– Ты что же думал, отсюда можно сбежать? – продолжал голос. – Куда? Вокруг болото и джунгли.
– Что с того? – процедил сын фараона. – Лучше умереть свободным, чем жить, как я.
– Лучше жить свободным. И на троне, принц Ба-Ка.
Собственное имя прозвучало для Безымянного будто гром среди ясного неба.
– Кто ты и чего хочешь? – прошептал он.
– Пока это не важно. Когда все достаточно хлебнут пива, затеешь драку вот с ним. – Неизвестный окликнул одного из рабов. – Об остальном я позабочусь сам.
Ба-Ка почувствовал сильный толчок в спину, так что еле удержался на ногах.
– А ну ступай, что стал! – прикрикнул тот же голос. – Фараон жалует тебе пиво, радуйся и славь государя!
Несостоявшийся престолонаследник оглянулся, но разглядеть говорившего не смог – тот скрылся в шеренге весело хохочущих надзирателей.
Темнело, как всегда, быстро. Огороженный каменной изгородью загон для рабов был забит людским отребьем, на радостях окончательно потерявшим человеческий вид. Ба-Ка был до отвращения трезв, пить за счастье новобрачных ему вовсе не хотелось, а уж тем более слушая непристойные комментарии стражи, толпившейся на стене поверх загона. Когда же совсем смерклось, Ба-Ка нашел указанную ему жертву – одного из тех, с кем еще совсем недавно планировал совершить побег. Пробравшись к нему поближе, он будто случайно выбил у него из рук глиняную кружку с пивом.
– Эй, куда лезешь! – подвыпивший невольник ухватил его за плечо.
Принц развернулся, одной рукой загибая его запястье, а другой нажал на плечо, направляя противника лицом в землю. Стражники встретили было развлечение приветственными воплями, но жесткий окрик заставил их нехотя направиться в загон, чтобы разнять дерущихся.
– Сюда их! – послышался над головой Ба-Ка знакомый голос. – Этому десять палок! А ты, Безымянный, – голос командовавшего звучал столь жестко, что у принца невольно похолодело в груди, – пойдешь к священному крокодилу.
– Но, – попытался вступиться один из надсмотрщиков, – ему приказано сохранить жизнь.
– Никто не вправе нарушать порядок. Ко мне его, я сам разберусь.
Глава 9
Телефон в руке Тайлера говорит срывающимся голосом, но ему приходится сделать над собой усилие, чтобы отбросить прочь обрывки видений и включить сознание.
– Тадао, это ты?
– Я. – Голос собеседника звучит глухо и недобро.
– Что-то случилось?
– Идиотский вопрос, я что, поехал в Диснейленд, мать его! Беседовал с патологоанатомом. Он мне с подробностями, разве что без упоения, рассказал, какие именно жизненно важные органы повредила револьверная пуля и почему эти повреждения несовместимы с жизнью. Будто я не видел отца мертвым на полу в гараже. И знаешь, так говорит, говорит… будто песню поет! Потом увидел, что я уже в бешенстве, решил пилюлю макнуть в кленовый сироп. Знаете, говорит, ваш отец был очень здоровым человеком, по состоянию внутренних органов мог бы еще лет тридцать протянуть. Вот так вот. Мне тут на мозги капают, когда я тело забирать буду, а этот урод рассказывает, как он еще долго прожить мог.
– Прости его. Как говорится, профессиональная деформация сознания, – тихо проговорил Логан.
– Как я ему не сделал профессиональную деформацию черепа, до сих пор поражаюсь! Но с ним не поспоришь – Фудзивара Акира мертв! И мне уже никогда не удастся наладить с ним отношения. Еще утром я думал, что не хочу этого, а теперь знаю, что не могу, даже если бы захотел больше жизни.
– В любом случае молодец, что сдержался. Только разборок с копами нам не хватает.
– Да, коп очень хотел со мной поговорить, но я сказал, что у меня шок и что сейчас не лучший момент. Да только у самураев не бывает шока. Во всяком случае, из-за смерти. Я просто обязан отомстить, а ты обязан мне помочь.
– Я не отказываюсь от своих слов. Мы непременно найдем убийц. Но постарайся меня услышать: у хранителя лепестка и его помощника особая миссия. Мы сводим на нет попытки неведомого зла вторгнуться в наш мир. И это очень важно.
– А мы, значит, пограничный кордон? – Голос в трубке звучал резко и отстраненно.
– Можно сказать и так.
– Тогда послушай меня, пограничник. Пока ты там отдыхаешь, кто-то совсем рядом готовит большую гадость. Они не взяли ни «Ролекс», ни бумажник – все осталось на месте. А забрали только каменный стебель. Так что дело о смерти моего отца – совершенно необычное дело. Соображаешь, о чем я говорю? Мы тут в одной лодке.
– Да, я понял. – Тайлер встал с кровати и начал одеваться, удерживая плечом телефон. – Через полчаса встречаемся на 7-й авеню возле Карнеги-холла.
– Хорошо, буду ждать там.
Тайлер отключил связь.
– Кора, ты можешь вывести меня через пожарный выход?
– Да, конечно. – Девушка нехотя, пуговичка за пуговичкой, застегнула накрахмаленную форменную блузку. – Мы еще увидимся?
– Непременно, – быстро, пожалуй, чересчур быстро для правдивого ответа сказал Тайлер.
И девушка с тайным сожалением поняла, что если их встреча и состоится, то она будет случайной, возможно, не в этом десятилетии, а может, и не в этой жизни.
– Не хочешь встречаться с полицией?
– А зачем мне с ней встречаться?
– У тебя есть основания ее избегать?
– Это добрая традиция всех «рыболовов» на протяжении сотен лет, не я ее завел.
Девушка открыла дверь номера и кивнула, маня его за собой.
– Спускайся по лестнице, выход на продуктовый склад. Двери склада заперты изнутри на защелкивающийся замок.
– Спасибо, милая. – Тайлер притянул нечаянную подругу к себе и поцеловал ее в губы.
– Не надо, – отстранилась Кора.
«Рыболов» бросился вниз по лестнице, и Кора со вздохом проводила его взглядом.
На углу 12-й авеню Тадао резко нажал на тормоз. Выскочивший из-за поворота алый, будто пожар, «Chevrolet Corvette Stingray» развернулся прямо перед капотом «Астона», чудом не въехав ему в бок.
– Да что ж за день такой?! – процедил Фудзивара Тадао, втайне мечтая, чтобы руль в его руках превратился в рукоять катаны, с помощью которой он бы воззвал к разуму придурков, ездящих по городу как бог на душу положит. Между тем «Corvette» сбросил скорость и замер у входа в один из модных бутиков. Из машины стремительная, как атака гремучей змеи, выскочила девица в синем платье-футляре средней длины, не скрывающем совершенных контуров ее фигуры. Совершенных не в понимании нетрадиционно ориентированных модельеров, а таких, что заставляют мужчин оборачиваться и долго мечтательно глядеть вслед. Черная грива волос развевалась за спешащей в бутик хозяйкой алой машины. Тадао едва успел разглядеть ее лицо, вернее, подметить восточные черты: что-то такое в духе «Тысячи и одной ночи». «Дочь какого-нибудь шейха», – подумал Фудзивара, продолжая свой путь.
