И Серёга пошёл по огромному голубому туннелю, в котором не было ни верха, ни низа. Шаги его становились всё быстрее и быстрее, он уже мчался стрелой, но удивительно – сердце не дёргалось, дыхание не прерывалось, ему было легко и хорошо. А потом невидимые тёплые волны подхватили его и понесли ввысь…
11. Возвращение
Серёга открыл глаза. Слабый, холодный свет окутывал дом. За окнами мутнело что-то неясное, серовато-зелёное. И ещё какой-то шум доносился отовсюду.
Серёга потянулся и протёр глаза кулаками. Где он? А, Ведьмин Дом! Кажется, что-то такое ему только что снилось. Что-то страшное… Но никак не удавалось вспомнить – ночной кошмар забылся начисто, точно мозги ластиком вытерли.
Сколько же сейчас времени? Серёга взглянул на часы. Ого, уже полседьмого! Долго же он спал… Так можно и до горна опоздать в лагерь.
А что в лагере? Доказывать всем, что Санька книжку упёр? Или выполнить уговор, признать себя Санькиным рабом?
Если по-честному, так и надо делать. Книжки-то нет, по всем правилам он считается проигравшим. И попадает до конца смены в Санькины лапы.
Это если он поступит честно. Да вот стоит ли? Почему он, Серёга, должен играть по правилам, если для Саньки этих правил вообще нет? Ведь какая дрянь! Шухер устроил, всех наколол, чтобы спокойно книжку стырить. Ему победа нужна, а на способы наплевать. Теперь будет до конца смены издеваться. Ему же от этого удовольствие.
Серёга плохо понимал, какое может тут быть удовольствие, но всеми своими нервами чуял в Саньке странное, остренькое какое-то желание. Оно-то и давало ему и хитрость, и силу.
Но всё-таки зачем? Почему Саньке хорошо лишь от того, что другому плохо? Какая ему в этом выгода? Если Серёга станет его рабом, чем Санькина жизнь сделается лучше? Ну, к примеру, будет он у Серёги полдники отнимать, посылки… Чем еще-то он сможет воспользоваться? Это же не Америка, у него здесь хлопковых плантаций нет. Но если бы стремился Санька к чужим полдникам, на это бы и спорил. И такое пари было бы нормальным, уж его-то Серёга принял бы не задумываясь. В нём же ничего обидного…
Но Саньке нужно иное. Он, может, и свои-то полдники отдал бы, лишь бы Серёгу рабом сделать. Значит, хочется ему другого. Но как понять его воспалённое желание? Откуда оно вообще берётся в человеке? Наверное, вползает ночью в голову, точно паук. А с другой стороны, почему к нему, к Серёге, эти пауки не пристают? Хотя тоже как сказать… Пауков, может, и нет, а червячки имеются. Хорошо хоть, он о червячках знает. Но зато ничего не знает о Санькиных пауках. И поэтому Саньке всегда удаётся его обхитрить.
Значит… Значит, надо понять, откуда в Саньке взялась эта дрянь. Что именно в нём сидит. Тогда и сможет он Саньку победить… И не только Саньку, но и других, таких же… Интересно, а каким был бы Санька без пауков?
Но тогда для понта придётся ему подчиниться. На какое-то время. А на какое? Пока всё не станет ясным? А может, оно до конца смены не прояснится. Что тогда? Терпеть его власть?
Нет, наверное, надо просто вернуться в лагерь и набить ему морду. А если ребята станут в него пальцами тыкать – что ж, придётся перетерпеть. Хотя это будет нелегко. Всякие же есть, ведь полно таких, кому лишь бы поржать, неважно над кем и за что. А тут такой великолепный повод – Серёга Полосухин сдрейфил, слова не сдержал. Скажут – как в Ведьмин Дом ходить, так воздух спортил, а как хилого Саньку вырубить – вот он, пожалуйста. Молодец среди овец, как говорит тренер Дмитрий Иванович. Ловко пользуется Санька своей слабостью.
