Ах, какое бы это было неземное счастье, если бы Фрейзер сумел взглянуть на нее другими глазами и понять, что он тоже любит ее. Какой бы счастливой и наполненной была бы вся их дальнейшая жизнь. Странно, но сейчас сама мысль о возможности такого развития события совсем не казалась Розе абсурдной. Столько лет она лелеяла свою мечту о прекрасном принце, рисовала его себе в воображении всякий раз, когда читала на ночь сказки Мэдди, которую, впрочем, совершенно не интересовали всякие принцы и принцессы. Можно сказать, что она сама, своими руками, построила себе сказочный мир, которого на самом деле нет. А она продолжает смотреть на все вокруг сквозь розовые очки. Разве не по зову собственного сердца ринулась она в Милтуэйт, вырвалась из той темницы, в которой столько лет держал ее взаперти Ричард? Да, безрассудный поступок, быть может. Но зато он помог ей обрести отца и родной дом. И это для нее сейчас самое главное. А то, что Фрейзеру она не совсем безразлична… Хорошо бы ей навсегда выбросить из головы мысль, что она влюблена в него по уши, а прекрасную подружку его… ненавидит! Вот тогда бы она действительно обрела настоящего хорошего друга. А хорошие друзья, много хороших друзей, ей сейчас нужны как воздух. Эти мысли уже привычно кругами вертелись у нее в голове, поворачиваясь новыми гранями и оттенками смысла. И словно была среди них одна какая-то главная, но пока незаметная, не сформулированная и не прочувствованная, которую она для себя пока еще не открыла, и потому думает об одном и том же, развивая цепь рассуждения так и эдак. Ей вспомнился мальчик Кай из сказки Андерсена «Снежная королева», которую они с Мэгги недавно читали, и как он складывал из льдинок слово «вечность», а оно у него не получалось. Так и она сейчас пытается сложить свою жизнь во что-то понятное и упорядоченное…
Пора, пора взрослеть, делаться взрослой, самостоятельной женщиной, такой матерью, какая нужна Мэдди. Ведь ее дочь заслужила, чтобы рядом с ней была по-настоящему любящая мать. А еще она сама должна попытаться стать образцовой дочерью для человека, который тоже старательно делает все, что может, чтобы снова стать ей отцом. И, конечно, пора прекращать эти поцелуи под луной со всякими темпераментными молодыми людьми.
Роза подавила еще один вздох, слушая, как Мэдди терзает Фрейзера вопросами по поводу полотен, развешенных по стенам выставочного зала. Тед! А что Тед? Ведь она же с самого начала знала, что не любит Теда. Он сам проявил инициативу. Все случилось так неожиданно, так спонтанно… Конечно, стыдно очертя голову бросаться в такие безумства, особенно с учетом того, что в ее жизни сейчас появился Фрейзер. Нет, больше никаких поцелуев с Тедом! Пусть этот запрет станет для нее своеобразным тестом на право называться взрослой женщиной. Ведь можно же, в конце концов, жить, вести нормальный образ жизни и не будучи влюбленной в кого-то, разве что в самой-самой глубине сердца…
– Пошли за мной! – сказал Фрейзер, поднимаясь с пола и протягивая Розе руку. – До недавнего времени я держал этот зал запертым. Но специально для вас я открою его.
На сей раз Роза предпочла не воспользоваться рукой Фрейзера. Существует определенная грань во взаимоотношениях даже очень близких друзей, и ее не стоит переступать. Она медленно пошла за ним по галерее в сторону запертой двери в дальнем конце зала.
– Сейчас я покажу вам одно из немногих полотен Джона Джейкобза, которое я не продал авансом, как обычно это делаю с его картинами. Мы ведь как с ним сотрудничаем? Джон еще не успел нарисовать, а я уже успел продать его полотно. Но это я оставил себе! – Фрейзер взялся за дверную ручку. – Он закончил эту картину за несколько недель до того, как вы приехали в Милтуэйт. Думаю, она вам понравится. Что до Джона, то он ее ненавидит. Он порывался сжечь ее во дворе, но, к счастью, я оказался рядом. Я стал уговаривать его, сказал, что нельзя жечь живые деньги, что разозлило его еще больше. Но мне удалось уломать старика и сохранить картину. А недавно… недавно мне предложили за нее пятизначную цифру, и я продал полотно.
Фрейзер распахнул дверь в продолговатую комнату, залитую ярким люминесцентным светом. В дальнем углу зала висело огромное полотно, запечатлевшее пейзаж из окрестностей Грозового дома – Розе эти виды природы стали уже привычными, и она их сразу узнала. Но узнаваемыми были не все детали спрятанного здесь полотна. Очень многое в картине было додумано необузданной фантазией художника. И от этого весь пейзаж казался по-особенному таинственным и немного волшебным. Роза обнаружила в нем некое сюрреалистическое начало. На минуту ей показалось, что она очутилась внутри тех фантазий и образов, которые роятся в голове живописца и часть из которых он выплеснул на этот холст.
– Прекрасная картина! – проговорила она, поглощенная созерцанием. – Не понимаю, что вызвало его… отчуждение от того, что он написал здесь.
– Как интересно – оранжевый свет на небе! – услышала она за спиной голос Мэдди. – Дедушка так здорово разбирается в цвете! Он написал целую книгу про цвет, представляете?
– Взгляните сюда! – Фрейзер поманил Розу подойти ближе к полотну, не рискуя более брать ее за руку – он отлично понял ее демонстрацию и все, что в ней содержалось из области ее собственных чувств и того, что теперь она о нем думает.
На самой вершине скалы художник запечатлел крохотную фигурку ребенка. Ребенок сидел, сжавшись и обхватив руками колени, и задумчиво смотрел куда-то вдаль. Роза впилась взглядом в это изображение и долго смотрела. Слезы выступили у нее на глазах при мысли, о чем думал отец, когда рисовал ребенка. Да, он попытался сотворить своеобразную репродукцию, воссоздать в миниатюре образ своей дочери, своей Дорогой Розы. Это она одиноко сидит на вершине горы, крохотное беззащитное существо, затерянное в космосе. Такой увидел свою дочь внутренним зрением Джон и запечатлел ее на холсте одинокой и потерянной.
– Это я! – тихо прошептала Роза. Мэдди подбежала к ней и стала рядом, пытаясь разглядеть микроскопическую фигурку на фоне такого огромного полотна. Ее сразу и не заметишь. Если только кто-то намеренно укажет. – Он нарисовал меня.
– Но может быть, и меня! – тут же возразила Мэдди ревниво. – Эта девочка очень похожа на меня!
Роза повернулась к Фрейзеру.
– Значит, он все же думал обо мне еще до нашей с ним встречи. Он не был ко мне равнодушен. Он действительно испытывает ко мне какие-то чувства.
– Не сомневаюсь в том ни на минуту! – Фрейзер полуобнял ее за плечи, и Роза почувствовала, как напряглось все ее тело. – Я так счастлив, что вы успели увидеть эту картину. Совсем скоро она отправится в Техас. Вот вам самое главное, самое вещественное доказательство того, в чем ваш отец никогда не сможет убедить вас на словах. Он переживал, все эти годы он переживал, что потерял вас… И он всегда думал о вас.
– Спасибо вам! – растроганным голосом прошептала Роза, и слезы покатились по ее лицу. Она даже позволила Фрейзеру дружески погладить ее по спине. – Если бы вы знали, как много это для меня значит!
– О, если бы вы знали, как много это значит для меня! – воскликнул Фрейзер. – Как я счастлив, что смог хоть как-то утешить вас после стольких лет…
