– Ты завтра, Костя, приходи к девяти утра, как в повесточке указано.
– А зачем? – все же поинтересовался Константин.
– Тебе подписать кое-что надо. Переучет. Всего делов-то на пять минут! Ну, бывай, Константин. До завтра. – В трубке раздались короткие гудки.
«Надо же так влипнуть! Теперь не отвертишься, придется идти. Может, действительно переучет?» – думал Константин, но какой-то другой, подлый голосок отвечал ему: «Какой еще переучет? О чем ты? Не переучет это вовсе. Тут, брат, кое-что похуже будет».
Константин заснул с тяжелыми думами о том, как переменчива бывает жизнь. Еще несколько часов назад он гулял по парку со своей новой знакомой Ритой. Как в сказке тихо опускался мягкий снег. Константин острил, а Рита звонко смеялась. Потом они долго целовались у ее подъезда, а падающий снег укрывал их от посторонних глаз. И вот теперь ему надо идти в военкомат. Это место всегда для него ассоциировалось с чем-то жестким и угрожающим.
В девять часов следующего дня Константин открыл дверь военкомата. Прямо перед входом стоял стол. Какая-то женщина с неприятно безучастным лицом, увидев Константина, сразу же задала вопрос: «Ваше имя, фамилия?»
– Зачем, я ведь только по вопросу переучета, мне майор Пронин так сказал, – попытался увильнуть Константин.
– Такой порядок, – безучастно проговорила женщина и повторила вопрос: – Ваше имя, фамилия.
– Константин Петрович Лопухов, – сдался Константин.
– Вам в комнату номер три, – сказала женщина, аккуратно записав в журнал его данные.
«Как тут все организовано. Только зайди, уже не вырвешься!» – мрачно подумал Константин и открыл дверь комнаты номер три. За столом сидел какой-то военный в форме капитана.
– Здравствуйте, мне к майору Пронину. По вопросу переучета…
– Доложите, пожалуйста, по форме, – неожиданно звучным голосом рявкнул капитан. – А именно: лейтенант запаса, ФИО, для прохождения сборов прибыл.
– Каких еще сборов, товарищ капитан, я к майору Пронину, по вопросам переучета. Он мне вчера звонил, – залепетал Лопухов.
– Лейтенант запаса! Доложите по форме… – начал было снова капитан, но, посмотрев на Константина, добавил: – Пройдите в комнату номер пять.
«Влип! Так и есть! Хорошо еще, что не на службу. Но сборы? Что это такое вообще? Наверное, тоже не сахар» – думал Константин, сидя на жестком стуле в комнате номер пять, в которой скопилось изрядное количество народа. Из разговоров сидящих рядом он разобрал, что собравшаяся публика в большинстве своем представляет работяг с соседних заводов и фабрик. От некоторых, несмотря на ранний час, уже устойчиво попахивало спиртным.
Далее события разворачивались стремительно. Не прошло и двух часов, как неорганизованную толпу переодели в одинаковые ватники, шапки-ушанки, валенки, усадили в автобусы и отправили в неизвестном направлении.
– Ну как, сынок? – спросил у Константина небритый детина лет сорока, разместившийся рядом с ним. – Первый раз в партизаны?
– В каком смысле? – спросил Константин.
– Ну в партизаны, первый раз? – еще раз повторил вопрос детина и поправил свою шапку-ушанку.
– В первый раз, – ответил Константин, уяснив для себя, что людей, призванных на военные сборы, называют партизанами.
Прошло несколько часов. Константин задремал. Проснулся он от недовольного гула человеческих голосов. Автобус раскачивало на ухабах проселочной дороги. Вокруг расстилалось поле, покрытое снегом. Вдалеке угадывался темный лес. Вечерело. На поле неясно чернели какие-то предметы. Присмотревшись, Константин разобрал, что это были группы людей, занятых непонятной работой.
– Что это? – спросил кто-то.
– Это палатки, мужики! – ответил кто-то из бывалых партизан.
– Нам палатки на х… не нужны, – уже раздавались со всех сторон недовольные голоса партизан.
Автобус остановился, и построившимся в шеренгу партизанам отдали приказ строить палатки. Было также объявлено, что в ближайшие три-четыре недели жить они будут именно в этих самых палатках.
– То есть, как это в палатках? Это как, спрашивается, понимать? – не веря своим ушам, озабоченно вопрошал Константин. – Я не знаю, как можно в палатке жить зимой? Да и зачем это нужно в эпоху научно-технической революции?
– Ща печку поставим и ничаго, – отвечал ему бывалый партизан.
Ближе к ночи Константин узнал, что в палатке зимой жить можно и что в общем-то это не так уж и страшно. Разве что ходить по нужде на морозе будет особенно неприятно. А еще по ночам будет зверски холодно – это когда смотрящий за печкой, находящейся в центре палатки, засыпает либо страшно жарко – когда, напротив, печь чрезмерно растопили.
С течением времени Лопухов также ознакомился с целями происходящего. Задачей сборов оказалось развертывание секретного производства в полевых условиях русской зимы. К удивлению Константина, производственный цех рос на глазах.
Однажды, по прошествии двух недель, Лопухова отрядили быть дежурным офицером. В течение дня все было ничего. Самое трудное предстояло ночью. Перед тем как отправиться ко сну, настоящий старший офицер зашел к Лопухову в штабную палатку для проведения инструктажа.
– Лейтенант Лопухов, – звучным голосом проговорил старший офицер. – Вы назначены дежурным офицером. Ночью не спать. Поддерживать огонь в печке. В ваше распоряжение поступают также рядовые Шибзиков и Чумаков.
Константин, которому едва исполнилось двадцать три года и который никогда не отличался особенной физической силой, с тоской посмотрел на двух стоящих перед ним пятидесятилетних партизан работяг.
– Как стоите в присутствии офицеров, – рявкнул на них настоящий старший офицер. – Смирно!
Работяги с видимым недовольством изобразили стойку, чем-то напоминающую «смирно».
«Если они настоящего офицера толком не слушаются, то я-то уж тем более вряд ли с ними справлюсь» – подумал Константин.
– Напоминаю. Вам, Лопухов, как дежурному офицеру, отлучаться из палатки нельзя, – бодро продолжал старший офицер. – Самое главное – это в четыре часа связаться посредством спецсвязи со ставкой. И доложить: «огневая 53 на марше». Необходимо дождаться ответа. В девять часов сдадите дежурство другому офицеру. Все поняли?
– Так точно, – ответил Лопухов.
Настоящий офицер ушел. А партизан Лопухов остался нести дежурство за старшего с двумя мужиками, которым он по возрасту годился в сыновья.
Через час дрова в печке прогорели, и в палатке стало заметно холодать.
– Вы не могли бы подбросить дров в печку? – интеллигентно обратился Лопухов к сидевшим в углу палатки Шибзикову и Чумакову.
– Тебе надо, ты и подбрасывай, – ответил Чумаков.
– А вам не холодно, что ли? – попытался логически убедить подчиненных ему мужиков молодой специалист Лопухов.
