– Что ты будешь делать с ним?
– С крысоловом? – Алексей помолчал, пытаясь разобраться в собственных чувствах. – Поговорю. Сначала.
– О чем?
Кобылин погладил пальцем упругую поверхность скотча. Плотный, серебристый, больше похожий на брезент, он теоретически предназначался для обматывания труб отопления. Крепкий, почти не тянется. Никакого сравнения с прозрачным офисным собратом, которым обычно обматывают коробки. Этой серебристой лентой можно даже оборотня спеленать. Если зверь хилый, а скотча много.
– О смысле жизни, – отозвался наконец Алексей.
– Зачем? – искренне поразился крысюк, не уловивший, скорее всего, человеческой иронии.
– Затем, – буркнул охотник. – У вас проблема? Я ее решу. Он перестанет на вас охотиться. Вам не нужно будет его бояться. Не нужно будет уходить. Никто больше не умрет.
– Никто не умрет, – медленно прошепелявил Треш, садясь на задние лапы. – Это хорошо. Мы наконец сможем спокойно закончить сборы и уйти.
– Уйти? – насторожился Кобылин, припоминая разговор с Гришей. – А крысолов тут ни при чем? Подожди! Куда вы собрались уходить? Зачем?
– Скоро большая беда будет, – буднично, совершенно равнодушно изрек Треш, невидимый в темноте. – Много смертей. Мы уходим.
– Ага, – протянул пораженный Кобылин. – А что за беда?
– Зло идет, – прошепелявил крысюк. – Большое зло. Очень скоро. Это не наша беда, и мы уйдем, чтобы она не стала нашей.
– Что за беда-то? – Кобылин забеспокоился и невольно повысил голос. – Треш, что происходит?
– Сам знаешь, – бросил крысюк. – Идут. Тише!
Кобылин сжал зубы и ругнулся про себя. С раздражением открыл глаза, моргнул несколько раз, привыкая к темноте. Привычным жестом проверил нож в рукаве. Такая важная тема! Ничего, еще вернемся к ней.
Зыбкая тень в кромешной тьме, лишь отдаленно напоминавшая очертаниями Треша, махнула рукой в темноту. Кобылин двинулся вперед – крадучись, держась середины мутного потока и стараясь не отрывать сапоги от пола. Ручеек под ногами плескался, хлюпал, заглушая шаги охотника.
Впереди показался провал в стене – в темноте он выглядел серым пятном. Видимо, там, где-то далеко, находился источник света. Удобно. Очень.
На сером фоне мелькнули тени – у самого пола. Словно две собаки пробежали, быстро и бесшумно. Кобылин замер, даже дышать перестал. И был вознагражден – серое пятно медленно пересекла темная человеческая фигура. Двигалась она не быстро, но весьма целеустремленно. Никакого света, никакого шума – похоже, крысолов был настоящим охотником. Но почему его еще никто не одернул? Потому что никому нет дела до крысюков и их проблем, ответил сам себе Кобылин и решительно зашагал к дыре.
В пару прыжков, уже не скрываясь, он пересек мутный ручей, запрыгнул в дыру в стене и очутился в новом туннеле, где было чуть светлее. Впереди, на границе видимости, он заметил нечто напоминающее человеческую спину.
Прикусив губу, Кобылин рванул следом, по сухому и мягкому дну туннеля. Слава богу, хоть тут воды не было. Он старался не шуметь и, кажется, преуспел. В пару прыжков он нагнал крысолова. Тот шел вперед, чуть наклонившись над полом – то ли высматривал следы крыс, то ли шел по запаху. От такого чокнутого всего можно было ожидать.
Скользнув вперед, Кобылин сократил разрыв до пары метров. В серых сумерках, наполнявших туннель, он уже мог рассмотреть крысолова. Им оказался невысокий и щупленький мужичок, затянутый с ног до головы в зеленый комбинезон. То ли это военный маскхалат, то ли комбинезон рыбака – в полутьме и не разберешь. Ростом – на голову ниже Кобылина. Горбится. Руки держит в карманах, как-то неестественно, но это, похоже, ему не мешает.
Кобылин на секунду замешкался, решая, что лучше сделать. Окликнуть и поговорить? Может, и пулю влепить без разговоров. Лучше, наверное, скрутить для верности, а потом уже объяснить политику партии, ласково похлопывая по ладони обрезком железной трубы.
Секундное замешательство Кобылина, казалось, придало сил крысолову – он вдруг шустро нырнул вперед, в полутьму, словно высмотрев в ней свою очередную жертву. Кобылин, выругав себя за упущенный момент, бросился следом и вдруг, без предупрежденья, с разгона, влетел лицом в серую паутину, перекрывшую туннель не хуже стены.
Липкая дрянь мгновенно обхватила Кобылина с головы до ног, как настоящая ловчая сеть. Склизкие нити толщиной в палец приклеились к щекам, запутали руки, склеили рот. Кобылин почувствовал, что задыхается, и невольно вскрикнул. Он забился в паутине как огромная муха, подался назад – и вся стена потянулась за ним, не желая выпускать из объятий свою жертву. Кобылин автоматически выхватил нож из рукава и ожесточенно замахал им перед собой. Липкие нити плохо резались, лезвие вязло в них, но, к счастью, они не были прочными и лопались от энергичных взмахов охотника.
Высвободившись, Кобылин, тяжело дыша, отступил на пару шагов от растерзанной паутины. Откуда она тут взялась? Секунду назад ее не было! И почему тут явно стало светлей?
Медленно, не веря своим глазам, Алексей обернулся и безумным взглядом окинул длинную бетонную трубу с потускневшими лампами под потолком. Это был другой туннель. Совершенно другой.
– Нет, – прошептал Алексей, судорожно шаря по карманам. – Нет, нет, нет!
На нем была обычная кожаная куртка, два пистолета за поясом, джинсы – никакого скотча в карманах, никаких болотных сапог. Наваждение. Опять!
Кобылин прижался спиной к бетонной стене, бросая ненавидящие взгляды на колыхавшийся полог паутины. Он был растерян, подавлен и близок к панике. Что за чертовщина происходит? Снова этот проклятый сон! И наяву!
– Нет, – снова прошептал Кобылин, смахивая остатки паутины со лба дрожащей рукой. – Этого не может быть. Не может…
Словно в ответ на его слова из дальнего конца туннеля потянуло сквозняком. Потянуло гнилью, сырой землей. Там, в темноте, шевелилось что-то огромное, живое. Опасное. Сквозь тяжелый вздох земли прорвался едва слышимый шорох. Он постепенно нарастал, становился громче – слово тысячи крохотных ножек топали в унисон по дну туннеля. Тысячи. Сотни тысяч.
Кобылин затравленно огляделся и, все еще сжимая нож, повернулся спиной к паутине, став лицом к неведомой опасности. Почему-то он четко осознавал – нож здесь не поможет. И пистолет. И даже верный дробовик, явись он сейчас в этот проклятый сон.
Волна гнилого воздуха ударила в грудь, и Алексей отступил еще на шаг. Под ногами что-то мерзко захрустело, и охотник невольно бросил взгляд на пол. Черепа. Человеческие кости и черепа. Белые, серые, желтые, покрытые плесенью, и чистые, словно только что обглоданные, – все вперемешку.
Борясь с подступившей к горлу тошной, Кобылин бросил взгляд в темноту, туда, где ворочалось что-то чудовищное. А потом, развернувшись, с криком бросился в паутину – туда, откуда только что выбрался.
Размахивая ножом, он врубился в серую стену, рванулся вперед, налегая всем телом на толстые шершавые нити, прыгнул вперед. И замер.