Ну ладно, Лёха-то его поймёт, может, еще два-три пацана. А остальные с Санькой связываться не захотят. Действительно, кому он нужен, этот самый Серёга, у которого ещё с ночи перемазаны в саже ладони, у которого исцарапаны коленки… Который вчера тут ревел как первоклашка, вытирал слёзы грязной майкой и вновь ревел.
В общем, на ребят из их отряда надеяться нечего. Они вообще-то ребята нормальные, но тут ведь такое дело. Будет считаться, что он проспорил, значит, заступаться за него – всё равно что признать, будто в спорах можно химичить. Будто можно слово своё не держать. И вообще, если нарушил он слово в таком договоре, значит, и верить в серьёзных делах ему нельзя. Вот ведь как повернулось! И поди докажи, что жулил-то как раз не он, а Санька. Нет у него никаких доказательств.
Что же делать? Надо сейчас выбирать. Или спокойная жизнь, или спокойная совесть. И неизвестно, что лучше.
Во всяком случае, один человек точно будет за него. Это Лёха. Значит, уже не в одиночку придётся действовать. Правда, что может Лёха? Он же у Саньки на цепочке… Надо, кстати, обязательно узнать, что это за цепочка. Иначе Лёхе не помочь.
И тогда выходит вот что. Если набить сейчас Саньке морду, Санька обязательно развопится, что Серёга слово не сдержал. И тогда над ним Санькины холуи начнут ржать. А Лёха станет заступаться, доказывать, что Санька жульё, что Серёга честно отсидел ночь в Доме. И тогда Санька поймёт, что Лёха с Серёгой заодно. И отомстит Лёхе, и ещё неизвестно, как. Выходит, рыпаться против Саньки – это Лёху под удар подставлять. Нет, так нельзя.
А как можно? Наверное, так. Притвориться, будто слово держишь, втереться к Саньке в доверие и узнать, что у него там с Лёхой. А как только он узнает – сразу же Саньку превратит в отбивную, но так, чтобы тот на Лёхе уже не смог отыграться. Противно будет, конечно, раба изображать, но другого пути нет.
Серёга слез со стола и подошёл к окну. За окном лил дождь. Мелкая водяная пыль заполняла всё пространство, иногда в ней возникали капли покрупнее, короткой дробью лупили по земле – и снова в воздухе одна морось.
По небу ползли тяжёлые, стального цвета облака. Мутные, скучные. Даже просветов между ними не было. И всюду царил холод. По коже опять, как и ночью, забегали мурашки.
Ночью, видно, дождь был сильнее, вон справа на полу здоровенная лужа, с крыши натекло, крыша-то дырявая. А он даже и не почувствовал. Видно, очень уж крепко спал. Что же ему такое снилось? Никак не удавалось вспомнить. Единственное, что осталось в голове – лампы какие-то яркие, от них ещё глаза слезились.
Но хватит размышлять. Пора возвращаться в лагерь, и по-быстрому…
Лес, наверное, насквозь вымок. Значит, лучше босиком. Серёга бросил оба кеда с носками в пакет, сунул туда же огарок свечи и выскользнул за дверь.
Ну и холодина! Зато приятно пробежаться босиком по хлюпающей под его пятками траве. Такое удаётся нечасто.
Запахнув Лёхин плащ, Серёга быстро, временами переходя на бег, пошёл прочь от Ведьминого Дома. Вскоре тот скрылся из виду.
– Ну, Серый, с благополучным возвращеньицем, – произнёс Санька, ворочаясь в постели. – А то я уж думал, стряслось с тобой чего-то. Рассвет уже давным-давно начался, а тебя всё нет. Ну, как успехи? Принёс книгу-то? Детей капитанских?
…Серёга сидел на своей койке, завернувшись в одеяло, и отогревался после холодного утреннего леса. До подъёма оставалось всего полчаса, в холле уже начала стучать шваброй бабка Райка.
