— Тоже мне игрок! Ладно, иди. Хоть это и не по–христиански, но я надеюсь, что ты окажешься прав.
Разумеется, так и получилось. История, хоть она и не очень точная наука, все–таки что–то дать может. Четвертого июня пришла весть о том, что Фридрих Третий скончался, процарстовав, как ему и было положено, всего девяносто девять дней.
— Хоть мы с тобой пари и не заключали, — заметил мне отец, — но награду ты все равно заслужил. Мне удалось выдавить из Вышнеградского для тебя двести пятьдесят тысяч. Можешь тратить на что хочешь, хоть на подарки любовницам.
Я на мгновение подумал, что отец все знает про Марину, но быстро успокоился. Он, конечно, уверен, что у меня кто–то есть, и в принципе может даже предполагать, кто именно — не так уж много женщин регулярно появляются в Приорате. Однако для догадки, что его сын втрескался в Маришку без памяти и почти ничего с этим не может сделать, у него нет никаких оснований. И, значит, чтобы они так и не появились, дорогих подарков любимой дарить нельзя. Блин, ну что это за жизнь–то, а? Великий князь не может подарить своей милой даже какую–нибудь банальную хреновину с брильянтами. Так ведь она их у меня не возьмет, сама говорила! А что там еще олигархи дарят своим любовницам? Ага, кажется, появилась идея… блин, ну до чего же люди от любви глупеют! Такая идея должна была появиться сразу после первой встречи с Маришкой. Так, и еще одна мысль есть…
Днем я побеседовал с Михаилом и поручил ему срочно найти какую–нибудь певичку, артисточку или балеринку, согласную за небольшую плату или еще за что–нибудь изображать из себя мою официальную любовницу и, главное, не проболтаться о том, что она ее только изображает. Возраст — до сорока, внешние данные вообще не важны, лишь бы она не была настолько страшна, что в компании с ней будет просто неприлично появляться в обществе.
— В довольно непритязательном, — уточнил я.
Вечером была беседа с Маришкой, которую мне в конце концов удалось убедить кое–что от меня принять, а следующим утром я первым делом пригласил к себе начальника канцелярии и вопросил:
— Петр Маркелович, ну вот зачем вы живете так скромно? Нет чтоб воровать, как все порядочные люди!
— Во–первых, Александр, воруют не все, хоть и весьма многие. Во–вторых, я не хочу рисковать вашим доверием из–за каких–то денег. А в третьих — что, уже пора начинать?
— Ваша понятливость всегда меня очень радовала. Да, пора. Какими суммами вы сможете оперировать?
— Зависит от условий задачи. Если требуется, чтобы вообще никто ничего не заметил, то десять, максимум пятнадцать тысяч в год. А если при вашем попустительстве, да еще подмазать кой–кого из министерских контролирующих, то раз в десять больше.
— Начинайте подмазывать. Денег на это дать?
— Ваше высочество, вы что, смеетесь?
— Нет, просто демонстрирую свою неграмотность в коррупционных схемах. Скоро на счет комитета должны прийти двести пятьдесят тысяч по неподотчетным статьям, и можете смело накладывать лапу примерно на четверть. С этих денег вы, во–первых, должны как–то повысить свое благосостояние, чтобы это стало заметно. А во–вторых, подарить яхту своей секретарше! С виду и по документам совсем недорогую, а реально — как минимум тысяч на сорок. Как ее купить и правильно оформить на таких условиях, сами разберетесь?
— Конечно. Как скоро это надо сделать?
— Если получится, то чтобы поплавать можно было еще в этом году, но если возникнут трудности, то можно подождать и до следующей весны. У вас есть еще какие–нибудь вопросы?
— Да, один. Он конечно, относится к делу, но не напрямую, и без его прояснения в принципе можно было бы обойтись. Но все же прошу разрешения его задать.
— Задавайте.
— Александр, ведь Марина с самого начала вашего знакомства отказывалась от любых ценных подарков и уж тем более от денег. Я знаю, что небольшая яхта — это ее мечта, но вам придется приложить немалые усилия, чтобы она согласилась ее принять. Так?
— Почти. Не придется, а пришлось приложить, в остальном все верно. Но ведь только этим ваш вопрос не ограничивается?
— Вы правы. Признаюсь, я поначалу несколько преувеличил ее целеустремленность и циничность, эти стороны характера, хоть и наличествуют, главной роли не играют. Девочка, по–моему, любит вас — насколько умеет, разумеется. И лелеет тайную надежду, что, возможно, ей удастся склонить вас к женитьбе, хоть и понимает всю эфемерность подобных мечтаний. Она знает, что тогда вам с ней придется надолго, если не навсегда, покинуть Россию, но это ее не пугает. И мой вопрос таков — насколько оправданы ее надежды? Еще раз подчеркну, что совершенно не настаиваю на ответе.
— Если бы я был один, то они, эти самые надежды, были бы совершено реальными. Сам иногда о таком мечтаю. Но… у меня есть Николай, есть вы и другие люди, которые мне поверили. Есть отец. И есть Россия, именно у меня, сам этому иногда удивляюсь! И предать все и всех я не могу, а подобный описанному вами образ действий именно предательством и станет. Я надеюсь, что Мариша будет рядом со мной долго, но жениться нам с ней нельзя.
— Мне кажется, вы зря надеетесь, Александр, — вздохнул канцелярист.
— Почему?
— Не знаю, просто предчувствие такое. В общем, все ваши поручения я запомнил и, разумеется, выполню их качественно и по возможности быстро.
Однако то, что я поручил Михаилу, было выполнено еще быстрее — кандидатуру в мои официальные любовницы он привел в Приорат через два дня после получения заказа. Часа в четыре он зашел в мой кабинет и бодро отрапортовал:
— Ваше высочество, задание выполнено, ваша дама сердца изнывает от нетерпения в конференц–зале!
На самом деле мы с ним и с Зубатовым общались уже на «ты», это он просто прикалывался.
— Фамилия, имя, отчество, возраст, рост, вес, размер груди, диаметр талии?
— Фамилия Кшесинская, зовут Юлия, отчество, по–моему, Феликсовна, но точно я не уверен. Чуть постарше тебя, а про измерения и взвешивание у меня указаний не было. Пошли, покажу.
Похоже, у знаменитой Матильды Кшесинской была старшая сестра, припомнил я. Она или не она? Хотя какая мне разница!
Мы прошли в конференц–зал, где таки действительно у стены скромно сидела девушка. При нашем появлении она поспешно встала. Михаил торжественно заявил:
— Ваше высочество, позвольте представить вам восходящую звезду труппы Мариинского театра Юлию Кшесинскую.
После чего, посчитав, что он здесь более не нужен, исчез. Пришлось брать инициативу в свои руки.
— Юлия Феликсовна, этот обормот объяснил вам, что от вас требуется?
— Да, ваше высочество. Изображать, будто мы с вами близки, хотя на самом деле этого не произойдет. Зачем, он прямо не сказал, но догадаться было нетрудно. Вы не хотите, чтобы кто–то лишний узнал, с кем вы близки на самом деле.
— Все правильно, Юля. Ну, раз уж мы с тобой стали, так сказать, близкими друзьями, то обращайся ко мне на «ты». Меня, кстати, зовут Алик.
