– Нет, – честно ответил Кобылин. – Никогда не думал об этом. Это же не игра, не соревнование.
– А что тогда? – резко спросила упырица, подавшись вперед. – Что это тогда для тебя, а, охотник?
– Жизнь, – ответил Алексей, пожав плечами. – Я просто так живу. Вести счет охотам? Это все равно, что записывать количество сделанных вдохов и выдохов. Это глупо. Ты просто дышишь, и все.
Упырица сделала шаг назад, смерила охотника долгим взглядом, с головы до ног, потом покачала головой.
– Ты не лжешь, – тихо сказала она. – Ты просто такой, какой есть. Кто-то рождается музыкантом и живет среди музыки, среди полутонов, октав и мелодий. А ты родился убийцей. И несешь смерть так же просто, как дышишь.
– Вот не надо, – обиделся Кобылин. – Можно подумать, я охочусь за девочками-отличницами. Я охочусь за убийцами. За теми, кто сам мнит себя охотником – беспощадным и ненаказуемым.
– Может быть, – сухо произнесла вампирица. – Но ты не боишься, что однажды и за тобой – возомнившим себя беспощадным охотником – придет свой охотник?
– Конечно, придет, я уверен в этом, – совершенно серьезно отозвался Кобылин. – Это часть той самой жизни. Круговорот охотников в природе.
Вампирша медленно покачала головой, словно не веря собственным глазам, взгляд ее потух. Она зябко поежилась, хотя вряд ли ей было холодно в собственном подвале.
– Либо ты абсолютно безумен, – медленно произнесла она. – Либо вообще не человек. Теперь я понимаю, почему о тебе столько говорят. Мне просто интересно – сколько ты еще продержишься?
– Сколько будет – все мое, – отчеканил Кобылин. – Постараюсь употребить отпущенное мне время с максимальной пользой.
– Пользой. – Нина Ивановна тяжело вздохнула. – Ох, не на пользу тебе будет твоя польза.
Кобылину чертовски хотелось гаркнуть на говорливую старуху, припугнуть ее чем-нибудь или ответить грубо и по существу. Про выпущенные кишки из мальчишек и девчонок, про сломанные упырями жизни и судьбы, про ужас, убивающий простого прохожего раньше когтей. Но он сдержался – вежливого мальчика сменил романтичный фаталист с оттенками Раскольникова. Если это нужно старухе – пусть. Он будет кем угодно, лишь бы добраться до проклятого архива.
– Ну что же, Кобылин, – медленно произнесла Нина Ивановна, окидывая взглядом спокойного охотника. – У тебя даже сердце чаще не забилось. Пульс не участился. Ты не вспотел. Минимум эмоций. Холодный расчет, как и с предыдущей маской? Ну, ты и циник, охотник. Спасибо, хоть не лжец.
Растерявшийся Кобылин лишь пожал плечами. Мол, что хотите, то и говорите.
– Ладно, – резко произнесла упырица. – Тогда ближе к делу, ледяной мальчик. Кто тебе нужен?
– Мне встретились странные ребята, – отозвался Кобылин. – Высокие, плечистые, массивные, почти лысые. Мрачные такие. В костюмах походят на гангстеров, в майках – на сантехников. Занимаются вымогательством. Очень сильные и крепкие. Спокойно держат несколько выстрелов из пистолета, кажется, вообще без ущерба. Тяжелые как статуи. Но с ног сбить можно.
– Как каменные, да? – медленно протянула вампирица, легко касаясь длинными пальцами клавиатуры ноутбука. – А встретился ты с ними под мостом?
– Ну, под автомобильной развязкой, – припомнил Кобылин. – Хотя, пожалуй, это можно назвать и мостом… Вот черт!
– Тролли, – отозвалась вампирша, быстро печатая одной рукой. – Крепкие, массивные, тяжелые. Очень редкие. Очень опасные. Обычно не представляют для охотников интереса.
– Почему? – быстро спросил Кобылин.
– Потому что не охотятся на людей, – отозвалась Нина Ивановна. – Выглядят как люди, живут как люди, ведут себя как люди. Как крепкие, сильные, наглые люди. Хамло и грубияны, обычно тесно связаны с криминальным миром.
– Ясно, – коротко отозвался Кобылин. – А есть по ним какие-то данные, описания, отчеты?
– Есть, – не стала отпираться вампирша и покосилась на коробку чая. – Для служебного пользования. Здесь. Сейчас. Полчаса.
– Премного благодарен, – отозвался Кобылин, опуская портфель на пол.
Нина Ивановна развернула ноутбук в сторону Кобылина, а потом ловко подхватила со стола коробку с чаем. Быстрым, хищным жестом, таким, каким зверь хватает свою жертву.
– Попробуем, пожалуй, заварить в глине, – медленно произнесла упырица. – Или фарфор? Только не стекло, боже упаси. Охотник! Ты употребляешь чай?
– Крепкий, без сахара и молока, – отозвался Кобылин, впившийся взглядом в экран. – Вообще безо всего. Только разбавить простой водой, чтобы не горячий был.
Ответа Нины Ивановны он уже не услышал – полностью погрузился в скупые строки текста, описывающие странных крепких существ. Живут как последние сволочи, хамы, хулиганы, шпана. Агрессивные, жестокие, способные убить за косой взгляд. То есть – как самые обычные люди.
* * *
– Паршиво, – задумчиво произнес Борода, постукивая карандашом по раскрытому блокноту. – Паршивенько.
Откинувшись на спинку кресла, он привычным движением вытянул руку в сторону и, не глядя, подхватил с журнального столика огромную глиняную кружку. Шумно отхлебнул из нее, отработанным до автоматизма жестом вернул кружку на прежнее место и вытер с бороды пивную пену. Тяжело вздохнул.
Склонившись над блокнотом в жестком кожаном переплете, Григорий открыл новую страницу и принялся рисовать. Быстрыми размашистыми движениями он обозначил на бумаге нечто вроде елочки и принялся подписывать каждую веточку.
Дела были действительно так себе. Все его попытки разузнать что-то про особое поручение Павла Петровича натыкались на бетонную стену молчания. Капитул Ордена четко обозначил свою позицию, издав персональный указ о подчинении городского координатора новому куратору, и замолчал, перестав отвечать на запросы Бороды.
Задействовав старые связи, Григорий попробовал навести справки о кураторе и его проекте, и тут его ожидал большой сюрприз. Из полученных сообщений выходило, что Орден практически парализован из-за внутренних склок. Вековые убеждения в том, что лучше наблюдать и направлять, отправлены в мусор. Теперь возобладали настроения активного вмешательства. Члены Капитула тут же вцепились мертвой хваткой друг в друга, пытаясь отстоять свои позиции, а живность поменьше, пользуясь внезапной свободой, принялась выгрызать себе зубами новые активы. Дела шли хуже некуда. И по-хорошему, Григорию надо было бы все бросить, сесть на поезд и отправиться в самое гнездо этого безумия, чтобы со всем разобраться на месте. Но не мог он сейчас бросить город. Просто не мог. Здесь назревало что-то не менее серьезное, чем распад Ордена.
Самые тревожные звоночки пришли, как ни странно, от местных. Разумеется, после того, как пришлая банда троллей поставила на уши половину темной стороны города. Действовали они быстро и нагло – брали все, что им было нужно, не обращая внимания на старые связи и договоры. Местные тролли тут же потянулись к своим братьям, почуяв легкую добычу и веселье без серьезных последствий.
