— Ты бы ей подарил что–нибудь, — как то раз заметила мне милая. — Она же вроде как твоя официальная любовница, а ходит в колье из поддельных рубинов! Правда, оно красивое, но все же. И вообще она замечательная девушка.
— Ну так узнай, есть ли в Ялте приличный ювелирный магазин, и как–нибудь втроем туда и сходим.
— Только Юле заранее ничего не говори! Устоим ей маленький сюрприз.
Он, надо сказать, удался. Балерина почти до самого конца была уверена, что ее пригласили для помощи в выборе украшений Маришке, а когда поняла, что, оказывается, выбирала для себя, была этим так потрясена, что чуть не вышла из роли прямо перед приказчиком. Но зато, когда спохватилась, каким жарким взглядом она меня окинула и с каким томным придыханием произнесла «дорогой, идем скорее домой, я просто изнемогаю от желания показать, как тебе благодарна»! Приказчик чуть не подавился слюной от зависти, а Маришка тайком показала Юле кулак.
Витте приехал в Ливадию двадцать пятого августа и прожил здесь три дня, за которые имел несколько продолжительных бесед с императором. Кажется, они друг другу понравились, так что, похоже, Сергея Юльевича и в этой истории ждет карьерный взлет, только без всякого крушения царского поезда.
А потом родитель учудил такое, что я даже удивился.
— Смотрю, хорошо тебе отдыхается, Алик, — заметил он, когда мы вечером вышли погулять к морю. — Весь прямо цветешь и даже поправился маленько. И совсем не ноешь, что тебе домой хочется. Думаешь, я не знаю, почему?
— Ваше величество, я же не дурак. Разумеется, вы все знаете, надеяться на иное было бы глупостью.
Про себя же я подумал — все–то оно, конечно, все, но что именно из всего?
— Ну так приведи свою подругу завтра к обеду, охота глянуть, кого ты себе выбрал, — огорошил меня отец.
— А что скажет маман?
— Она с младшими завтра с утра уезжает в Коктебель к Волошиным, это дня на два.
— Хорошо, приведу.
Да уж, думал я перед сном, вот он завтра и настанет, момент истины.
Притащу я во дворец Юлю, а тут вдруг окажется, что отец имел в виду Маришку! Вот финиш–то будет…
Однако никакого финиша не случилось — отец, как выяснилось, ждал именно Юлию. Моя официальная любовница сначала жутко смущалась, причем всерьез, я ведь ее уже неплохо знал. Потом смущение прошло, но она продолжала его старательно разыгрывать. А выпив шампанского, вообще начала заигрывать с папаней! Причем клеила она его аккуратно и умело, он даже не сразу понял, что происходит. А когда понял — расцвел, старый пень! Как роза в мае, блин. В общем, я не очень удивился, когда вечером, уже после отъезда Юлии, отец меня спросил:
— Алик, а как ты к ней относишься? Надеюсь, не влюбился?
— Да нет, так обхожусь. Приятная девочка, веселая, подарки очень любит.
— Да уж, извел ты на нее немало, хотя, конечно, не столько, сколько Ники на свою Верку. Кстати, какие именно подарки ей нравятся?
— Ювелирные, особенно с рубинами.
Ситуация, конечно, становилась интересной. Отец — он что, не человек и не имеет права на, так сказать, небольшой поход налево? Очень даже имеет, особенно если в правильном направлении. Но вот так прямо взять и буквально вытащить любовницу из–под сына ему, конечно, будет несколько неудобно. Значит, что? Правильно, к тому времени она уже должна считаться моей бывшей любовницей.
С утра я намылился в Ялту, к Маришке, но ближе к обеду нашлось время и для балерины.
— Юль, как ты относишься к императору? — поинтересовался я.
— Ой… его величество… он, конечно, неотразим… я даже прямо теряюсь. А что?
— Ты ему тоже показалась слегка неотразимой. Возражать против дальнейшего развития ваших отношений будешь?
— Нет, конечно… но только…
— Вот именно, давай внесем ясность по всем пунктам. Первое — у отца больное сердце, физические нагрузки ему противопоказаны, так что ежели дело дойдет до близких отношений, то ты все должна делать сама. Надеюсь, рассказывать про свою молодость, неопытность, ужасное смущение и прочее ты мне не станешь?
— Ну, раз не хочешь, то не буду. Хотя могу.
— Отцу расскажешь, если понадобится. Далее — хоть ты меня и по всем параметрам устраиваешь, но нам придется якобы расстаться. Как считаешь, кому кого лучше бросить — тебе меня или мне тебя?
— Никому никого. Почему бы нам не расстаться культурно? Ну вроде как побыли вместе и разошлись, что тут такого? Все так делают.
— Ладно, сойдет, но мне теперь потребуется другая официальная подруга. Можешь кого–нибудь порекомендовать?
— Еще как могу! Мне моя младшая сестренка, Маля, ужасно завидует. Она, конечно, не знает, какова на самом деле наша связь, но наверняка с восторгом согласится, если ей рассказать, в чем дело, и предложить заменить меня.
— Так она, наверное, еще девица? Может получиться неудобно, когда наши так называемые отношения завершатся.
— Алик, ей уже целых шестнадцать лет. Какая в таком возрасте может быть девица?
— Тебе виднее. Ладно, будем считать, что договорились.
— Можно спросить, когда я… в смысле мы… В общем, когда мы с его величеством снова увидимся?
— Думаю, уже в Приорате. Здесь, в Ливадии, слишком много лишних глаз.
— А там их что, нет?
— Тоже есть, но меньше. И они давно приучены смотреть только туда, куда можно. А куда нельзя — не смотреть.
Провернуть задуманное дело удалось без особого труда. Вернувшись из Крыма, Юля привела в Приорат свою сестру Матильду. Надо сказать, особого впечатления она на меня не произвела. Личико еще туда–сюда, но фигура совсем не в моем вкусе. Если бы у меня не было Маришки и пришлось бы выбирать между Матильдой и Юлией, то я без всяких сомнений выбрал бы старшую. Но так как мне с Малечкой детей не крестить, то и она сойдет.
Об этом быстро узнал отец, а дальше было дело техники. Он, собственно, и раньше не игнорировал Приорат, а теперь стал появляться там раз в неделю. Правда, мои личные дела от этого, если не вникать в суть, стали выглядеть довольно странно.
Отец считал, что я живу с Матильдой, а с Юлей мы мирно разошлись, и теперь она живет с ним. Но для маман расклад, естественно, был другим.
То есть с ее точки зрения я продолжал жить с Юлей, но зачем–то познакомился еще и с ее младшей сестрой. Похоже, она подозревала, что я решил попробовать любовь втроем. Для всех остальных обитателей Приората, кроме Петра Маркеловича и Михаила, Юля ушла от меня к Мише, а я в ответ сошелся с ее младшей сестрой. Ники, знавший меня лучше многих, решил, что обе сестры Кшесинские нужны только для создания дымовой завесы, но сам объект, от которого они, по его мнению, отвлекали внимание, брат определил неправильно. Так как он под конец наших шашней с Людочкой про них прознал, то теперь подозревал приоратскую повариху, в чем–то на нее похожую. Это была дама лет сорока, имевшая даже более внушительные пропорции, чем моя ненаглядная мышка. В общем, не запутаться, когда кто в чьих глазах чья любовница, стало довольно трудно, но пока мы справлялись.
