Умирающий старик покаянно вздохнул.
— Боюсь, что и в этом ты абсолютно прав.
— Тогда, находясь внутри трансформы, я и подумать не мог, что ваша оплошность будет иметь такие последствия. Меня угнетала мысль о предательстве Нева и его самодовольная фраза о черновиках. Я стал вспоминать, кому мог в то время перейти дорогу или же, напротив, заинтересовать кого-то настолько, что эти люди сумели переманить у меня ученика. Ведь Нев почти все время находился у меня перед глазами и не имел физической возможности кому-то их отнести… Знаете, я даже подумал, что обезумел, когда пришел к выводу, что единственным человеком, которому он мог что-то передать, были вы. Ведь я ничего от вас не скрывал, мы вместе разрабатывали основы. Вы умирали и полностью зависели от результатов этой работы, поэтому ставить мне палки в колеса вам было ни к чему. Да и невыгодно вам было убивать меня до того, как эксперимент завершится успехом. Никто на свете не знал о том, что вы живы. Никого другого рядом не было. Дедуля с его изощренными планами мести благополучно почил. Ваша смерть была организована лишь нами троими. И вот когда я все перепроверил и трижды пришел к одним и тем же выводам, только тогда впервые задумался о том, что же на самом деле вами двигало.
— Я был недоверчив, — тяжело вздохнул старый маг. — Болезненно подозрителен. И не мог довериться даже очень близкому человеку. Ты со своей родословной идеально подходил мне в качестве исполнителя. Но после того как я столкнулся с твоим дедом, не могло быть и речи о доверии его потомку. Нев был всего лишь гарантией того, что ты не обманешь меня, когда исследования подойдут к концу. Я понимал, что к тому времени, скорее всего, превращусь в беспомощную развалину, и принял меры, чтобы в случае предательства не потерять все и сразу. Конечно, я думал и о том, что ты захочешь меня убить, когда я стану бесполезным. Нев должен был только проследить, чтобы этого не случилось. А если бы я все-таки оказался прав и ты бы предал меня, то он закончил бы твою работу. Благо, до конца оставалось немного.
— К сожалению для вас, Нев тоже никому не верил. И, оказавшись даже слишком хорошим учеником, предусмотрел запасной вариант… На случай вашего обмана, моего предательства или любого иного события, способного отнять у него мечту о хорошем доходе. Жадным он был даже для некроманта, иначе ни за что не променял бы одного светлого на другого и не отправился бы с весьма лестным предложением к вашему конкуренту. Да и о себе, как оказалось, не забыл, только вот воспользоваться крадеными бумагами уже не сумел.
— Ворг был мне другом, — слабо возразил учитель. — Тогда я действительно считал, что он бы меня поддержал. Вот только риски… В итоге я предпочел не доверять никому, чем в один прекрасный момент оказаться с пустыми руками. К сожалению, твоего ученика я не сумел просчитать полностью. Но даже если бы и смог, то проконтролировать в моем положении было уже ничего нельзя. Пришлось довериться хоть кому-то.
— И вы выбрали его, хотя предпосылок для этого, кроме моего происхождения, не было.
Мастер Твишоп печально улыбнулся.
— Ты не поверишь, но я не хотел твой смерти. Твое участие и неподдельная заинтересованность приводили меня в недоумение. Казалось странным, что ты с таким спокойствием относишься к моим старческим капризам, возишься с немощным телом, терпеливо занимаешься тем, чем магу твоего уровня вообще заниматься не положено. Это было дико и еще больше настораживало в плане возможного подвоха. А между тем ты был искренен со мной, ученик. Тебе действительно было интересно посмотреть, что получится из нашей затеи. Ты смог усовершенствовать мои выкладки. Предложил в корне иные решения для большинства моих проблем. Фактически именно ты вывел меня из логического тупика, в котором я пребывал долгие годы. Но я, увы, понял это лишь тогда, когда уже ничего нельзя было изменить. И только в самый последний момент сделал то, что должен был сделать намного раньше, — доверился тебе. Если бы ты, умирая, не запустил прибор заново, мне бы, может, не было потом так стыдно за свои подозрения.
— Теперь вы все знаете, — ровно обронил я, по-прежнему не глядя на учителя.
— Как и ты, — едва заметно улыбнулся он. — Но я не сержусь, что ты поместил меня в тело старой развалины. Я заслужил. И признаю, что твой упрек абсолютно оправдан. Поверь, я безмерно сожалею, что потерял так много времени. С горечью сознаю, что ты действительно стал для меня кем-то, ради кого хочется жить. И со стыдом вспоминаю, что ты был честен со мной. Всегда, до самого последнего мига, хотя, наверное, я этого не стою. Если бы я понял это пятьдесят лет назад, то мог бы прожить полноценную жизнь человека, у которого есть действительно все, что только можно пожелать. Прости, мой ученик, за то, что у меня не нашлось мужества сказать тебе об этом раньше. Не держи зла на старого дурака за то, что он оказался столь малодушным и предпочел трусливо спрятать свои воспоминания вместо того, чтобы хоть раз в жизни открыться тому, кто уже доказал свою преданность, и перестать сомневаться в том, что он действительно тебе дорог. Помни: ты стал самым важным и нужным существом за всю мою невеселую жизнь. И знай: я без колебаний отдал бы остаток своих жизненных сил, если бы это хоть что-нибудь изменило. В какой-то степени я даже горжусь тем, что ты придумал для меня столь красивую и изощренную месть. Но при этом, как ни странно, испытываю чувство безмерной благодарности. Ведь, как бы там ни было и как бы низко я ни пал, ты все же позволил мне умереть человеком. Спасибо тебе за это… ученик.
Я дернул плечом, когда его губы в последний раз дрогнули и застыли. Изношенное сердце еще продолжало биться, но морщинистые веки уже опустились, прикрывая погасшие глаза. На побелевших от старости ресницах снова задрожали слезы, и я медленно стер их, размышляя о том, что мне и сегодня, по-видимому, предстоит бессонная ночь.
Ничего не поделаешь — меня действительно никто не учил прощать. Но, глядя на уходящего старика, я впервые подумал, что, наверное, в будущем этому стоило бы научиться.
Когда он затих, я так же медленно поднялся и, стараясь не шуметь, вышел в коридор. И только там, прислонившись пылающим лбом к прохладной стене, неожиданно осознал, что для меня мастер Люборас Твишоп сейчас по-настоящему умер.
ЭПИЛОГ
Понять некроманта не такая уж сложная задача.
Если, конечно, некромант — это ты сам.
Нич
Когда первые лучи солнца нахально проникли в окно верхнего кабинета, заставляя меня с ворчанием оторвать голову от расчетов, несвойственные мне эмоции полностью улеглись и позволили наконец мыслить здраво. Я снова был собран. Бодр. Сосредоточен. И готов потратить еще один день на очередное неотложное дело.
Прикинув время, нужное Модше для подготовки, я неторопливо спустился вниз, отметив, что дрова в камине почти прогорели. Возле покинутого Логом кресла обнаружил опечаленную неудачной охотой Зубищу, которая, грустно уткнувшись носом в кожаное сиденье, пугала пустой холл тяжелыми вздохами.
— Ничего, милая. — Я потрепал расстроенное чудовище по ушам. — Не повезло в этот раз — получится в другой. Хочешь, я его вечером прямо к тебе в лапы отправлю?
