– Просто Алексей, – отмахнулся Кобылин, пожимая хрупкую девичью ручку. – Не надо этих глупых церемоний.
Улыбаясь в тридцать два зуба, охотник плюхнулся на стульчик напротив художницы, поставил свой стаканчик на стол и потер ладони.
– Ну-с, – быстро сказал он. – Давайте сразу к делу.
– Конечно, конечно, – пролепетала Дарья, опускаясь на стул.
При этом она успела бросить на Кобылина быстрый взгляд, и Алексей впервые в жизни ощутил смущение от того, что его оценила – судя по взгляду, положительно – девушка, младше его лет на десять. Спрятавшись за очередной улыбкой, охотник бесцеремонно потянул на себя папку с рисунками.
– Надо признаться, – сказал он, – что я уже ознакомился с вашими работами. С теми, разумеется, что имеются в свободном доступе. Тут есть что-то, что вы не выкладывали в Интернет?
– Есть, – быстро сказала Дарья и перегнулась через столик к Кобылину. – Вот, смотрите, тут с середины идут новые работы.
– Да, да, вижу, – рассеянно отозвался Кобылин, переворачивая бумажные листки.
Рисунки были весьма недурны – на его неискушенный взгляд. Но сейчас его интересовали совершенно определенные сюжеты. Портреты карандашом, акварельные пейзажи, тщательно прорисованные лошади – это все это было хорошо, но не слишком актуально.
Рассматривая рисунки, он старался не глядеть на собеседницу, но чувствовал, как художница прожигает его взглядом. Волнуется. Ну конечно. Похоже, первое неформальное собеседование, да еще в такой обстановке. Можно сказать, романтической.
Не найдя в папке ничего интересного, Алексей вскинул взгляд и улыбнулся. Дарья сидела напротив охотника, держа стакан с кофе обеими руками, и сосредоточенно его разглядывала. На кукольном личике появилось выражение тревоги – вполне ожидаемое.
– Давайте откровенно, – медленно произнес Кобылин, твердо глядя в глаза художницы, оказавшиеся серыми. – Мне нужно знать, как вы строите свою работу.
– Мою работу? – удивилась Дарья, и на ее щечках появился румянец. – В каком смысле?
– Где вы черпаете идеи для своего творчества? – проникновенно произнес Кобылин. – Вы понимаете, о чем я?
– Не очень, – отозвалась художница. – Я просто представляю себе картинку, потом рисую, но зачем вам…
– Понимаете, – ловко перехватил нить разговора охотник. – Меня интересует, умете ли вы работать по заказу? Когда вам говорят, что именно нужно нарисовать, как, в какой гамме и какого размера. В четко оговоренные сроки. У нас все-таки бизнес. Нужно уметь работать быстро и по заказу. И в команде.
– А, – с долей облегчения выдохнула Дарья. – Да, конечно, понимаю. У меня еще не было крупных заказов, но я занималась оформлением сайтов, все делала по техническому заданию, соблюдала все сроки.
– То есть вы не из тех гениев, что сидят на берегу реки и ждут приступа вдохновения? – Кобылин улыбнулся. – Прекрасно, прекрасно!
– Конечно нет, – возмутилась Дарья. – Мне нравится рисовать, я люблю это делать, но я прекрасно понимаю, что такое работа. Любимая, желанная, но – работа.
– Просто превосходно, – одобрил Кобылин. – А вот у вас, кажется, планшет?
– О, простите, – спохватилась художница. – Вот, посмотрите, пожалуйста. Здесь как раз та тематика, о которой вы упоминали.
Охотник принял планшет и потыкал пальцем в экран, листая зарисовки. Да, вот это ближе к теме. Город, улицы. Очень правдоподобная горгулья. А вот уже знакомый оборотень, в процессе перевоплощения в человека. Очень реалистично. Неужели видела своими глазами? Но как спросить об этом, чтобы не спугнуть девчонку?
– Неплохо, неплохо, – пробормотал Кобылин. – Вы меня простите, Дарья, но я должен задать вам один неприятный вопрос.
– Слушаю, – сухо ответила девушка, откинувшись на спинку стула, словно пытаясь оказаться подальше от собеседника.
– Скажите, – медленно произнес Кобылин. – Вам часто снятся сны?
– Сны? – искренне удивилась Дарья, и ее глаза заметно округлились. – В каком смысле?
– В прямом, – отозвался Алексей. – Вы никогда не пытались зарисовать свои сны? Ну, может, видения, фантазии…
– Нет, – быстро ответила Дарья, но ее голосок дрогнул, и охотник понял, что девчонка врет. – Никогда.
Было, девочка, было. Но ты не скажешь об этом своему потенциальному работодателю, чтобы не показаться несерьезной особой. Вон напряглась как, сидит прямо, будто аршин проглотила, кулачки сжаты, взгляд остановился.
– Ну, ладно, – бросил Кобылин. – Давайте так. В своей работе вы не употребляете никаких симуляторов, скажем так, чтобы подстегнуть свою фантазию?
– Симуляторов? Каких… – Дарья, сообразив, о чем речь, вспыхнула румянцем. – Нет! Никогда. Я ничего такого не употребляю. И не курю. В смысле, курю, но… просто курю.
– Вы уж извините, – мягко произнес Кобылин. – Вопрос не слишком приятный, я предупреждал. Но мне нужно было его задать.
– Да, да, я понимаю, – отозвалась Дарья, расслабляясь.
Она подалась вперед, поставила на стол локти и уже заметно свободнее взглянула на Кобылина. Видимо, она ожидала совсем другого вопроса.
– Еще деловой вопрос, – предупредил Кобылин.
– Давайте, – разрешила художница, берясь за стаканчик с кофе. – Чего уж.
– Скажите, как вы относитесь к тому, чтобы использовать в своих работах фрагменты чужих?
– В каком смысле? – насторожилась Дарья и поджала пухлые губки, сделавшись похожей на обиженного ребенка.
– Знаете, – медленно произнес Кобылин. – Иногда, при работе над иллюстрациями или обложкой, приходится брать несколько картинок и делать из них одну.
– Коллаж, – пробормотала Дарья. – Да, понимаю. Нет, я так никогда не делала, но понимаю, о чем вы. Это я могу. Фотошоп нам в помощь.
– Чудесно, чудесно, – пробормотал Кобылин, вновь листая картинки на планшете.
Фантазия его истощилась. Какой вопрос еще задать? Как расшевелить девчонку? Кобылин положил планшет на стол, сделав вид, что разглядывает очередную картинку. Она осторожничает, это видно. И явно не пойдет на откровенность. Может, пригласить ее в кино? Прогуляться по ночным бульварам. Пара свиданий, прогулки по набережной туда-сюда? Тогда, может, откроется? Омерзительно. Паршивая мыслишка, ой паршивая. Плохо это. И – долго.
Кобылин бросил взгляд на Дарью – художница как раз глотнула кофе. Девочка-конфетка. Рыжая куколка. Которую так и хочется защитить от опасностей всего мира. Симпатичная, очень. Может, лет пять назад все было бы иначе. Но теперь Кобылину хотелось поцеловать эту девчонку в лобик и уложить спать. С плюшевым мишкой. А потом метнуться за город, к термоядерной взрослой ведьме, с которой не понять – где драка, а где любовь.
Телефон в кармане Кобылина затрясся, как паралитик, и охотник сжал зубы. Чертов пластиковый батончик древней модели выбивался из образа редактора крупного издательства. Но проигнорировать звонок… У него не бывает неважных звонков.
