– К Инне, что ли, собрался? – спросила Лена.
– Ну почему сразу к Инне? – недовольно забормотал Сердюков. – На дачу к себе я могу съездить? Я за нее, между прочим, деньги заплатил.
– Вот оно что. Тогда, конечно, другое дело, – улыбнулся Сергей, и они расстались.
Вечером того же дня в московской квартире Нины раздался звонок. К телефону подошла ее мать, Анна Васильевна.
После чего имел место следующий разговор:
– Здравствуйте, Анна Васильевна.
– Здравствуй, Петя.
– Как ваше здоровье?
– Спасибо Петя, не жалуюсь. Как здоровье твоих родителей? Давно мы их не видели. А ведь когда-то были очень дружны. Что делают годы.
– Спасибо, Анна Васильевна, все в порядке. А Нина дома? – деловито спросил Сердюков.
– Ниночка? Как же. Сейчас позову.
Когда в трубке послышалось недовольное Нинино «Да?», на нее обрушился словесный поток: «Нина! Как ты? Как Вика? Приезжайте ко мне на дачу! Мне грустно без вас. Почему ты уехала так скоро? Не попрощавшись? Что случилось?»
– А ты сам подумай, что случилось.
– Я понимаю, может быть, я в чем-то был не прав. Но нельзя же вот так, сразу.
– А как можно?
– Не знаю. Я в полном смятении. Приезжайте.
– А потом ты опять выкинешь какой-нибудь из своих номеров?
– Из каких номеров? Что ты имеешь в виду?
– Ах, ты не понимаешь? Тогда я вешаю трубку.
– Нет, не надо. Я все понял. Никаких больше номеров. Обещаю. Только приезжайте.
– Обещаешь? – Голос Нины зазвучал немного мягче.
– Да, да! Только приезжайте! Мне так тяжело!
– Сейчас уже поздно. Вике надо высыпаться. Завтра, может быть, – неуверенно говорила Нина.
– Нет, сейчас! Молю! Я задыхаюсь без вас. Не можешь с Викой, тогда приезжай одна! Я оплачу такси.
– Ну ладно, если обещаешь, что больше никаких выкрутасов…
– Обещаю.
– Жди.
Нина положила трубку и пошла собираться.
Сердюков тоже положил трубку и, обернувшись к Инне, грозно сказал: «Сейчас приедет Нина с дочерью. Они тебе покажут!»
Инна была крупная женщина, и ей не стоило большого труда отобрать у не особенно сопротивлявшегося Петра Петровича трубку телефона и нажать на кнопку повтора последнего вызова.
– Алло? – прозвучал голос Анны Васильевны.
– Мне Нину, – мрачно проворчала в трубку Инна.
– Тебя какая-то невоспитанная женщина спрашивает, – протягивая трубку дочери, сказала Анна Васильевна, не привыкшая к такому обращению.
– Алло, – сказала Нина.
– Это я-то некультурная! – заорала в трубку Инна. – Культурные, понимаешь, какие! Ну я тебе устрою! Я тебе покажу И дочурке твоей тоже! Родная мама не узнает!
– Да вы кто? – недоумевая, спросила Нина.
– О, они не знают, кто я! Они не знают?! Узнаешь, потаскуха такая, как только на дачу приедешь, сразу все узнаешь! Такси он ей оплатит! Кавалер какой нашелся! – орала в трубку Инна.
У Нины от мысли, какой опасности она могла себя подвергнуть, поехав на дачу, затряслись руки, и она выронила трубку, которую подобрала стоявшая рядом Анна Васильевна. Из трубки на нее лились потоки площадной брани. Потом все стихло, и послышались короткие гудки.
Мать с дочерью переглянулись между собой. Через час снова зазвонил телефон.
– Алло, – невозмутимо сказала Анна Васильевна, женщина старой партийной закалки.
– Анна Васильевна, а Нина уже выехала? – раздался заметно повеселевший голос Сердюкова.
– Куда еще выехала, Петя?
– Ко мне на дачу, конечно же! – ухмыляясь, сказал Сердюков. – Я ее заждался уже. Она что, поскорее не может? – После этого в трубке раздалось веселое посвистывание.
– Ты, Петя, по-моему, забываешься. Моя дочь никуда не поедет.
– Ну ладно, Анна Васильевна, вы тоже не забывайтесь. С вице-президентом все-таки разговариваете. Мы с Ниной сами как-нибудь разберемся, – заносчиво сказал Сердюков.
– Я, Петя, тебя еще в коляске видела, что б ты знал. А ты мне грубишь. Какой ты вице, мы знаем. Таких тысячи ходят. Завтра дали пинка под зад, и полетел. Не видать, где и приземлился. А я вот сейчас твоему папе позвоню. Расскажу ему все по порядку, что и как. Не думаю, чтобы ему все это очень понравилось.
При упоминании папы Петр Петрович заметно побледнел и начал, как нашкодивший школьник, нервно переминаться с ноги на ногу. Взгляд его потупился и уж более не стремился за линию горизонта. Насвистывания тоже прекратились. Настроение было безнадежно испорчено.
– Что случилось? – думала Инна, смотревшая на него в упор в течение всего разговора.
– Так ты все понял? – спокойно спросила Анна Васильевна.
– Да, Анна Васильевна, я понял. Простите. У меня это бывает. Что-то меня того, немного заносит иногда. Виноват, в общем, виноват, знаете ли… – бормотал Сердюков.
– Ну и хорошо, Петя. Папе привет передавай. А Нину в покое оставь, – сказала напоследок Анна Васильевна и повесила трубку.
– Конечно, Анна Васильевна. Конечно, передам… Уж будьте покойны… – Сердюков продолжал бормотать в трубку, из которой давно раздавались короткие гудки.
Эпилог
Недели через три, погожим сентябрьским днем, в субботу старые знакомые Сергей, его жена Лена, их друзья детства Нина и Игорь вновь сидели за обеденным столом под липами, закусывали и, обсуждая странности Сердюкова, ожидали его приезда к ужину.
Карма
Страсти – это ветры, надува-
ющие парус корабля,
Иногда они его топят, но
Без них он не мог бы плавать.
Вольтер
История, о которой я собираюсь поведать, случилась в конце восьмидесятых годов двадцатого века. Дмитрию Станиславовичу Мещерскому, молодому московскому хирургу, едва исполнилось двадцать пять лет, как он собрался жениться. Между тем Дмитрий представлял собой натуру довольно ветреную. В записной книжке его не хватало места на всех его подружек. И, зная эту его особенность, друзья настоятельно советовали ему повременить со свадьбой.
Они говорили ему примерно следующее, что, кстати, частенько говорят друзья: «Дима, одумайся! И зачем тебе все это надо? Ты же ведь свои повадки в отношении женского пола не оставишь. А жена тебе только обузой будет. Врать, изворачиваться придется. Уважать себя перестанешь. К чему все это?»
Но он и слушать ничего не желал, резонно замечая, что с тех пор, как полгода назад он познакомился с Дашенькой, его никто более не интересовал и никаких интрижек у него на стороне не было. А значит, дело обстоит серьезно и откладывать свадьбу ни к чему.
