– Ну и как он вам? – спросил Борода, игнорируя вопрос куратора.
Павел Петрович поднял на гостя взгляд холодных, выцветших глаз, бесстрастно осмотрел жизнерадостного координатора охотников. Тот с затаенной гордостью наблюдал за Кобылиным, словно за сообразительным питомцем.
– Никак, – отрезал хозяин кабинета. – Это ошибка. Не стоило приводить сюда охотника. И тем более этого. Я, кажется, ясно дал понять, что его требуется занять каким-нибудь малозначительным делом.
– Я и занял, – оживился Борода, играя роль жизнерадостного идиота. – Вон он, беседует с объектом.
– Этот объект – одна из просителей, которым назначена аудиенция, – лязгая зубами, сообщил куратор. – И она… Подождите.
Павел Петрович отвел взгляд от улыбающегося Григория, нахмурился, притронулся к бледному виску кончиками пальцев, словно у него разболелась голова.
– Это убийство существа на набережной? – медленно спросил куратор.
– Так точно, – подтвердил Борода. – А это хозяйка…
– Я знаю, кто она, – отрезал координатор. – Зачем там ваш недоделанный аватар? Что он делает?
– Выясняет, кто убил мирное существо в нейтральной зоне. Как и положено по протоколу. Правда, я впервые задействовал Кобылина для подобного расследования. Но пусть…
– Убрать, – проскрежетал куратор, убирая руку от виска. – Немедленно.
– Почему? – очень натурально изумился Григорий, хлопая невинными голубыми глазами. – Что-то не так?
Павел Петрович резко обернулся к гостю, надвинулся на него, нависая широкими плечами над невысоким, толстеньким Бородой. Тот бестрепетно встретил остекленевший взгляд хозяина кабинета. И не такие смотрели.
– Немедленно снимите Кобылина с этого расследования. И уберите его из этого дома. Немедленно. Сию же секунду.
– Но протокол…
– К черту протокол. Вы соображаете, что делаете? Хотите, чтобы эта ведьма рассказала вашему драгоценному кадру о том, к кому она пришла и зачем?
Григорий нахмурился. Это действительно было нежелательно. Сколько знает ведьма? Достаточно, раз знает, где искать куратора Ордена, который может рассудить нейтральных существ.
– Уберите его. Прямо сейчас, – повторил Павел Петрович. – Иначе его уберут мои люди.
– Не думаю, что это хорошая идея, – вскинулся Борода. – Позвольте, я все улажу.
Развернувшись, он быстро зашагал к двери. Вечер переставал быть томным. Схватка между охраной куратора и лучшим охотником города никак не входила в планы Бороды. Это будет катастрофой. Кобылин для начала разнесет в клочья это гнездо – как обычно, при помощи какой-нибудь припрятанной ерунды вроде клизмы, клея и набора канцелярских скрепок, а потом начнет задавать вопросы. Что это было, где мы, кто я, в чем смысл бытия. И вот как раз тогда и начнется катастрофа.
Ему не надо ничего знать об Ордене, о координаторах, кураторах и о том, какая игра ведется на этой доске. Малейшее смещение морального равновесия, обида, плохое настроение – и вместо аватара добра и света мы получим темного властелина. Глупо. Глупо было так себя вести.
И все же…
Выходя в коридор, Борода едва заметно улыбнулся. Ему удалось пробить броню невозмутимости куратора. Дело дрянь, раз у него настолько пошаливают нервишки. Он как на иголках, хотя должен быть холоден, как кусок льда. Пожалуй, следует все же немного разнюхать насчет его задания, пока этот выскочка не наворотил тут дел. А пока…
Нацепив черные очки, Борода решительно зашагал по коридору. Пора Кобылину дать выходной. Пусть займется чем-нибудь полезным. Приятным. Что он там любит делать в свободное время?
* * *
Дуб вырос большим, раскидистым, этаким патриархом лесного края, уместившимся среди многочисленных, но не таких представительных родственников. Устроившийся в теплом местечке, среди тенистых аллей большого городского парка, он рос и рос, пока не превратился в образцовое сказочное древо, что вполне могло вдохновлять писателей и поэтов. Разлапистые ветви, прочные, как железные балки, были способны укрыть целый отряд Робин Гудов, если бы вдруг возникла такая нужда. Но пока им приходилось скрывать только одного человека – охотника.
Прижавшись плечом к шершавому стволу дерева, Кобылин осторожно перенес вес на руки и спустил ноги с ветки. Уселся поудобнее, чуть сдвинулся правее – так, чтобы была видна узенькая тропинка, протоптанная в глухой части парка собачниками. Она была едва заметна среди густой травы – эта потаенная тропка, связывающая две части большого парка. Сейчас, ночью, вдалеке от аллей, освещенных фонарями, Кобылин не столько ее видел, сколько вспоминал по памяти. Вон там, у дальних кустов начинается, где-то тут идет мимо соседнего дуба, сворачивает за кусты, ставшие в темноте похожими на глухой забор.
Поджав губы, Кобылин потянулся в сторону и еще раз проверил арбалет, лежавший рядом на ветке. Снайперка, сто процентов, лучше. И наплевать на темноту. Но тут, посреди парка, недалеко от проезжей части, где обосновался пункт автоинспекции, да еще посреди ночи… Не стоит будить лихо, пока оно тихо. Тут в случае чего и не выберешься, на входах камеры стоят, дежурные по периметру парка шляются. И чего этого гада понесло в парк? Ведь чудом не попался еще, чудом! Или это он так себе нервы щекочет?
Кобылин прижался щекой к мокрой коре, медленно втянул носом холодный ночной воздух, прислушиваясь к голосам парка. Шелестят развесистые кроны, потрескивают ветки – это легкий ветерок заблудился в зеленых верхушках деревьев. Щелкает ночная птица, где-то пищит мелкая зверушка, издалека слышен отрывистый собачий лай. Чуть дальше гулко бухают басы танцевальной площадки, звон и смех, слева, от дороги, идет непрерывный гул от пролетающих машин. Это город, детка. Не лес.
Насторожившись, Кобылин чуть подался вперед. Там, за кустами, что-то шевельнулось. А, нет, это дальше, намного дальше, у самого пруда. Где же носит эту тварь? Должен появиться. Один труп и девчонка в реанимации, и все шли этой тропинкой – до тех пор, пока из темноты на них не кинулось нечто. Место преступления дальше, намного дальше. Но чтобы туда попасть, сначала нужно пройти здесь.
Кобылин положил руку на холодную алюминиевую раму арбалета, как никогда почувствовав себя охотником. Сидит в засаде. Ждет. И точно знает – он пройдет здесь. Все говорит об этом – расположение жертв, следы на месте нападения, обратные следы, ведущие к оврагу, – все. Весь опыт охотника, полученный от общения со всевозможными наглыми и уверенными в себе хищниками, говорил о том, что тварь пройдет здесь. Гриша был не прав, утверждая, что сидеть в засаде где-то в стороне от кровавой полянки глупо. Нет, он пройдет здесь, точно. Кобылин бы на его месте поступил именно так.
Поежившись от ночной прохлады, Алексей поджал губы. Гриша. Вчера он много чего сказал о памятном визите на странный фуршет. В основном, правда, все очень грубое и почему-то в адрес Кобылина. И чего разошелся? Все прошло как по маслу. Поговорил с объектом, здание покинули быстро, без шума и пыли, под пристальным и неодобрительным взором охранников. А то, что пара гостей высказали Григорию свое «фэ» за то, что притащил с собой охотника, – то мелочи жизни. Подумаешь, больше не позовут его в этот дом. Пустяки, дело-то житейское.
