«Как же ей объяснить, что я сегодня не смогу?» – мелькнуло в голове у Куликова, и он сказал:
– Тогда в шесть часов за углом.
– Договорились, Сергей Александрович.
Куликов опять ждал ее битых сорок минут, а ему еще предстояло везти ее домой. К семи он никак уже домой не попадал.
– И как же мы сегодня будем проходить в гостиницу: по одному? – в той же безмятежной манере первым делом спросила она, оказавшись в машине.
– Вы знаете, Лилия Семеновна, сегодня мы не сможем поехать в гостиницу – мне нужно по одному срочному делу, – соврал Куликов.
Но от Сукуровой, похоже, ничего не ускользало. Она помрачнела и задумалась.
– Давайте я Вас подвезу домой, Лилия Семеновна, – пытаясь разорвать повисшее грозовое молчание, добродушно промолвил Куликов. Ему вдруг стало жаль Сукурову. Что ее ждало сегодняшним вечером?
– А зачем же мы тогда сегодня встретились? – холодным тоном спросила она.
– Я хотел еще раз остаться с Вами один на один, мне каждая секунда нашего общения дорога, – искренне сказал Куликов и повернул ключ зажигания.
– Куда Вы собираетесь меня везти? – холодно поинтересовалась Сукурова.
– Домой, на Шоссе Энтузиастов, – и Куликов подумал, что еще успеет хотя бы к восьми часам к Ларисе.
– Нет, туда мне не надо. Мне сегодня надо на Алтуфьевское шоссе.
При упоминании Алтуфьевского шоссе Куликову вдруг стало жарко.
– Зачем Вам туда?
– А Вам что за дело, Сергей Александрович? Вы едете к своей жене и езжайте. А меня оставьте в покое! К тому же, я сама доеду, – с этими словами Сукурова вышла из машины.
Куликов почувствовал себя вновь обманутым. Значит, никуда она от Якунина не уходила, раз может так запросто к нему заявиться. Но как же он терпит, что она не ночует дома? А может быть, он просто вчера был в командировке! Или же, вообще, он не возражает, чтобы она иногда ночевала у дочери. И не было у них вовсе никакого конфликта. И никуда-то она от него не уходила. А ему, Куликову, просто наговорила небылиц, он, простофиля, и поверил.
В этот момент ему позвонила Лариса. Она сообщила, что у нее заболела мама, а папа в командировке, и поэтому она сегодня переночует у родителей. Он тут же стал названивать Сукуровой на мобильный, но она не снимала трубку.
Когда Куликов оказался дома, его стали одолевать мучительные мысли. Сукурова, как выяснилось вчера, была совершенно ненасытна. Сегодня же в ее глазах горело еще большее желание. Ей не удалось удовлетворить его с ним, и она отправилась удовлетворять свою похоть с Якуниным. Куликову мерещилось, как грязные, с большими ногтями руки Якунина в этот самый момент грубо ласкают податливую плоть Сукуровой. Как она добровольно отдает ему свое нежное тело. Ее страстные стенания стояли у него в ушах. Это было выше его сил! Голова Куликова раскалывалась от ударов тяжелых волн ревности и похоти.
Не в состоянии заснуть, он бессильно метался в кровати, в ярости сжимая кулаки, как вдруг почувствовал легкое движение воздуха. Он посмотрел в окно, но оно было закрыто. Тогда он посмотрел прямо перед собой на зеркало, которое находилось у противоположной стены, и ему показалось, что там он увидел отражение женского силуэта. Он приподнялся на локтях и повертел головой вокруг. В спальне никого не было. Куликов снова посмотрел перед собой. Перед ним стояла обнаженная Сукурова! Она приложила палец к своим горячим губам и плавно качнула другой рукой. Куликов, угадывая ее желание, покорно положил голову на подушку. Сукурова тихо подошла к нему. Он мог видеть ее ноги, линии бедер, изгиб талии, округлости груди. Ее голова склонилась над ним. Ее волосы закрыли от него свет. Их тела слились воедино. Это безумие продолжалось всю ночь. Под утро, перед тем как соскользнуть с него, она шепнула, чтобы он не открывал глаз.
