнатка такая крохотная, что вторая кровать туда просто не поместится. Но главное в другом. Дедушка привык жить один. Он любит одиночество. Не думаю, что его сильно обрадует наше постоянное присутствие.
