– Я понимаю, но, к сожалению, дело не терпит отлагательств. С вашим другом произошло несчастье. Он находится сейчас при смерти и не может говорить. Врачи только час назад известили меня о том, что процесс принял необратимый характер. Так вот, ваш друг оставил завещание. Сумма, о которой идет речь, очень значительна, а вы единственный наследник. При этом существуют некоторые обременения. Для того, чтобы вы смогли вступить в права, вам надлежит безотлагательно, не позднее вечера завтрашнего дня, приехать в Барселону. Я знаю, что виза Евросоюза у вас еще не истекла. О билетах я позаботился. Они у вас на электронной почте. Ваш вылет в одиннадцать часов утра, через пять часов. Вы будете?
– Да.
– Я буду встречать вас в аэропорту.
– Хорошо.
– До встречи, Юлиан Дмитриевич.
– А как вы меня узнаете?
Но телефон уже разъединился.
Все еще не веря в происходящее, Юлиан открыл компьютер и проверил почту. Помощник адвоката не обманул. Билеты бизнес-класса прилагались к последнему письму в папке «входящие». Юлиан на всякий случай распечатал их и отправился в душ.
Закончив с утренним туалетом, он собрал вещи в небольшую сумку и приготовил завтрак: миску овсяной каши на молоке. Чтобы окончательно проснуться, налил себе огромную чашку черного пахучего кофе и с ней в руке надолго застыл у окна. С тринадцатого этажа, где находилась его квартира, открывался величественный вид на Москву. Раскинувшийся перед ним огромный город медленно приобретал очертания из дымки хмурого рассвета. Что-то подсказывало математику, что его налаженная жизнь круто меняется.
Все еще спали. Он написал короткую записку жене, где в три строки попытался вместить последние новости: «Что-то случилось с Лисянским. По его просьбе срочно вылетаю к нему в Испанию. Ему требуется помощь. Буду завтра. Позвоню». В конце концов, он сам ничего толком не понимал. Оделся, взял сумку и аккуратно закрыл за собой дверь.
Через несколько часов его самолет приземлился в аэропорту Барселоны. Пройдя необходимые формальности, Юлиан вышел в фойе. Тут же к нему подошел молодой человек среднего роста, в сером костюме, белой рубашке и галстуке.
– Юлиан Дмитриевич?
– Да.
– Петр. Мы с вами говорили по телефону. Я узнал вас по фотографии.
– У вас и моя фотография есть?
– Это несложно. Социальные сети, знаете ли…
– Ах, да. Конечно. – На своих страничках Юлиан неустанно обновлял многочисленные фотографии.
– Гостиница вам забронирована, но я бы предложил без промедления проехать в офис. Как я уже говорил, дело не терпит отлагательств.
– Хорошо.
– У вас есть багаж?
– Только ручная кладь.
– Тогда не будем терять время.
Совсем скоро их «Мерседес» плавно остановился у величественного старинного подъезда. Юлиану казалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим. Они прошли по слабо освещенному фойе и поднялись на лифте на третий этаж.
– Добрый день, – с большим акцентом произнес человек средних лет, понимаясь из-за массивного стола, навстречу вошедшим. Он был одет в синий костюм, из нагрудного кармана которого виднелся платок под цвет строгому галстуку. Его нос украшали очки в роговой оправе. Далее он продолжал на испанском, а Петр переводил.
– Меня зовут Хуан.
– Юлиан, – кивнул головой математик, и они пожали руки.
– Вот бумаги, подтверждающие мои полномочия. Я бы предложил, что бы вы ознакомились с ними позже.
Юлиан снова кивнул в знак согласия. Все трое разместились в больших креслах из темной кожи, вокруг журнального столика искусной работы. Секретарша подала черный кофе и воду.
– Я так понимаю, Петр ввел уже вас в курс дела?
Юлиан неопределенно качнул головой: он неуверенно чувствовал себя в непривычной обстановке.
– С прискорбием сообщаю, что ваш друг скончался час назад. Но он оставил должным образом оформленное завещание. И сопроводительное письмо. Прошу вас ознакомиться с последним.
И Хуан протянул документ.
Юлиан извлек из конверта сопроводительное письмо и принялся читать.
«Дорогой Юлиан,
могу себе представить степень твоего удивления. Я, конечно же, должен тебе кое-что объяснить.
Прежде всего, имей в виду, что я очень слаб, и письмо записывает под мою диктовку Петр, с которым ты, вероятно, уже успел познакомиться. Поэтому не удивляйся, если текст его будет несколько сумбурным. Сейчас важно успеть изложить все, пока я не отошел в мир иной.
Мы не были с тобой душевно близки в последнее время. Возможно, оттого что прошли совершенно разные жизненные пути. Как говорил великий Ленин, бытие определяет сознание! Смеюсь. Тем не менее мне хочется верить, что мы все еще состоим в товарищеских отношениях. А я знаю тебя как человека порядочного и, что немаловажно, интеллектуально и духовно развитого. Исходя из этих твоих качеств, полагаю, что ты тот отец, который в состоянии дать не только правильное образование, но и необходимое душевное тепло своим детям.
Так получилось, что мне не к кому больше обратиться. Родители мои давно умерли, родственников, которым я бы мог доверить такое важное дело, у меня нет. Да я с ними никогда и не поддерживал должных контактов и, соответственно, никак не могу доверять им теперь.
Несколько слов о моей бывшей жене. На встрече одноклассников я изрядно приукрасил действительность – такое бывает, и тебе, как никому другому, это должно быть знакомо, – да и не было причин вдаваться в ненужные детали. Между тем, наши отношения с бывшей женой давно пришли в упадок. Видишь ли, мы поженились слишком рано, когда нам было по восемнадцать лет. Это была юношеская страсть, которая, как ей и полагалось, довольно быстро завяла. Тут-то и выяснилось, что мы совершенно чужие люди. Но главное – это то, что моя бывшая жена сильно пьет. Она практически недееспособна. Уход за ней всецело лежит на плечах нашего восемнадцатилетнего сына. Сбросить на его плечи дополнительный груз не представляется возможным. Ему я перевел достаточное количество денег. Об этом можешь не волноваться.
С родственниками моей нынешней жены Ирины я никогда не поддерживал и не планировал никаких отношений. Поверь, у меня были на то более чем веские основания, о которых сейчас нет времени рассказывать. Все юридические документы составлены таким образом, что они не могут ни на что претендовать.
Ирина умерла три часа назад. В обстоятельства, приведшие нас к неожиданной гибели – а я до последнего надеялся, что все обойдется, – тебе лучше не вдаваться. Поверь мне, это для твоего же блага.
Теперь о главном. У нас осталась дочь, Никита. Ей три года. Сейчас она находится под присмотром няни-испанки в нашей квартире в Барселоне.
Как ты уже наверняка догадался, я прошу тебя удочерить Никиту и позаботиться о ней.