Когда Куликов проснулся, был уже одиннадцатый час. Он проспал. Чувствовал он себя совершенно разбитым. Куликов помотал головой из стороны в сторону, желая сбросить с себя остатки дикого сна. Он позвонил секретарше и предупредил, что у него с утра переговоры на выезде. Приняв душ, он позавтракал. Но слабость никак не отпускала его. И Куликов продолжал бесцельно сидеть за кухонным столом. Он рассеяно смотрел по сторонам, пока взгляд его не наткнулся на диск, который вчера дала ему Сукурова. Куликов вставил его в систему и уселся смотреть фильм. Картина оказалась занимательная. В ней описывались похождения беспутной герцогини. В частности, герцогиня эта еще на заре своей юности, будучи беременной от одного, умудрилась успешно выйти замуж за другого. И все-то ей сходило с рук! После просмотра фильма Куликову стало немного легче. По дороге в офис он несколько раз мысленно возвращался к сюжету фильма, пока не связал его с Ларисой, поведение которой, из-за ее встреч с Давыдовым, вызывало все большее недоверие. Определенно, с женитьбой следовало пока повременить. Вдруг она обманывает его так же, как и Сукурова? А что последняя ему все врет, у него не возникало больше сомнений. Но вот только зачем? Хочет за него замуж? А на что ей это? Якунин лучше ее обеспечивает. Куликов, правда, моложе и добиться в жизни может успеть гораздо большего. Но это же все пока одни намерения. Остается любовь. Но после унизительной для него выходки Сукуровой, которая без стеснений отправилась удовлетворять свою похоть с другим, Куликов в очередной раз решил порвать с ней. Что она себе думает? Что она будет диктовать ему свою волю? И он согласится на такие условия? Нет и нет! И зачем он только признался ей в своих чувствах? Теперь она знает, как дорога ему. Но всякий раз, когда он думал о ней, а еще хуже – видел ее сквозь прозрачные стены своего кабинета, встречал ее на совещаниях или в лифте, Куликов чувствовал, что его воля слабее его влечения, и он не в силах ему сопротивляться. Он страстно желал ее несмотря ни на что, но старательно, когда их сталкивала необходимость, пытался делать вид, что она ему безразлична.
Но и когда ее не было рядом, Куликову казалось, что его опутывают какие-то невидимые глазом нити, исходящие от нее. Чтобы противостоять им, он мысленно возводил кирпичную стену, через которую она не смогла бы к нему пробиться. Это требовало от него концентрации всей его воли. От постоянного нервного напряжения Куликов осунулся. Но в своих тайных мечтах он грезил, как Сукурова бросается к его ногам с мольбами о прощении, а он великодушно принимает ее назад.
Сукурова же с того самого вечера снова перестала замечать Куликова. Вопреки его тайным надеждам, она больше не стремилась остаться с ним наедине. Все бумаги на подпись она передавала ему через своих сотрудников. И уже совсем скоро Куликову стало страшно, что она его совсем забыла. Так прошло несколько недель.
Как-то в конце рабочего дня, в середине мая, она позвонила ему по внутренней связи.
– Здравствуйте, Сергей Александрович, я хотела бы попросить Вас уделить мне немного времени. Прошу Вас!
Куликов долго мысленно готовился к ее звонку. Он почему-то твердо знал, что когда-нибудь это произойдет. У него уже были заготовлены соответствующие слова, которые не подпустили бы ее к нему. Но как назло в этот самый момент к нему зашел Константин. В его присутствии Куликов не мог без причин отказать своей подчиненной в короткой аудиенции. И он согласился. Увидев приближающуюся фигуру Сукуровой, деловой костюм которой мастерски подчеркивал все ее достоинства, Константин, присвистнув, поднялся со своего кресла и, многозначительно прошептав «не буду мешать», столкнулся в дверях с Сукуровой.
