Я очень рада, что у тебя все хорошо. Пришли мне фотографию своего дома. Целую. Твоя Соня.
Май 1981
Дорогая Ирочка!
Спешу тебе сообщить, что я вышла на работу в министерство Н.! Должность моя называется референт. Но, по большому счету, это что-то вроде секретарши или помощника. Мой шеф, большой начальник, дядька пятидесяти лет, является другом Петра Федоровича. Делать на работе почти ничего не надо. Но очень строгий распорядок. К девяти часам утра нужно быть как штык! Хотя кому и зачем это надо – непонятно. Ведь все равно делать особенно нечего. Деловой стиль одежды обязателен. Все такие серьезные ходят, чем-то озабоченные. Не похихикаешь, не посмеешься. Трудно мне это. Но все же лучше, чем непонятно где пахать с утра до ночи. А тут еще пару лет поработаешь, глядишь, к специальной поликлинике прикрепят. А какой здесь буфет! Ты бы видела! Сосиски, сардельки, колбаса. И все из специального цеха имени Микояна. А цены при этом просто смешные. Пойди купи все это на улице в обычном магазине! Ничего не выйдет. Ты знаешь, у нас в последнее время с товарами совсем плохо стало. А тут все-таки надежно как-то.
Коля мой раз в полгода за границу в командировки ездит! Такие мне платья, туфли привозит! А недавно привез дубленку. Я так мечтала о ней. А ты бы видела, какие я джинсы ношу!
Все, казалось бы, хорошо. Свекровь вот только ест меня поедом. Не понимаю, за что она меня невзлюбила. Я ведь все, все, все делаю. Посуду мою, стираю, глажу. А я ведь еще работаю с девяти до шести.
Да нет, что это я жалуюсь? Живу как у Христа за пазухой. Огромная сталинская квартира: восемьдесят шесть метров! Работа в министерстве Н.! Коля мой такой перспективный, и все в дом. Не то что некоторые. Знаешь, как бывает.
Целую. Твоя Соня.
Август 1981
Дорогая Ирочка!
Очень грустно, что ты не смогла приехать на похороны отца. Но что делать, я все понимаю. Грудного ведь на других не оставишь. Как странно, что такое грустное и такое радостное событие, как смерть и рождение, совпали. Береги маленького. Обязательно пришли фото!
Мы купили автомобиль «Жигули» первой модели. Вот так-то! Отец Коли посодействовал. Без этого, сама понимаешь, в очереди еще лет десять бы стояли. Да и денег таких своих нет. Мне теперь на работе иногда дают путевки в ведомственный пансионат! Там даже есть бассейн. И в номер никого чужого не подселяют. Представляешь себе? Вот так-то!
А еще, не знаю даже, как тебе написать об этом, но больше рассказать самое сокровенное мне некому. На работе меня окружают одни надутые павианы, которые живут чисто физиологической жизнью. С утра они встают, плотно завтракают, идут на работу, через какое-то время обедают, потом, начитавшись вдоволь разных скучных бумажек, отправляются к себе домой восвояси. Там их ждут такие же толстые жены и мужья. Они, наверное, смотрят телевизор, а потом, плотно поужинав, отправляются спать. На следующий день все повторяется вновь. И так пять, десять, двадцать лет. Потом пенсия. А я так не могу. Я ведь воздушная, ты же помнишь. Мне хочется попеть, потанцевать, подурачиться. Рассказать кому-то из этих людей произошедшее со мной было бы самоубийством. Это было бы так же нелепо, как выйти в морозную ночь нагишом на прогулку. Стоит мне доверить кому-нибудь из них свою тайну по секрету, как не позже следующего дня меня подвергнут публичному порицанию на товарищеском суде или что-нибудь еще в этом роде. И тогда прощай спецбуфет, путевки в ведомственный пансионат и все остальное.
