В тот год, что я в институт поступил, моя бабка скончалась. Она на Смоленской площади в однокомнатной квартире жила. Так вот я туда и переехал. Вообще-то я там с детства прописан был. Так, на всякий случай. И вот такой случай как раз настал. Согласитесь, что лучше в институт пешком со Смоленской ходить, чем по три часа в день из Лыткарино туда-обратно в общественном транспорте трястись. Да и вообще, Смоленка – район что надо, я вам скажу. Одно слово – центр столицы! Друзья ко мне стали приходить иногда, несколько раз компании студенческие собирались. Да вот только я не компанейский парень-то. Утомляюсь от общества быстро. С новыми людьми схожусь трудно. Мне еще в детстве мамка говорила: «Робкий ты у меня, Валера, какой-то, трудно тебе в жизни через это придется». Насчет того, чтобы мне трудно в жизни в целом приходилось – не знаю, а вот что касается противоположного пола, то, наверное, права мамка-то была. Робею я при виде девчонок. Особенно, если кто понравится. Тогда вообще слова вымолвить не могу. Мне ребята советовали выпить, чтобы не робеть. Так я если выпью, дурной совсем становлюсь. Не контролирую себя совершенно. Такое могу вытворить, что на утро стыдно делается. По правде сказать, меня, когда выпью, в драку тянет. Ладно бы я физически сильный был. А так – позор один. В общем, несколько раз по морде получил я от однокурсников и решил не пить больше. Так и не пью с тех пор.
В общем за все студенческие годы только и была у меня одна девчонка, однокурсница моя. И та худющая такая, что вспомнить тошно. Я, по правде сказать, всегда на девчонок в теле заглядывался. Не поймите меня неправильно, не на жирных каких, нет. Но так чтобы кровь с молоком. И загары мне эти новомодные ни к чему. О белой гладкой коже всегда мысли лелеял. Что там говорить? Древние толк получше нашего понимали. Одни только статуи их чего стоят. Или живопись взять для примера. Вон, какие тетки на картине этого Рубенса, или нет, как его там, Рембранта, изображены. Три грации называется. Богини! Правильно говорят – в здоровом теле здоровый дух. Так вот у меня как раз от таких дух и захватывает! Мои товарищи меня не понимают. Что с них возьмешь? Им худых подавай. А я так думаю, что это дань моде просто. А моду кто устанавливает? Педики разные. Они же на подиумах и во всех домах моды бал правят. А им, педикам, кого подавай? Мальчиков. Вот то-то и оно! Потому-то они и девочек, как мальчиков, себе в модели подбирают. Ну а все другие на них смотрят и говорят: «Вот как надо!». Ведь, что на подиуме, то гламурно, а что гламурно, значит, правильно. А мне весь этот гламур ни к чему, да и не по карману он мне, признаться. Я после института пошел в НИИ одно работать. Так вот, денег только на еду и на квартплату хватает. С такими доходами, что о тощих, что о толстых мечтать бесполезно. Только по-моему худые, они злющие такие все, а те, что в теле, те добрые и здоровые.
Но ведь какие бывают в жизни чудеса! Как-то летним вечером я, как всегда, телик смотрел. В воскресение летом чем еще заняться? Тут мне приятель мой старый, со школы еще, звонит.
– Здорово, Валер! Чего делаешь? – спрашивает.
– Здорово. Ты, что ли, Серега? – обрадовался я. Мне, вообще-то, редко кто звонит. Мы с Серегой лет пять не виделись. А когда-то друзьями не разлей вода были. Он после школы сразу в армию пошел. А потом как-то и не общались почти.
– Я, я, а кто ж еще! – отвечает. – Слушай, мы тут с Федькой двух телок на карьере зацепили. Пляж наш не забыл еще?
– Нет. Родные ведь места, – говорю.
– Так вот. Федьку на пляже подруга его жены защучила, ну и настучала сразу же. Ему домой бежать сейчас надо. Жена ему уже звонила. Телки две, а я один, получается. У тебя же хата свободна? Ты один, я слышал, живешь?
– Один.
– Тогда мы к тебе сейчас двигаем. У меня три бутылки вина есть!
– Не знаю, неудобно как-то. Я ж их не знаю.
– Чего тебе неудобно? Сейчас узнаешь. Не виделись, к тому же, тысячу лет. А телки – просто кровь с молоком.
– Ну ладно, приезжайте, – согласился я.
Приехали они через два часа. Похоже, все уже навеселе были. Вино достали, и понеслось. А я от Ларисы – так одну из них звали – глаз отвести не могу. И Федька на нее запал. Федька парень хоть куда, кудрявый, здоровенный. Не сладить мне с ним, думаю. А потом вижу, Лариса со мной все рядом сидит. Я для храбрости тогда вина пару стаканов засадил. На этом мои воспоминания о том вечере и обрываются: как в пропасть какую провалился. Утром глаза открываю. Башка трещит, и что-то тяжелое на грудь давит. Опускаю взгляд – женская голова. Блондинка. Ба! Да это ж Лариса! Она тут на меня свои голубые глаза подняла и поцеловала прямо в губы. И опять мне показалось, что я в пропасть какую провалился. Только пропасть эта была словно медом намазана – так мне хорошо стало.
Когда я снова глаза открыл, Лариса на мне сидела. Ни дать, ни взять – Афродита, одна из граций тех. Потом она и говорит:
– Что же ты со своим другом драку затеял?
– Разве? – отвечаю. – По правде, я не помню.
– Так ничегошеньки и не помнишь?
– Есть у меня такая особенность. Как выпью, в драку лезу, а потом не помню ничего. Но ты не бойся. Я это о себе знаю и пью очень редко.
– Что же ты вчера тогда напился?
– Это я чтобы стеснительность преодолеть.
– А что тебя стесняло-то?
– Да уж больно ты мне понравилась.
– Понравилась, значит? – спрашивает. А глазами блестит, и голос божественный. Потом к зеркалу в чем мать родила подходит, по бедрам себя, по груди поглаживает и говорит:
– А некоторые думают, что я толстовата.
– Ты Афродита.
– Кто?
– Грация, грация, – пролепетал я.
– Кто, кто?
– Богиня ты.
– Вот и я говорю: мужчины не собаки, на кости не бросаются, – сказала она и снова ко мне повернулась спокойно так, будто бы она одетая была. До работы я в тот день не доехал, в общем.
Когда ужинать сели, – а ужинать у меня остались, – выяснилось, что Лариса сама из Днепропетровска. В Лыткарино приехала к своим родственникам. Думает работу какую подыскать в Москве. В Днепропетровске с работой плохо дело обстоит, да и платят копейки. А тут все же зацепиться как-то можно. Город-то большой.
Когда я Ларису провожать домой собрался, она сказала, что не надо, что ехать больно далеко. Я и согласился. Чего кататься туда обратно? Да и спать мне хотелось. Но на следующий день я первым делом ей позвонил. Поболтали немного о том, о сем и вечером опять встретиться договорились. Ночевать она у меня опять осталась. Ей же на работу все равно не надо. Я когда на работу уходил с утра, она спала еще. Целый день я в приподнятом настроении был. Еще бы! Первый раз у меня такое! Я ушел, а дома у меня телка осталась! Да еще какая телка! Афродита! Меня ждет!
А когда я после работы домой вернулся, то своим глазам не поверил. В квартире убрано, на столе все накрыто: шпроты, сосиски, картошка с зеленью, и бутылка пива стоит. Все как у людей, в общем. Садимся, она себе и мне по стакану пива наливает. Я говорю:
