– Ладно, – отозвалась девочка. – Я готова на все ради Себастьяна. А как мы потом выберемся наверх? Там, внизу, вряд ли есть корни.
– Это я еще не придумал, – признался пес. – Давай сначала спустимся. А там и решим. Может, найдем остатки дирижабля и починим шар.
– Ты прав. «Капитан-призрак» должен быть где-то внизу. На нем должны остаться запасы бетанона Б. Пираты говорили, что с его помощью можно поднимать тяжеленные грузы. Значит, если сшить из оставшихся клочков кожи небольшой шар, можно будет спокойно подняться на поверхность.
– Ну вот и замечательно, – обрадовался пес. – А теперь хватит долбить корень, пора возвращаться. Давай учись играть на флейте – нужно, чтобы ты смогла хорошо управлять корнем.
Пэгги и ее маленький напарник спустились на сеть. Проходя мимо Зиты, Пэгги сделала вид, что она все еще очень расстроена, иначе Зита могла заподозрить, что Пэгги что-то задумала.
* * *
Следующие три дня Пэгги Сью усердно училась играть на флейте. Она сказала Пилосу, что боится следующей атаки, а потому хочет подготовиться к ней, чтобы играть как можно лучше. Маленький заклинатель змей был очень рад и с большим удовольствием продолжал учить ее управлять корнями.
Несмотря на то что Пэгги очень хотела поскорее научиться хорошо играть, она все равно делала немало ошибок, часто путала ноты и сбивала ритм. Все это время синий пес воровал еду, чтобы ему и его хозяйке было чем питаться, когда они будут спускаться вниз.
* * *
Когда Пилос был занят, Пэгги поднималась по корню, который они выбрали, и продолжала выдалбливать кабину, в которой ей с синим псом придется просидеть все путешествие к центру яйца. Когда кабина была готова, девочка закрепила в ней ремни, сплетенные из древесных волокон, – этими ремнями они с псом пристегнутся, чтобы не упасть, ведь «гусеница» будет ползти почти по отвесной стене.
– Ты еще не очень уверенно играешь, – заметил пес, – но тянуть больше нельзя. Корень потихоньку сохнет, так что пора отправляться. Я собрал запасы еды, которые можно растянуть недели на две. А пить будем сок корня. Надеюсь, нам повезет.
Он был прав. Пэгги понимала: чтобы нормально играть на флейте, ей придется учиться еще полгода, не меньше. А столько времени у них нет.
– Ты точно хочешь спускаться со мной? – спросила она пса. – Ты же понимаешь, что это путешествие равносильно самоубийству.
– Тогда окрестим наш корень «Капитан-самоубийца»! – прогавкал пес. – Хватит болтать всякие глупости, у нас нет на это времени. Мне кажется, Анастас что-то заподозрил. Нужно сматываться поскорее – как бы он не решил засадить тебя в тюрьму.
Пэгги сплела веревочку, чтобы можно было повесить флейту на шею, – девочка боялась, как бы инструмент не упал в бездну.
Стараясь не привлекать к себе внимания, друзья подошли к краю сети и стали забираться по корням наверх. Рюкзак с едой ужасно мешал. В конце концов они все же доползли до нужного корня. Казалось, он не особо высох за эти дни. Ловко орудуя топором, Пэгги отрубила корень.
– Скорей! – закричала она. – В кабину!
Вслед за синим псом девочка быстро прыгнула в углубление, вырубленное в корне, и привязала себя и пса ремнями. Удостоверившись, что теперь они точно не выпадут из «кабины», девочка схватила флейту и заиграла.
Сначала корень не хотел слушаться, но наконец волшебная мелодия подействовала на него, и он медленно пополз вниз, цепляясь за соседние корни.
– Ой-ой-ой! – застонал пес. – Как укачивает! У меня сейчас начнется морская болезнь!
Пэгги не могла ему ответить – она играла на флейте. Управлять корнем было не так-то просто. Каждый раз, когда девочка путала ноты, он начинал дрожать так, будто вот-вот взорвется.
Какое-то время корень петлял между другими, потом наконец выбрался из подземного леса и пополз по гранитной стенке яйца, как огромная гусеница.
«Ну вот и началось наше путешествие», – подумала Пэгги.
* * *
Девочка то и дело озиралась по сторонам, но так и не могла ничего различить. Внутри яйца царил густой полумрак, немного света попадало сквозь трещины в земле, но этого было недостаточно. Иногда «гусеница» ползла в кромешной тьме – видимо, свет из трещин туда не доходил.
Пэгги надеялась, что скоро скорлупа закончится и они наконец доберутся до внутренней части яйца. Вот тогда начнется настоящий спуск.
– Я сижу и ругаю себя за дурацкую идею, – вздохнул синий пес. – Это же надо было до такого додуматься! Я просто кретин! Даже если этот корень не помрет по дороге, мы сами помрем со скуки, пока доберемся до центра яйца!
Конечно, он преувеличивал, но не особенно. Пэгги начала волноваться. Одно дело – играть на флейте пару часов во время урока, да еще с перерывами, и совсем другое – несколько дней почти без остановки. Ну почему они не подумали об этом до того, как пустились в безумное путешествие!
«Хватит ли у меня сил играть до самого конца?» – испуганно спрашивала она саму себя.
Внутренние стенки яйца были неровные. То и дело попадались разные выпуклости, наросты. Гигантская «гусеница» цеплялась за них своими мелкими корешками так, будто они были настоящими лапками.
Когда Пэгги переставала играть, корень замирал, свертывался в клубок и засыпал, как змея.
– У меня губы горят огнем и ужасно болят щеки, – пожаловалась Пэгги во время очередного перерыва. – А ведь мне еще играть и играть.
– Я не могу тебе помочь, – вздохнул синий пес. – На флейте могут играть только те, у кого есть пальцы, которыми можно закрывать дырочки.
Отдохнув немного, девочка снова заиграла. Корень тут же проснулся и продолжил спуск.
«Гусеница, – подумала Пэгги. – Маленькая гусеница, которая ползет по стене огромного замка».
Глава 28
В логове чудовища
Через три дня корень добрался до внутренней части яйца и начал спускаться к центру. Пэгги устала так, что с трудом подносила флейту к губам. Когда она прекращала играть, корень тут же засыпал, повиснув над бездной. Чтобы не упасть, он цеплялся своими маленькими корешками за неровности на стенке яйца.
– Удивительно, что он жив до сих пор, – заметил синий пес. – Но что с нами будет, когда он начнет высыхать?
Друзья спали урывками, ели галеты и пили забродивший сок, по вкусу напоминавший квас.
– Я боюсь, – призналась девочка. – Ты не заметил, что кора уже не такая твердая? Она становится все мягче и мягче. На ней можно вырезать ногтем наши имена.
– Да, ты права. Эта бродячая морковка слабеет с каждым часом, – согласился пес, осмотрев кору. – Сока осталось совсем мало, поэтому волокна начинают ссыхаться.
– А еще я заметила, что корень все хуже реагирует на мою музыку, а ведь я играю точно так же, как и раньше. Боюсь, он скоро окончательно засохнет. Когда у него совсем не останется сил, он перестанет цепляться корешками за выступы на стене. И мы все рухнем вниз, как самолет, у которого отказали двигатели!