Но хранить в себе мою тайну нет больше сил. Поэтому слушай. История моя такая. Недавно я вышла в обеденный перерыв в ателье, а на обратной дороге присела у фонтана и задумалась. Вдруг чувствую: кто-то солнечный зайчик мне в глаз пускает. Смотрю, какой-то парень напротив на скамейке сидит, зеркальце в руках держит и мне улыбается. Если бы ты знала, какая у него улыбка! Перед ним, я думаю, никто не может устоять! Его зовут Саша. Все было так естественно. Мы долго болтали с ним, сидя у фонтана. На нас смотрело пронзительно голубое небо. Стоявшие вокруг липы закрывали нас своей листвой от посторонних взглядов. Мы смеялись, шутили. Нам было очень весело. Странно, но на работе никто не заметил моего двухчасового отсутствия. Представляешь? Правда, странно? С тех пор мы видимся через день в обеденное время. Не могу поверить, но, по-моему, он тоже в меня влюблен. Саша – начинающий художник. Он обещал показать мне свои картины.
Целую. Твоя Соня.
Август 1984
Здравствуй дорогая моя Ирочка!
Поздравляю тебя с рождением девочки! Очень за тебя рада.
Ты спрашиваешь, что было бы, если Коля увидел бы нас вместе с Сашей. Не знаю – сама мысль об этом вселяет в меня ужас. Я делаю все возможное, чтобы он ничего не заметил. Говорят, что люди все чувствуют. Но Коля, по-моему, такой толстокожий. Да, именно толстокожий. Я, признаться, всегда это за ним замечала. Поэтому ему и на работе легко. Он просто не чувствует биополя других людей. Я могу заболеть от дурного взгляда, от самой мысли, а ему все нипочем. Поэтому он и моего к нему отношения не чувствует. Делаю я свое дело: стираю, глажу, готовлю – значит, все в порядке. Мне кажется, Коля стал для меня немного чужим. Не могу разобраться.
А с Сашей я могу часами болтать о всяких пустяках, дурачиться и, представляешь, нам не бывает скучно! Недавно он пригласил меня к себе показать свои картины. Ты бы видела их, они прекрасны! А потом, ты не поверишь, я позировала ему обнаженная. И что самое странное, мне совершенно не было стыдно! Я с ним вообще никогда не испытываю чувства стыда. С ним так все естественно, ты не представляешь. Мой Саша такой умный. Хотя мы с ним одного возраста, мне все время кажется, что он намного старше меня. Мы просто растворяемся друг в друге. Нам вместе так хорошо!
Хуже дело обстоит со свекровью. У меня такое чувство, что она что-то заподозрила. Ты спросишь: как. Не знаю. Но она меня страшно притесняет последнее время. Поедом ест. Вечером домой возвращаюсь как в преисподнюю. И некому меня защитить. Коля как будто ничего не замечает.
Что мне делать? Ты пишешь, мне следует развестись. И Саша так говорит. А на что мы будем с ним жить и где? В маленькой квартире с его родителями? На его копеечную заработную плату оформителя? Картины его ведь не особенно продаются. Оставлять такого мужа, как Коля, просто смешно. Он делает карьеру семимильными шагами. И вообще, скоро его посылают в долгосрочную командировку. Так хочется пожить за границей. Войти в эту привилегированную касту людей! А потом мы сможем наконец купить себе свою квартиру. Понимаешь, свою! По-моему, ничего нет плохого в том, что я просто хочу жить нормальной жизнью. Как ты считаешь?
Пиши мне, моя сестреночка.
Целую,
твоя Соня.
Январь 1985
Здравствуй, дорогая моя Ирочка!
Саша последнее время сам не свой. Даже вид моего обручального кольца приводит его в состояние полного исступления. Он требует, чтобы я немедленно развелась с Колей. Но разве это возможно? Я ему вру, конечно, что у нас с мужем никаких отношений уже два года как нет. Перед тем, как встретиться с ним, я всегда снимаю обручальное кольцо. Несколько раз даже наврала, что я переехала жить к маме. Поначалу это его как-то успокаивало. А потом опять твердить свое начал: если любишь меня – разводись, и все. А что, спрашивается, все? Он мне даже предложения не делает! Согласись, ведь это странно. А мне тогда опять в нашу семейную халупу в Кузьминки возвращаться? Даже упоминание о ней вызывает во мне тошноту. А Саша говорит, женимся потом, когда он заработает деньги. А если он их никогда не заработает? А если он меня разлюбит, пока будет зарабатывать деньги? Я этого не перенесу. Понимаешь? Не перенесу. Остаться у разбитого корыта – нет, это не для меня.
