– Как хорошо! Мы будем жить все вместе! Здорово!
В холле их поджидала Дженни. Лицо у нее было насупленным, руки скрещены на груди. В одной руке она держала конверт, в который наверняка вложила счет за проживание в гостинице. Она протянула конверт Розе.
– Там ваш счет! Можете просунуть деньги прямо под дверь. Стучаться не надо!
– Но я заплачу вам прямо сейчас! – Роза схватила свою сумочку. – Только посмотрю, что у меня есть в наличии.
– Это терпит! А пока же прошу вас немедленно покинуть мой дом! – Дженни с усилием втиснула конверт в Розину руку.
– Тогда всего хорошего, Дженни! – вздохнула Роза. – Вы были мне хорошим другом. Надеюсь, очень скоро вы поймете, что я не сделала вам ничего дурного. Ничего из того, о чем вы подумали.
Но Дженни молча отвернулась от них и, не сказав ни слова, ушла. Роза взяла конверт, и они с Мэдди вышли на улицу. Ее немногочисленные пакеты с вещами были свалены прямо на землю. Рядом валялась и картина, которую она вчера вечером вторично перепаковала с величайшей осторожностью. А сейчас любой прохожий мог запросто наступить на нее и преспокойно идти себе дальше. С тяжелым сердцем Роза подняла драгоценный холст с земли и бережно уложила его на заднее сиденье машины.
– Мамочка, но почему все такие злые сегодня? – спросила у нее Мэдди, вскарабкавшись на заднее сиденье рядом с картиной. – Что-то случилось? Еще утром ты весело напевала себе под нос какую-то песенку, и Дженни тоже была в хорошем настроении. А сейчас Фрейзер уехал, даже не попрощавшись. Тед со злостью пнул ногой стул, когда уходил, а Дженни на меня даже не смотрит. Я сделала что-то не так, да? Или сказала такое, чего не следовало бы говорить?
– Ты ни в чем не виновата! – поспешила Роза успокоить своего все так тонко чувствующего ребенка. Она и подумать не могла, что общее напряжение, царящее в доме, Мэдди отнесет на свой счет. – На сей раз во всем виновата я! Только я! Я совершила одну маленькую глупость, вот все и расстроились. Все, кого я считала своими друзьями. Но так уж вышло! Мне очень жаль! Как видишь, не получается из меня хорошей матери.
– Очень даже получается! Ты – самая лучшая мама на свете! – совершенно искренне возмутилась Мэдди.
Внезапно Роза почувствовала, как силы оставляют ее, и она безвольно опустилась на заднее сиденье рядом с дочерью.
– Не переживай! – Мэдди осторожно потеребила ее за плечо. – У меня так часто бывает. Ни с того ни с сего люди перестают со мной общаться. Вроде я ничего плохого им и не сделала и ничего такого не сказала… Конечно, обидно, когда тебя не видят в упор и даже не замечают. Но если сделать вид, что тебе все это безразлично, то через какое-то время они отцепятся от тебя, оставят в покое и не будут донимать своими шуточками. Надо только притвориться, что все у тебя прекрасно и замечательно, даже если это и не так.
Роза нежно прошлась рукой по щеке Мэдди. Откровения дочери потрясли ее своей искренностью. Внезапно все ее собственные беды отошли куда-то в сторону.
– Вот, значит, как тебе приходилось выживать в школе, – пробормотала она вполголоса. Мэдди никогда раньше не делилась с ней тем, что творится в школе. Во всяком случае, в таких подробностях.
– Ну, да! – Мэдди слегка пожала плечами, будто это было само собой разумеющимся. – Я раздражаю людей. Действую им на нервы. И так было всегда. Наверно, таких, как я, никто не полюбит. Никогда! А потому я даже и не пытаюсь кому-то понравиться. Порой я думаю, что вообще не стоит ни с кем знакомиться. Все равно, все эти люди, рано или поздно, бросят меня. Так что я предпочитаю не заморачиваться из-за своего плохого характера.
