— О причинах вам не говорили? Зачем вы вообще понадобились?
Пленник сделал движение, как если бы захотел пожать плечами.
— Темных осталось мало. В Сазуле война — нежить и все такое. Армия не справляется, окраины обезлюдели, крестьяне бегут. А мы можем хоть что-то… Только за это приходится дорого платить.
Я недобро сверкнул глазами.
— Спасители мира, значит? Непризнанные герои, жертвующие собственной честью во имя всеобщего блага?
— Тебе не понять! — дернулся как от оскорбления шестикурсник. Вернее, попытался дернуться — заклятие удержало. — Мы хотим остановить войну! Уничтожить нежить! Очистить наши земли от тварей!
— Да куда уж мне, убогому, осознать всю глубину ваших великих замыслов. Конечно, вы все хотите мира. И если ради этого придется замучить пару-тройку сотен… вернее, пару-тройку тысяч смертных… Что ж, великая цель требует великих жертв. И колебания тут неуместны. Правильно?
Мои губы сложились в саркастическую усмешку.
— А кто-нибудь из вас, идиотов, подумал, зачем анонимный наниматель возится именно с вами, наивными дураками, вместо того, чтобы начать по-настоящему готовить тех, кто рожден для такой работы? Ты никогда не задумывался на эту тему? Не раскидывал мозгами, почему ваш хитроумный знакомец не предложил ничего подобного темным? А?
— Может, он и предложил, откуда ты знаешь? — моментально окрысился парень. — Или, думаешь, темные в чем-то признаются?
Я пренебрежительно фыркнул.
— Все с тобой ясно, герой невидимого фронта. Навешали вам крученых изделий из теста на наружные органы слуха, а вы и рады стараться. Откуда у вас книги для обучения?
— Он передал, — угрюмо отозвался пленник, которого, кажется, моя насмешка задела до глубины души.
— Каким образом?
— Когда ему кто-то нужен, он присылает вестника. Обычный листок бумаги, сложенный в виде птицы. Подбрасывает в комнаты, под парты, в книгохранилище. Однажды даже у Ворга в лечебнице под труп подложил. Хорошо, что старик в тот день задержался и ничего не заметил.
— Что в записках? — нахмурился я.
— По-разному, — кинув быстрый взгляд вниз, прошептал старшекурсник и скривился. Иллюзия кишок ему была не видна, поскольку голову поднять он не мог, но ощущения-то остались. — Ты не мог бы… вернуть?..
Я только отмахнулся.
— Позже. Что в записках?
— Он просто указывает, где найти тут или иную книгу, — поморщился парень. — Мы находим, учим, потом возвращаем на то же место. Сроки тоже определяет он. Мы лишь выполняем.
Так вот откуда у сопляков взялись учебные пособия, а также боевые жезлы и один крайне любопытный амулет. Анонимный даритель, значит. Весьма состоятельный и с хорошей библиотекой, как я погляжу. Очень интересно. Надо будет потом выяснить, что еще он успел им передать.
— Сколько вас? — жестко спросил я. — Сколько человек участвует в похищениях?
— С нашего курса — трое. С четвертого и пятого — столько же. С третьего — де Регилль и его команда. Кто с седьмого и выше, я не знаю — мы их почти не видим. И они всегда в масках.
— А ты уверен, что это именно ваши?
— Да, — прикусил губу парень. — Кто-то каждый раз готовит нам алтарь для ритуалов. И я не думаю, что это делает учитель.
— Учитель? — насторожился я. — Вы так его называете?
— Ну, как-то же надо. Свое настоящее имя он нам не сообщил.
Я забарабанил пальцами по столу.
— Значит, ритуалы вы творите самостоятельно и со старшими на них не пересекаетесь. Место тоже вам сообщают заранее, и кто-то его предварительно готовит. Кто-то знающий и неплохо разбирающийся в обрядах. А где тогда тренируются старшие? И, главное, с кем?
— Когда как, — прошелестел шестикурсник. — Думаю, кого-то со стороны притаскивают — у них точно есть выход в город, а подобрать бездомного или припозднившегося пьянчугу в подворотне — проще простого. Но порой и на нас самих тренируются, когда учитель велит. Он считает: мы должны знать, что делаем, и обязаны прочувствовать все на себе. Поэтому требует иногда, чтобы мы друг на друге… Без этого нас не допускают к самостоятельной практике.
Я ошарашенно замер. Про выход в город я знал — портал в подземелье не зря вел к святилищу. Перенастроить его — задача несложная. Но вот остальное, признаюсь, вызвало у меня почти недоумение.
Светлые время от времени режут друг друга на алтарях? Не до смерти, но все же!
— Что, не ожидал? — вдруг криво улыбнулся пленник. — Думаешь, мы не знаем, каково это — лежать на жертвенном столе? А мы знаем. Все там когда-то были. Так что ты зря подумал о нас плохо. И мы всех излечиваем. Нам нужны только эмоции для ритуала.
Демон! И ведь до чего ловко придумано: задурить мальчишкам головы, объявить их последней надеждой королевства, посулить всемирную славу, показать, как ее достичь… Дескать, смотрите, как это просто! Даже вы сможете! На скорую руку обучить, великодушно позволив прикоснуться к запретным знаниям. А после быстренько повязать толпу благородных дураков общей кровью и, дав красивое объяснение такому непотребству, уверенно заявить, что все это — ради великой и важной цели. Лес рубят — щепки летят, родов без крови не бывает, за все надо платить.
Куда они после этого денутся? Правильно: пойдут, куда укажут, и будут до гроба считать себя правыми. А если кто-то рискнет намекнуть, что это не так, то на алтарь его. Во славу науки и светлого будущего.
— То, что я думаю, тебя не касается, — хмуро сказал я, еще до войны считающийся едва ли не бунтовщиком. — А вот то, что для темного ритуала нужна боль, знаю не понаслышке. Как часто вы собираетесь?
Светлый поморщился.
— Как учитель скажет.
— Где?
— По-всякому. Чаще — в одном из заброшенных святилищ, которые он для нас находит. Иногда портал выводит на кладбище.
— Имеешь в виду тот портал в заброшенном подземелье? Или есть еще один?
— Тот, — попытался дернуться парень. — Откуда ты?..
— Дальше! — нетерпеливо потребовал я. — Где еще были встречи?
Старшекурсник прерывисто вздохнул.
— Мы не видим карт — куда приведут, там и остаемся. На час или на всю ночь. Наши перстни на это время теряют активность, Поэтому-то я и думаю, что помогает кто-то из преподавателей. Один раз были на заброшенном погосте — зомби поднимали. Другой — возле какой-то деревеньки, строили слабенький круг для преобразования нежити. А как-то раз нашу группу даже в окрестности столицы забросило. Там-то мы на второй пласт посвященных впервые и наткнулись.
Я замер.
— Ты не о Локре, случаем, говоришь? Пару недель назад? Там еще какой-то взрыв был.
Пленник воззрился на меня с неподдельным изумлением.
