– Нет, спасибо. Попробую вашу фриттату, – женщина улыбнулась Роману и принялась за еду.
Он исчез так же внезапно, как и появился. Инга наслаждалась самыми обыкновенными взбитыми яйцами с телятиной, зеленью и болгарским перцем, поджаренными на оливковом масле, как каким-то изысканным деликатесом. Когда с омлетом было покончено, она доела последнюю оливку с зубочистки, допила остаток вермута и выплюнула косточку в пустой бокал для мартини. Ингу удивило то, что все три оливки оказались с косточками: в Москве закуска к мартини всегда подавалась без них.
Инга попыталась жестом привлечь хоть какого-нибудь официанта, но попытки опять не увенчались успехом. Молодые мужчины в специальной форме, кружа, перемещались от столика к столику, меняли пепельницы и салфетницы, убирали грязную посуду и бесконечно улыбались.
Положение Артемьевой снова спас Роман, который будто вырос из-под земли.
– Я могу забрать вашу тарелку? – вежливо поинтересовался он.
– Да. Спасибо. Превосходный омлет. Можно принести мне счет? – улыбнулась русская сеньора.
– Нельзя, – с серьезным лицом сказал чудо-повар-официант.
– Почему? – Инга взглянула на него удивленно.
– Заведение угощает вас и ждет сегодня вечером на ужин. Мы надеемся увидеть снова русскую сеньору у нас в гостях, – смущенно произнес Роман, теребя пуговку у себя на футболке.
– Роман, послушайте, принесите мне, пожалуйста, счет, – настаивала Артемьева. Ей было страшно неудобно от ситуации, в которую она неожиданно для себя попала.
– Не принесу, – не уступал ей мужчина. – Правда, не стоит беспокоиться. Вы не принесли ресторану абсолютно никакого ущерба. Позвольте заведению отказать вам в счете.
– Какой вы невыносимый! Но я могу хотя бы оставить вам на чай? – робко поинтересовалась Инга.
– Это тоже будет излишним, – вежливо уклонился русский.
– Позовите мне владельца вашего ресторана. Я просто хотела бы его поблагодарить, если он не очень занят, – попросила Артемьева.
– Он перед вами. Благодарите, – улыбнулся Роман.
– Ах вот оно что! Сколько в вас всего намешано, прямо как в этой фруттате. Вы и повар, и официант, и шеф, – захохотала женщина.
– Фриттата. Омлет называется «фриттата». Да, приходится иногда начинать все сначала, с конца, увы, не начинается в нашей жизни ничего, – поправил ее хозяин.
– Извините. Конечно, я понимаю. Благодарю вас за чудесный завтрак. Я к вам зайду, но только в том случае, если в следующий мой визит вы все-таки принесете мой счет, – щеки Инги покрылись легким румянцем.
– Не могу вам этого обещать. Но ждать вас обязуюсь. Приходите, пожалуйста, еще хотя бы раз. Я удивлю вас еще больше. Итальянская кухня бесподобна, в чем вы сможете убедиться. Если захотите, я научу вас готовить настоящую итальянскую пасту, равиоли и лазанью и много чего другого. Инга, приходите сегодня вечером или в любой другой день, в любое время, когда пожелаете, – речь Романа стала сбивчивой, и чтобы не выдать свое непонятное волнение, он решил замолчать.
Артемьева встала из-за стола:
– Хорошо, я навещу вас еще раз сегодня вечером – часиков в девять.
– Непременно. За какой столик хотите присесть на свой ужин? Мы его забронируем.
– За любой, – Инга улыбнулась с некоторой долей кокетства: она была польщена вниманием Романа. – У вас прекрасное место, и абсолютно за любым столиком мне будет одинаково уютно.
– До девяти, – мужчина поцеловал Артемьевой руку.
– До девяти, – улыбнулась Инга и поторопилась от чрезмерного смущения оказаться за пределами заведения.
«Что это было? Со мной ли?» – русская сеньора выбралась на оживленную широкую улицу и взяла курс на отель, в котором остановилась. «Артемьева, ты кокетничала с ним. Ты позволила себе не оплатить свой счет. Ты даже не настаивала, а спокойно приняла этот щедрый дар. Какой приятный парень! Молодой. Моложе тебя лет на десять, не меньше.
Да еще и русский. Русский во Флоренции. Самое интересное, что он не турист. А вот это уже удивительно! Инга, ну ты даешь! Такое могло случиться только с тобой!» – мысли вились в голове женщины, одновременно смущая и радуя ее. Она слышала, как учащенно бьется сердце в груди, пытаясь вырваться наружу, к этому волшебному свету тосканского солнца и флорентийской радости. «До девяти вечера нужно успеть купить себе красивое платье, – думала Артемьева. – Пусть это будет всего лишь один вечер, который ровным счетом ничего не значит, но пусть он сбудется и произойдет. Инга, тебя только что пригласили на свидание. Первое свидание за долгие годы». Когда Володя приглашал свою супругу на вечер для двоих, на настоящее рандеву? Сто, а может, и тысячу лет назад.
Он часто устраивал какие-то благотворительные вечеринки или просто посиделки в кругу близких друзей и хороших знакомых. Но ей казалось, что вся эта публика собиралась лишь для того, чтобы не оставлять их друг с другом наедине. С каждым годом Артемьевы отдалялись от своего первоначального супружеского счастья, что ничуть не расстраивало Володю, но безумно огорчало Ингу.
«Неважно, – думала она про себя. – Теперь это неважно. Сегодня вечером у меня свидание. Я хочу новое платье. И туфли. Даже если это будет мое первое и последнее свидание – нестрашно! Зато у меня будут обновки, которые скрасят мое разочарование! Так где здесь магазин женской одежды и обуви? Где-то тут я видела, когда проходила мимо…»
Артемьева почти сразу встретила взглядом витрину, которую искала, как только вспомнила о ней. Она выпрямила спину и постаралась войти в магазин как можно более грациозно, чтобы произвести приятное впечатление на продавщиц и на саму себя.
Выбирая платье, Инга даже подумать не могла, как предстоящее свидание повлияет на ее жизнь, заставит пересмотреть многие вещи, изменит отношение к мужчинам, браку и макаронным изделиям. Женщина просто выбирала платье. Обычное платье для обычного свидания.
Ровно в девять часов вечера этого же дня Инга, как и обещала Роману, появилась в дверях его ресторана. Она выглядела просто прекрасно: новое платье сидело на фигуре стройной тридцатидевятилетней женщины самым лучшим образом. Итальянские модельеры всегда знали, что и как нужно носить женщине, чтобы скрывать маленькие недостатки и подчеркивать достоинства своего тела. Предпочтение в цветовой гамме у создателей коллекций было однозначным: черный всегда, везде и во всем. Но вещи более оптимистичных раскрасок также встречались на магазинных вешалках. На одну из таких вещей Инга и обратила внимание.
Она выбрала для себя простое по фасону трикотажное платье цвета фуксии. Оно имело округлый вырез у шеи и чуть прикрывало коленные чашечки. Единственным его дополнением был тонкий, также трикотажный ремешок, который Инга завязала изящным и неброским бантиком на левом бедре. Ступни русской сеньоры украшали бежевые босоножки с едва заметным каблучком, максимально обнажавшие плавные изгибы. В руках она держала крошечный кремовый клатч.