– Ах, Мэдди! Я и подумать не могла, как тебе тяжело! А ведь на самом деле ты – прелестное, очаровательное создание!
– Не переживай, мамочка! Ведь все это уже в прошлом. А сейчас мы станем жить здесь. Здесь все по-другому. Мне тут нравится. Уверена, и в здешней школе все у меня будет иначе. А ты… ты тоже сделай вид, что ничего страшного не произошло. Подумаешь, расстроила кого-то! А ты виду не показывай, что переживаешь! Постепенно ты и сама почувствуешь себя легче. И им тоже надоест злиться, и они отстанут от тебя.
– Хороший совет! – согласилась Роза.
– И потом не забывай! У нас же сейчас есть дедушка. Знаешь, за что я люблю его больше всего? За то, что он любит нас такими, какие мы есть, пусть мы даже никому больше не нравимся.
Еще никогда Роза не переживала таких редкостных мгновений душевной близости с дочерью. Она молча села на водительское место. Итак, впереди непочатый край работы. Надо снова и с нуля начинать строить то, что казалось ей уже наполовину построенным. Конечно, впереди ее ждет еще много бессонных ночей, когда она будет мучиться, страдать, обливаться слезами. Но сейчас, как ни странно, тупая боль отступила, и ей стало легче дышать. Наверное, потому, что она впервые в жизни поставила себя на место собственной дочери и поняла, каково ей было выживать все последние годы. Этот вновь приобретенный материнский опыт был поистине бесценен. А еще… а еще она едет сейчас к себе домой, к своему отцу.
Какое же это счастье – знать, что у тебя есть дом, который ты можешь назвать родным.
16
Как только машина остановилась, Мэдди выпрыгнула из нее и стремглав понеслась к амбару. Но он был снова заперт. Тогда она бросилась в дом. Роза с улыбкой глянула ей вслед. У девочки было такое счастливое лицо. Она неслась, почти не касаясь туфельками земли. Так ей хотелось первой сообщить дедушке, что они приехали домой. Роза выгрузила вещи из багажника и замерла на мгновение, вдохнув в себя полной грудью чистый горный воздух. Ах, какая красота вокруг! Конечно, очень скоро великолепие горного пейзажа превратится для нее в обычное дело и перестанет вызывать такой взрыв эмоций, но пока… И все же так приятно осознавать, что отныне вся эта красота станет для нее родной средой обитания.
Мэдди оставила входную дверь широко распахнутой. Дверь слегка повернулась на поржавевших петлях и скрипнула. Роза подтолкнула ее плечом, держа сумки в руках. И лишь войдя в гостиную, она тотчас же уронила их на пол, оцепенев от ужаса.
Мэдди сидела на полу, скрестив ноги, рядом с Джоном, который лежал распростершись лицом вниз. Кажется, он сильно разбил лицо при падении. Во всяком случае, оно было смертельно бледным с каким-то нездоровым желтоватым оттенком. В комнате сильно пахло мочой. На сей раз, и сомневаться в этом не приходилось, с отцом случилось что-то гораздо более страшное, чем просто приступ артрита.
– Кажется, он уже не живой! – растерянно проговорила Мэдди, взглянув на мать. Она тоже была в потрясении. – Он даже не дышит.
– Нет, он еще жив! – возразила ей Роза, стряхнув с себя первоначальное оцепенение. Надо действовать! Рядом с головой отца расплылась небольшая лужица. Значит, его стошнило после того, как он упал. Слава богу, что он упал лицом вниз. Роза осторожно перевернула неподвижное тело на бок и стала прощупывать пульс. Но она сильно нервничала, и пульс никак не прослушивался. Тогда она припала ухом к его груди и затаилась. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем она уловила едва слышный вздох. Грудь слегка приподнялась, а потом так же безвольно опала.
